Хорошо одетый смуглый мужчина вошел в контору банкира Ротшильда. Он вручил секретарше запечатанный конверт, сказав, что дело очень срочное и конфиденциальное. Отнеся конверт Эмилю Ротшильду, секретарша вернулась сказать, что банкир хочет поговорить с ним. Посланца не было.

Звонок на двери задребезжал как раз в тот момент, когда мадам Деламан собиралась закрывать кафе. – Извините, мсье, но…

– Это не надолго, – сказал ей мужчина с темными глазами. – Я хочу, чтобы вы меня внимательно выслушали, потому что, если вы не сделаете так, как я скажу, la petite fille[12] умрет. Вы знаете, о ком я говорю?

Мадам Деламан в ужасе кивнула.

– Вы закроете магазин как обычно. После этого вы испечете маленький торт и отнесете его мадам Мак-Куин. Между коробкой и тортом вы положите это.

Он вручил ей запечатанный конверт.

– Но полиция, – запротестовала кондитерша.

– Полиция вас знает, – прошептал человек, – вы добрая самаритянка, приносящая утешение скорбящей матери. У вас не возникнет затруднений. Постарайтесь убедить мадам, что торт восхитительный и что нужно следовать инструкциям. Если она не сделает этого, если вы ошибетесь, la petite умрет.

– Алло, Эмиль!

– Мишель! Так приятно тебя слышать. Ты в порядке?

– Да. Вообще-то я получила кое-какие ободряющие новости.

– Я тоже.

– Может, мы могли бы обсудить это завтра утром?

– Думаю, да.

– Спокойной ночи, Эмиль.

– Спокойной ночи, ma chère. Мужества…

На следующее утро Мишель проснулась в четыре часа. Она надела свободную удобную одежду, которая была приготовлена с вечера, и тихо пробралась в кухню через заднюю дверь спальни. Она слышала, как в гостиной храпел инспектор, а из комнаты за кладовкой доносилось предательское посвистывание Эрнестины. Она осторожно открыла дверь, которая вела к черному ходу, и направилась вниз по темной и узкой винтовой лестнице, вздрагивая от предрассветного воздуха, вползающего под свитер.

«Это сумасшествие».

Но это ее единственный шанс. В письме под тортом были краткие и ясные инструкции. Их автор не сомневался, что если Мишель хочет вернуть Кассандру живой, она будет следовать им в точности. Мишель даже не пришло в голову поделиться информацией с инспектором. Втянуть в это дело полицию означало подвергнуть Кассандру еще большей опасности.

Мишель проскользнула мимо мусорных баков, обогнула дровяной сарай и выглянула из-за угла на улицу. Полицейская машина была припаркована напротив дома, шофер крепко спал, привалившись к дверце. Мишель убедилась, что кругом ни души, и быстро побежала по улице, стараясь держаться в тени.

В этот час парижское метро еще не работало, но Мишель знала место на бульваре Сен-Мишель, где собирались на чашку кофе и рюмку кальвадоса дежурившие ночью таксисты, перед тем как идти домой. Она предложила тройную плату тому, кто довезет ее на площадь Данфер-Рошерю, и вскоре уже неслась на север по пустынному бульвару. На площади, которая была еще и главным пунктом пересечения линий метро, Мишель спустилась в пешеходный тоннель. Она шла по нему до металлических ворот, похожих на гармошку. Ворота были закрыты.

– И что же будем делать дальше? У Мишель сердце ушло в пятки.

– Я не хотел испугать тебя, – сказал Эмиль Ротшильд, обнимая ее.

– Я уже постарела на десять лет, – побранила его Мишель. – Ты принес деньги?

Банкир, чье помятое лицо свидетельствовало о бессонной ночи, вручил Мишель толстый сверток, обернутый белой, как у мясников, бумагой. – Один миллион франков. А что теперь?

– У похитителей страсть к истории. Я иду в катакомбы.

– Нет! – Ротшильд побледнел. – Это невозможно! Ради Бога! Мишель, там же целый лабиринт. Ты заблудишься.

– Они дали мне хорошие указатели.

– Но ты будешь совсем одна!

– Так и должно быть, Эмиль. У меня нет выбора.

– Я не могу позволить тебе идти туда в одиночку, – упрямо говорил банкир. – Мы должны вызвать полицию.

