<Плоскость ХIХ> К Зангези подводят коня. Он садится. Зангези Мучери ночери, Точери тучери, вечери очери. Четками чуткими Пали зари. Иверни выверни, Умный игрень! Это на око Ночная гроза, Это наука Легла на глаза! В дол свободы Без погонь! Добрый конь. Он едет в город. Зангези Я, волосатый реками! Смотрите, Дунай течет У меня по плечам! И, вихорь своевольный, Порогами синеет Днепр. Это Волга блеснула синими водами, А этот волос длинный, Беру его пальцами, — Амур, где японка Молится небу Во время бури. Хороший плотник часов, Я разобрал часы человечества, Стрелку верно поставил, Вновь перечел все времена, Гайку внедрил долотом, Ход стрелки судьбы железного неба Стеклом заслонил: Тикают тихо, как раньше. К руке ремешком прикрепил Часы человечества. Песни зубцов и колес Железным поют языком. Гордый, еду, починкой мозгов. Идут и ходят как прежде. Глыбы ума , понятий клади, И весь умерших дум обоз, Как боги лба и звери сзади, Полей божественных навоз, Кладите, как колосья, в веселые стога И дайте им походку и радость, и бега. Вот эти кажутся челом мыслителя, Священной песни книгой те. Рабочие, завода думы жители! Работайте, носите, двигайте! Давайте им простор, военной силы бег И ярость, и движенье. Пошлите на ночлег И беды, и сраженье, И кудри молодца Бегут пусть от отца. Поставьте в поезда, ночные пароходы, Где зелень темных звезд, Чтобы через кадык небес вести Людей небесные пути. И чтоб вся мощь и свежесть рек Влекла их на простор, охотничий ночлег. Чтобы неподвижной глыбой снов Лежал бы на девичьем сене Порядок мерных слов, Усталый и весенний. Вперед, шары земные! Набросил на мир, Разве он ум наш возвысил? Нет, стал наш ум еще более сир! Раньше улитки и слизни — Нынче орлиные жизни. Более радуг в цвета! Та-та! Будет земля занята Сетью крылатых дорог. Та-та! Ежели скажут: ты бог, — Гневно ответь: клевета, Мне он лишь только до ног! Плечам равна ли пята? Та-та! Лёта лета! Люди — растаявший лед. Дальше и дальше полет. В великих погонях Бешеных скачек На наших ладонях Земного шара мячик. В волнах песчаных <Качались — моря синей прическе —> Сосен занозы. Почерком сосен Была написана книга песка, Книга морского певца. Песчаные волны, где сосны стоят, — Свист чьих-то губ, Дышащих около. Шумит, грызя молчание, Как брошенную кость, Дневное море. Зверь моря синемехий и синебурый Бьется в берег шкурой. Подушка — камень, Терновник — полог, Прибои моря — простыня, А звезд ряды — ночное одеяло Отшельнику себя, Морских особняков жильцу, Простому ветру. Мной недовольное ты! Я, недовольный тобой! Льешь на пространстве версты Пену корзины рябой. Сваи и сваи, и сваи! На свайных постройках лежит Угроза, созревшая в тайнах Колосьями сумрачных жит! Трудно по волнам песчаным тащиться! Кто это моря цветов продавщица? На берег выдь, сядь рядом со мной! Я ведь такой же простой и земной! Я, человечество , мне научу Ближние солнца Честь отдавать, «Ась! два!» Рявкая солнцам сурово. Я воин; время — винтарь. Мои обмотки: Рим пылающий, обугленный, дымный — Головешка из храмов, Стянутый уравнениями туго Весь поперек, — Одна моя обмотка. И Царьград, где погибает Воин в огне, — Другая, тоже хорошая. Я ведь умею шагать Взад и вперед По столетьям. Онучи туги. Ну, дорогу, други! Слышу я просьбу великих столиц: Боги великие звука, Пластину волнуя земли, Собрали пыль человечества, Пыль рода людей, Покорную каждым устам, В большие столицы, В озера стоячей волны, Курганы из тысячных толп. Мы дышим ветром на вас, Свищем и дышим. Сугробы народов метем, Волнуем, волны наводим и рябь, И мерную зыбь на глади столетий. Войны даем вам И гибель царств Мы, дикие звуки, Мы, дикие кони. Приручите нас: Мы понесем вас В другие миры, Верные дикому Всаднику 3вука. Лавой беги, человечество, звуков табун оседлав. Конницу звука взнуздай! |
