Фипс посмотрел на нее с недоверием.

Анжелика вся внутренне дрожала при мысли о том, что она сидит на трехстахпятидесяти скальпах, снятых с английских черепов дикарями-абенаками. Ей казалось, что их тлетворный запах проникает сквозь щели в сундуке. Это вызывало ужас. Но ее решительный тон возымел определенное действие на разгневанного пуританина.

Он сел на скамейку. Так как во время своего вынужденного купания он весь промок, то под ним постепенно образовалась лужа, на которую он смотрел грустными глазами.

— Послушайте, — продолжала Анжелика как можно более убедительным голосом, — чего вы по существу хотите? Заложников, при помощи которых вы сможете оказать давление на Квебек, чтобы добиться от него уважения заключенных вами договоров или чтобы обменять их на пленных, захваченных на севере абенаками и канадцами?.. А здесь живут акадийцы, и вы это знаете. Они, конечно, французы, но ими так мало занимаются их правительство и королевская администрация, что они вынуждены, дабы выжить, вести торговлю с Бостоном и Салемом… Ну, допустим, вы можете увести с собой госпожу де ла Рош-Позе и ее детей, но кого они будут интересовать в Квебеке?..

Фипс все это знал и уже об этом думал. Он глубоко вздохнул с озабоченным видом, отстегнул свой белый воротничок и меланхолично выжал его. Затем снял один за другим свои сапоги из тюленьей кожи и вылил из них воду.

— Так что вы мне предлагаете? — произнес он и снова вздохнул.

— А вот что. Недавно сюда, в Порт-Руаяль, прибыла очень богатая, влиятельная и знатная французская дама в сопровождении молодых женщин, которых она должна доставить в Квебек, чтобы выдать замуж за офицеров и молодых канадских дворян. Их все еще ждут в Канаде, но ее корабль потерпел крушение у наших берегов. А здесь не знают, что с ними делать. И я вам предлагаю: заберите их всех! У этой знатной дамы такие связи, что ее пленение может обеспокоить даже самого французского короля, и в любом случае она так богата, что даже после гибели ее корабля вы сможете получить за нее крупный выкуп. И я думаю даже (Анжелика внутренне извинила себя, что немного погрешила против истины), что одна из дам, которые ее сопровождают, является невестой одного из знатных господ в Квебеке…

Англичанин усиленно думал, и его суровые глаза сузились. Он сморщил нос и вздохнул.

— Но если этот корабль плыл в Квебек, то как он мог потерпеть крушение у наших берегов? — спросил он, так как для него, как для моряка, все это представлялось довольно подозрительным.

— Французы не умеют как следует управлять кораблями, — сказала Анжелика первое, что ей пришло в голову.

Так как Уильям Фипс был такого же мнения, то он не стал, дальше настаивать и удовлетворился таким объяснением.

После того как один из его людей принес королевскую грамоту, которую он нашел в канцелярии торгового секретаря фактории, Фипс успокоился.

— Хорошо, — сказал он, — я так и поступлю. Но я увезу также и солдата. Так положено на войне. Он ранил двух моих людей…

Посадка на отплывающий в Бостон английский корабль герцогини де Модрибур, ее секретаря Армана Дако, дуэньи Петронильи Дамур, королевских невест, капитана Жоба Симона и его юнги, которые несли вырезанного из дерева золоченого единорога, прошла без происшествий и при всеобщем полубезразличии.

Акадийцы Порт-Руаяля были рады, что так дешево отделались. Как только они поняли, что ветер изменился и что все. Уладилось, они снова вернулись со своей пушниной, сырами, овощами, фруктами и другими товарами и стали предлагать все это матросам, в надежде получить за это английские скобяные изделия, которые были отличного качества и очень ценились. Торговля на берегу шла полным ходом. За круг сыра — коробку гвоздей и так далее.

Никого особо не волновал отъезд заложников, которых англичане из-за наступавшего прибоя несколько грубовато поторапливали.