– Знаешь, что случится, если мы сделаем это? Похитители выбрали катакомбы, потому что здесь они могут следить за мной. Они сразу же узнают, если кто-то пойдет за мной следом.

– Это просто жестоко! Мишель сунула деньги в сумку.

– Я должна идти, Эмиль. Ты сделал свое дело. Я позвоню тебе, как только смогу.

Мишель поцеловала его в щеку и, не оборачиваясь, пошла в противоположном направлении.

«Только пусть Кассандра будет в безопасности», – молила она с замирающим сердцем.

Резкий звонок телефона взорвал чуткий сон Армана Сави.

– Инспектор Сави? Это Стивен Толбот. Сави моментально проснулся.

– В чем дело, мсье Толбот?

– Я не совсем уверен, инспектор. Я как раз выходил из квартиры друга, когда увидел мадам Мак-Куин на Данфер-Рошерю, она шла к станции метро. Я подумал…

– Пожалуйста, не вешайте трубку, мсье Толбот.

Сави сорвался с дивана и бросился в спальню Мишель. Он выругался, увидев пустую кровать. Сави бросился к телефону:

– Когда вы ее видели, мсье?

– Минут пять назад. В общем-то я звоню из будки на станции.

– Метро закрыто, – сказал Сави скорее самому себе, нежели Толботу. – Вы видели, куда она пошла?

– В один из пешеходных тоннелей, инспектор. Что-то не так, да?

«Ты прав, mon ami».

Вчера реакция Мишель на приход Стивена Толбота показалась ему крайне показательной. Незаметно он проверил время и место обеда, на котором присутствовал, как он сказал сам, американец. Алиби подтвердилось. Но это не уменьшило подозрительности Сави. Что-то происходило между Мишель и Стивеном Толботом, что-то, что имело отношение к похищению и что Сави намеревался узнать. Он мысленно решил проверить точно, где Стивен провел эту ночь. То, что ему довелось увидеть Мишель Мак-Куин на Данфер-Рошерю, было счастливым совпадением. Похоже, что даже слишком счастливым.

– Хотите, чтобы я пошел за ней, инспектор? – спросил Стивен Толбот.

– Нет, – твердо ответил Сави. – Не предпринимайте ничего, пока я не приеду. Я уже выезжаю.

– Но, инспектор…

– Делайте, как я говорю. – Сави бросил трубку.

«Какого черта она делает на Данфер-Рошерю?» И хотя он упорно напрягал память в поисках ответа, остальное происходящее казалось ему достаточно ясным. Каким-то образом требование выкупа было доставлено Мишель, а с ним и указания, куда и когда прийти. Сави перебрал всех, кто находился в квартире в течение последних двадцати четырех часов. Это были Эрнестина – экономка, доктор и женщина, хозяйка кондитерской – мадам Деламан. Первых двух Сави исключил сразу же: экономка не покидала квартиры, а доктор был тем человеком, который ни при каких обстоятельствах ни за что не разрушит жизни пациента. Этим курьером могла быть мадам Деламан. Зажав трубку между ухом и плечом, Сави пытался надеть куртку. Когда его соединили со штабом, он вызвал две машины.

– Прикажите патрулю подождать меня, – сказал он и добавил. – Убедитесь, что у них с собой оружие.

«Данфер-Рошерю… Но метро закрыто, и она не может войти на станцию. Только не в тоннель для поездов. Что же там еще есть?»

Водитель Сави был вызван из снов стуком в стекло.

– Данфер-Рошерю, – рявкнул Сави. – Что же там такое?

Сонный полицейский решил, что его шеф сошел с ума.

– Метро?

– Да, идиот! Полицейский зевнул.

– Там еще есть катакомбы. Мой сынишка все допекает меня, просит взять его…

– Вот оно!

Сави схватил радиотелефон и связался со штабом. Через десять минут у него было имя геолога центральной службы карьеров – ведомства, смотревшего за катакомбами с XIX века.

– Найдите ее адрес и пошлите за ней машину немедленно, – рявкнул Сави. – Да, сейчас! Если кто-то начнет тянуть, отсылайте его прямо к министру внутренних дел. Она нужна мне на Данфер-Рошерю через полчаса.

Он повернулся к шоферу: – Ну, чего ждешь?