— Лианка, я сейчас врежусь во что-нибудь! – нарочито серьезно сказал Макс, еле сдерживая довольную улыбку.
«Как мало нужно человеку, чтобы быть счастливым… – подумала Лиана. – Как много…»
Рабочий день подходил к концу, когда раздался телефонный звонок.
Лиана, улыбаясь, подняла трубку. Наверное, Макс не выдержал и звонит ей на работу, чтобы узнать, как прошел день.
— Я слушаю.
Голос Яниса прозвучал, как гром среди ясного неба.
— Лиан… Ивар в больнице…
— Что с ним? – побелевшими губами спросила Лиана.
— Три дня назад увезли на скорой… Они пили у Покровского, почти неделю, без остановки, он мне звонил оттуда, звал в гости, но впадать в запой мне сейчас никак нельзя… А потом его прихватило… Думали аппендицит… А это – прободение язвы…
— Чего? – Лиана моментально вспомнила, как Ивар в последний год их совместной жизни периодически жаловался на желудок. Но к врачам идти категорически отказывался. Он был из числа тех мужчин, которые всегда подозревают самое худшее, если какая-то болячка касается их организма… Ивар боялся рака… Но на все ее уговоры сходить обследоваться, отделывался кривоватой усмешкой, словно от того, что он не знает диагноза – этого диагноза не существует… Головой в песок, как страус…
— Двенадцатиперстной кишки… Я сегодня собираюсь к нему ехать, подумал, что ты должна знать… Не знаю вот только, пустят ли…
— Где он лежит? В какой больнице?
— Это на Дмитровской, у меня адрес записан и номер палаты.
«Рядом с моим домом,» – машинально отметила про себя Лиана и твердо сказала:
— Я поеду. Где встречаемся?
— Давай в половине седьмого на Дмитровской. На той стороне, где спортмагазин.
«Успею,» – прикинула Лиана.
— Ему что-нибудь нужно? Из еды, из вещей?
— Нет, пока вроде бы ничего не надо. Есть сейчас ему все равно ничего нельзя.
— Ну да… – Лиана отчаянно старалась собрать свои мысли в кучку. Выходило плохо. Можно сказать, совсем не выходило. В голове бился только один навязчивый вопрос, набатом отдаваясь в висках. – Ему… Он… Он…не умрет? – замерев, выдохнула она.
— Его вовремя прооперировали, – сказал Янис. – Вот если бы они подождали еще немного и сразу не вызвали скорую…
— Дурак… Какой же он дурак… – по щекам Лианы потекли слезы. – Что он с собой делает?..
Лиана положила трубку и невидящими глазами уставилась в экран монитора.
— Лианка, шесть уже! Ты что тут до скончания века собралась сидеть? – заглянул к ней в кабинет Митька. Увидел ее лицо и тут же посерьезнел. – Что случилось?
— Ивар в больнице. Три дня назад операцию сделали. Прободение язвы…
— Допился! – ахнул Митька. – Живой хоть?
— Янис звонил, сказал, что вроде бы все нормально… Я сейчас к нему поеду…
Митька участливо застыл на пороге.
— Ты держись, пожалуйста…Может…с тобой?
— Со мной Янис едет, – отрицательно качнула головой Лиана и разрыдалась. – Господи, какой же он дурак!
На Дмитровскую она приехала вовремя. Янис уже ждал ее у магазина. Он взглянул в ее бледное, заплаканное лицо и не сказал ни слова.
— Куда идти? – отрывисто спросила Лиана.
— Тут недалеко, – неопределенно махнул рукой Янис. – Мне сказали… Я сам тут не разу не был…
Словно дождавшись их выхода на улицу, припустил холодный осенний дождь. Лиана шагала вслед за Янисом по раскисшей грязи и не замечала холодных капель, стекающих за воротник ее плаща. Ее трясло мелкой дрожью.
— Аська в университет поступила, – нарушил тягостное молчание Янис.
— Я знаю, – не сразу отозвалась Лиана. – Она мне писала.
Всю остальную дорогу прошли молча.
В грязном, обшарпанном холле больницы, которая уже лет двадцать как требовала капитального ремонта, Лиана остановила какую-то тетку в грязном халате неопределенного цвета.
— Скажите, 702 палата где?
— Язвенники, что ли? На седьмом этаже. Лифт за углом, – неприветливо отозвалась тетка. – Только без халата и сменной обуви туда нельзя.
— У меня муж там, – глаза Лианы наполнились слезами. Она полезла в сумочку и достала из кошелька деньги. – Помогите, пожалуйста…
Свернутая купюра моментально исчезла в грязном кармане.
— Ладно, иди сюда, – подобрела тетка.
Она завела Лиану в какой-то закуток, сдернула с вешалки старый халат и кинула на пол пару разношенных тапок с дырками на больших пальцах.