Только Анжелика и госпожа де ла Рош-Позе, довольные, что все для них обошлось благополучно, спешно передавали королевским невестам корзины с продуктами, чтобы помочь им легче перенести путешествие.

Присутствовал при этом также квартирмейстер Ванно. Но Дельфина Барбье дю Розуа и не взглянула на него. Опустив голову и не поднимая глаз, королевские невесты следовали за своей «благодетельницей», как бы смирившись со своей странной и трудной судьбой.

Первым на борт баркаса поднялся закованный в цепи несчастный Адемар.

— Мадам, не оставляйте меня, — прокричал он, повернувшись к Анжелике.

Но она ничего не могла для него сделать. Она заверила его, что добилась от Фипса обещания сохранить ему жизнь и вселила в него надежду, что «они», англичане, может быть, отправят его обратно во Францию…

Поднимаясь на борт баркаса, Амбруазина де Модрибур остановилась на мгновение перед Анжеликой, и та на этот раз поняла, что немыслимое предположение, которое, как молния, возникло в ее голове в ту кошмарную ночь, было истинной правдой.

Она увидела перед собой существо, которое желало ее гибели. Осознав свое поражение и сбросив с себя маску, герцогиня не пыталась больше скрывать свою ревность, свою ненависть…

— Это вам мы обязаны столь «удачным» решением вопроса? — выдавила она из себя вполголоса, пытаясь при этом изобразить на своих губах вызывающую улыбку.

Анжелика ничего не ответила.

Ненависть, излучаемая глазами Амбруазины, стерла всякое напоминание о том, что между ними могло установиться какое-то согласие или какие-то зачатки дружбы.

— Вы хотели избавиться от меня, — продолжала герцогиня, — но не думайте, что вам так легко удастся меня одолеть… Я не перестану делать все возможное, чтобы вас уничтожить.., придет день, и вы заплачете кровавыми слезами…

Чем дальше продвигаешься в глубь Французского залива, тем больше и больше все тебя впечатляет, поражает и даже пугает своими гигантскими размерами и невиданным великолепием: красота пейзажей, пышность крон деревьев, густота тумана, высота волн прибоя, глубина фиордов, разнообразие и количество гнездящихся в торфянике птиц, необузданность и дикий нрав местных жителей. Более сочным становится мясо омаров и мидий и более насыщенным цвет минералов: красного песчаника, белой соли, черного антрацита. Еще извилистее становятся реки с их величественными водопадами и многочисленными порогами. Увеличивается плодородие земли. Все больше пушного зверя водится в лесах, все богаче рыбой становятся воды.

Словно в фантастической коллекции какого-то безумного грабителя, может быть, самого бога Глоозкапа, здесь собраны самые разнообразные природные курьезы: временами текущие вспять воды в устье реки Святого Иоанна, небывалая высота волны в реке Малый Кодиак во время морского прилива, ледяные гроты, каменные деревья…

Море выбрасывает на песчаный берег куски каменного угля, опалы, аметисты, сердолики, целые слитки меди…

В этот вечер большой двенадцатитонный баркас плыл, покачиваясь на волнах, вдоль северного берега бухты Шигнекто.

Сидя на корме, Анжелика смотрела с некоторым волнением, как мимо проплывают высокие красноватые скалы, вершины которых покрыты туманом.

У нее было чувство, что она проникла в некую заповедную страну, охраняемую враждебными богами.

Оснащенный лишь одним квадратным парусом, баркас иногда управлялся при помощи весла. Плыл он не очень быстро. Экипаж состоял из нескольких акадийцев, а также индейцев мик-маков, — скорее пассажиров, чем матросов.

Хозяином судна был молодой дворянин с Песчаного мыса Юбер д'Арпентиньи, а рулевым — его интендант Паком Гренье.

Анжелика с нетерпением ожидала того момента, когда через несколько дней снова окажется вместе с графом де Пейраком на восточном берегу перешейка. Пытаясь ускорить эту встречу, она, быть может, поступила несколько безрассудно, в чем он ее, конечно, упрекнет, так как, уезжая, просил оставаться в Голдсборо и дожидаться там его возвращения.