160. "Перед закатом в Кисловодск…" К. А. Виноградовой Перед закатом в Кисловодск Я помню лик, суровый и угрюмый, Запрятан в воротник: То Лобачевский — ты, Суровый Числоводск. Для нас священно это имя. «Мир с непоперечными кривыми» Во дни «давно» и весел Сел в первые ряды кресел Думы моей, Чей занавес уж поднят. И я желал сегодня, А может и вчера, В знаменах Невского, Под кровлею орлиного пера, Увидеть имя Лобачевского. Он будет с свободой на «ты»! И вот к колодцу доброты, О, внучка Лобачевского, Вы с ведрами идете, Меня встречая. А я, одет умом в простое, В серебряном бочонке Вино золотое. 10 ноября 1921 161. "Русь зеленая в месяце Ай!.." Русь зеленая в месяце Ай ! Эй, горю-горю, пень! Хочу девку — исповедь пня. Он зеленый вблизи мухоморов. Хоти девок — толкала весна. Девы жмурятся робко, Запрятав белой косынкой глаза. Айные радости делая, Как ветер проносятся Жених и невеста, вся белая. Лови и хватай! Лови и зови огонь горихвостки . Туши поцелуем глаза голубые, И, простодушный, медвежьею лапой Лапай и цапай Девичью тень. Ты гори, пень! Эй, гори, пень! Не зевай! В месяце Ай Хохота пай Дан тебе, мяса бревну. Ну? К девам и жёнкам Катись медвежонком Или на панской свирели Свисти и играй. Ну! Ты собираешь в лукошко грибы Кто-то поет и аукает, Веткой стоокою стукает. Бесу с разбойничьей рожей. Сосновая мать Кушает синих стрекоз. Кинь ляпуна, он негожий. Ты, по-разбойничьи вскинувши косы, Ведьмой сигаешь через костер, Всюду тепло. Ночь голуба. Девушек толпы темны и босы, Темное тело, серые косы. Веет любовью. В лес по грибы. Здесь сыроежка и рыжий рыжик С малиновой кровью, Желтый груздь, мохнатый и круглый, И ты, печерица, Как снег скромно-белая. И белый, крепыш с толстой головкой. Ты гнешь пояса, Алой змеею возник Из черной дороги Батыя. Колос целует Руки святые Полночи богу. В серпня неделю машешь серпом, Гонишь густые колосья, Тучные гривы коней золотых, Потом одетая, пьешь Из кувшинов холодную воду. И в осенины смотришь на небо, На ясное бабие лето, На блеск паутины. А вечером жужжит веретено. Девы с воплем притворным Запекши с малиной в пирог. В месяц реун слушаешь сов, Урожая знахарок. Смотришь на зарево. После зазимье, свадебник месяц, В медвежьем тулупе едет невеста, Свадьбы справляешь, Глухарями украсив Тройки дугу. Голые рощи. Сосна одиноко Темнеет. Ворон на ней. После пойдут уже братчины . Брага и хмель на столе. Бороды политы серыми каплями, Черны меды на столе. Умник в тулупе. Осень 1921
162. "Завод: ухвата челюсти, громадные, тяжелые…" Завод: ухвата челюсти, громадные, тяжелые, Проносят медь, железо, олово; Огня — ночного властелина — вой: Клещи до пламени малиновые; В котлах чугунных кипяток Слюною кровавою клокочет; Он дерево нечаянно зажег, Оно шипит и вспыхнуть хочет! И мчится, увлекаемый ремнями. И, неуклюжей сельской панны, Громадной тушей великана Руда уселась с края чана, Чугун глотая из стакана! Где печка с сумраком боролась, Я слышал голос — ржаной, как колос: «Ты не куй меня, мати, К каменной палате! Ты прикуй меня, мати, К девич<ь>ей кровати!» Он пел по-сельскому у горна, Где все — рубаха даже — черно. Зловещий молот пел набат, Руда снует вперед-назад! Всегда горбата, в черной гриве, Плеснув огнем, чтоб быть красивой. |