— Держи. Пойдешь обратно – повесь на место. Дверь я не запираю.
— Хорошо, – кивнула Лиана. – Спасибо…
Янис неуклюже топтался у дверей.
— Халат только один, – сказала Лиана. – Я поднимусь, а потом пойдешь ты… Хорошо?
— Иди… Тебе нужнее…
Скрипящий лифт распахнул свои двери, Лиана вошла внутрь. Ее колотило все сильнее, в глаза плескались слезы. В голове почему-то навязчиво билось: «Муж – объелся груш…»
Дверь в семьсот вторую палату была открыта. Лиана судорожно вздохнула, вытерла глаза и шагнула через порог.
Пять коек, застеленных тонкими солдатскими одеялами, были пусты. На шестой, накрытый тонкой, застиранной, но чистой простыней лежал Ивар. Глаза его были закрыты, худое тело едва поднималось над кроватью, бледностью лица он мог соперничать с постельным бельем, из левой руки, ощерясь, торчала капельница.
Лиана застыла в ногах кровати, не в силах сдвинуться с места. По щекам ее сами по себе потекли слезы. Сердце разрывалось от боли и жалости.
Веки Ивара дрогнули, он открыл глаза. Несколько секунд, показавшиеся Лиане вечностью, смотрел на нее, потом попробовал усмехнуться. Усмешка больше походила на гримасу боли.
— Ну, здравствуй… Видишь, как меня угораздило…
Лиана молчала, глотая слезы.
— Спасибо Милке, не бросила в трудную минуту, – слова давались Ивару с явным трудом. – Всю ночь со мной сидела, говно из-под меня вывозила…
— Ивар, как же ты так… – прошептала Лиана.
Ивар поморщился. И Лиана поняла, что ему неприятно ее присутствие здесь. Ему неприятно, что она видит его беспомощным и распятым на этой больничной кровати, прикованным к ней слабостью и капельницей, ему, который обещал ей, что через год о нем будут трубить на всех перекрестках, как о восходящей звезде рок-н-ролла, ему, которому для достижения этой высокой цели мешало только одно – Лиана…
— Там Янис внизу, – сказала Лиана. – Он тоже хотел бы…
— Я не хочу его видеть, – резко, насколько мог, отозвался Ивар. – И ты тоже иди.
— Может быть, тебе что-нибудь нужно?
— У меня все есть. Иди, я прошу тебя! – Ивар закрыл глаза.
Лиана достала из сумочки листок и осторожно положила его на тумбочку рядом с кроватью.
— Здесь мой новый телефон, – негромко сказала она. – Если что-нибудь будет нужно – позвони…
Ивар не открыл глаз.
— Ну что? – кинулся к ней Янис, когда она спустилась в фойе.
Лиана трясущими руками стащила с себя халат, вернула его вместе с тапками на место и только потом бессильно опустилась на разодранную в нескольких местах кушетку.
— Он не хочет сейчас тебя видеть… Да и меня тоже… От него совсем ничего не осталось… Белый, бледный, голый… Разве можно так? Он что, все это время пил?
— Почти, – кивнул Янис. – Я много раз говорил ему…
— А Люда? Куда смотрела Люда?!!
— Сначала она пила вместе с ним, – неохотно ответил Янис. – Потом у них начались скандалы…
Лиана поднялась, натянула плащ.
— Пошли, я хочу курить…
Они вышли из больницы и встали под навесом. Лиана жадно затянулась дымом, прикурив из Янисовских рук.
— Объясни мне! Ну, объясни мне, почему ему было со мной плохо? Чем я его задавила? Тем, что не давала пить? Тем, что требовала устроиться на работу? Тем, что хотела жить по-человечески?! Неужели лучше вот это?!! Неужели человеку нужно довести себя до смерти, чтобы понять, что так больше жить нельзя?!! Я же думала, ну ладно, пусть, я ему мешаю, может быть, Люда станет помощницей и поддержкой, может быть, хоть с ней у него наконец-то все получится?!! А дело-то оказывается, вовсе не в этом?!! Дело в том, что человек не желает понимать своих старых ошибок и с упорством осла тащит их в свою новую жизнь!!! Этакая игра в ошибки! Бесконечная игра в ошибки! Зачем?!! Зачем было столько боли, столько слез?!! Только для того, чтобы доказать мне, что он круче? Доказал, нечего сказать… Да Бог с ним, со мной! Он бы о матери подумал, о бабушке… Та же старенькая совсем, она же его смерти не переживет… А если бы что-то действительно случилось, то домой в гробу повезла бы его не Люда, а я! Понимаешь?!! И мне бы пришлось смотреть в глаза его родственникам и объяснять, почему я осталась жива, а он…
