Но даже такую слабость она не могла позволить себе надолго: требовалось позаботиться о детях. Анечка до того разоспалась в машине, что еле двигала ножками, даже не удивляясь необычной обстановке, а Колю и будить не стали.

Галина Трофимовна и Наташа сели в кухне, и свекровь принялась жадно выпытывать у молодой женщины все подробности происшедшего за последний год – в письмах Сергей не писал ей всю правду.

– Ой, горе, горе... – стонала несчастная мать. – Пришла Сереженькина пора, пришла...

– Не говорите так! – попробовала ободрить ее Наташа, но Галина Трофимовна была безутешна.

– Ой, доня, нет... С зимнего Николы сердце болело. Ведало беду... Ну, не буду плакать больше. Не любит Сереженька слез. Ой, сыночка, вот так свиделись!

Прибежала Олеся – сестра Сергея, жившая со своим мужем на соседней улице.

– Ой, мама, что это Сонька Яблонская брешет такое? Будто Сереженьку нашего чуть живого привезли!

Тут Олеся заметила Наташу, смутилась и, запинаясь, пробормотала:

– Здрасте вам...

– Беда с Сережей, верно, – неожиданно спокойно подтвердила Галина Трофимовна. – Но он жив пока, слышишь, жив! И я никому не позволю плакать над ним, как над мертвым! А ну, возьми себя в руки!

Через несколько дней Сергею стало получше. Пока он отлеживался в родительском доме, пока Галина Трофимовна и Олеся отпаивали его целебными травами, Наташа успела, взяв запрос в сельской управе, съездить в Киев за нужными справками.

С горечью она убедилась, что украинские бюрократы ничем не отличались от русских.

– Раньше надо было документы собирать.

– А почему он сам не приехал?

– Болен? Чего ради нам верить вам на слово? – скрипели они.

А некий Петро Викторович, настоящий гоголевский персонаж – Кувшинное Рыло, окончательно взбесил Наташу, заявив, что не понимает русского текста принесенного ею запроса. Пусть она предоставит ему нотариально заверенный перевод. В ярости Наташа ударила кулаком по столу так, что с него полетела на пол сувенирная подставка с десятком ручек.

– Подлец, он жизнью рисковал ради тебя!

– Но, но, вы не очень-то. – Оказывается, при необходимости Петро Викторович вполне мог говорить на неведомом ему русском!

К тому времени, как Наташа приехала назад в Вишневый Гай с добытыми с боем выписками и справками, Сергей уже начал выходить на улицу. Анечка с гордостью продемонстрировала маме национальный костюмчик, подаренный ей Олесей. Коля стал настоящим кумиром бабушки с дедушкой. Они восхищались любой его шалостью: надо же, год и три месяца, а он уже до того разумный, что нарисовал на беленой стене вишневым пирогом целую картину!

Наташе показалось, что она приехала в родной дом: все так соскучились по ней, а больше всего, разумеется, Сереженька. Он так горячо обнимал ее, будто они не виделись вечность; в каком-то смысле так и было – Сергей вернулся из путешествия за край жизни. Однако Наташа запретила себе думать об этом.

Сергей водил Наташу по живописным окрестностям села; все здесь напоминало ему о детстве и юности.

– Вот на тот явор мы залезли с Павлом. Я прыгнул и нос разбил, а Павло стал за меня кричать: «Ой, больно!»

– Сколько же вам было лет?

– Точно не вспомню... В школу еще не ходили.

Наташа еще раз посмотрела на могучее дерево. Ничего себе!

– Это виноградники. А там тетушка Тереза живет, наша местная травница. Хочешь, зайдем? Она делает замечательные вышивки. Возит в город и сдает в салон, но нам продаст, если попросим.

Наташе было все равно, куда идти, – лишь бы с Сергеем!

Дом тетушки Терезы, стоявший на отшибе от села, был настоящей старинной хатой. Наташа с интересом осмотрела наведенные вокруг подслеповатых окошек узоры. Рядом с домом располагались грядки, засаженные лекарственными растениями.

Зато внутри этого сказочного домика царила современность: жилище знахарки могло похвастаться и цветным телевизором, и двухкамерным холодильником, и хрустальной люстрой... Тетушка Тереза, сидевшая за шитьем, поднялась навстречу гостям.

– Наконец-то зашел! А я думала, совсем зазнался в своих городах... Жинка у тебя какая авантажная, – приветливо заговорила она. – А помнишь, Сережа, как я тебя за уши драла, когда ты на мою грушу вскарабкался?

– Было дело, – смущенно улыбнулся Сергей.

Узнав о цели визита, тетушка Тереза разложила на тахте несколько десятков различных изделий, украшенных национальными орнаментами. Наташа не знала, что и выбрать. Хозяйка не торопила ее. Перебирая куски материи, сложенные в старинный расписной сундук, она сетовала на то, что ее подружка Галя – мать Сергея – не приходит к ней за целебными травами, а собирает их сама.

– Впрочем, это к лучшему, – продолжала она. – Травы, собранные руками любящей матери, становятся в сто раз целебнее! Не гнушайся ими, Сережа, и скоро поправишься.

– А нет, баба Тереза, не поправится. Он же в Чернобыль ездил – значит, помрет скоро, как уже помер дядюшка Павло, – по-украински пропищал детский голосок.

Сергей остолбенел от неожиданности, а Наташа, не менее удивленная и возмущенная, проворно обернулась. В открытых дверях стоял толстый мальчишка лет десяти и нахально ухмылялся.

– А ну, геть отсюда, порося дурное! – накинулась на него тетушка Тереза.

Спасаясь от нее, мальчишка резво бросился прочь.

– Соньки Яблонской сынок, – извиняющимся голосом пояснила травница, точно это все объясняло. – Мать – спекулянтка и сплетница, а он и вовсе дурак. Дня не проходит, чтобы его кто-нибудь не выдрал, а ему хоть бы что... В чужую хату лезет, как в свою, – что делается, люди добрые...

– Не извиняйтесь, вы ведь ни в чем не виноваты, – промолвила Наташа, видя, как смущена женщина.

– Я и не думаю обращать внимания на разные глупости, – мужественно улыбнулся Сергей. На самом деле он прекрасно знал, что противный пацаненок сказал правду. Ну и что? Сегодня он в родном селе, рядом жена и дети. Он будет жить и радоваться столько, сколько сможет! А слез и уныния от него не дождутся! Ему осталось не так много, чтобы тратить драгоценное время на бесполезное заламывание рук.

Но для Наташи все было испорчено. Она не глядя купила какой-то воротничок, лишь потому, что ей казалось неудобным отнять у занятого человека столько времени и ничего не купить. Вышивки потеряли для нее всякую привлекательность.

Чувствуя, как она расстроена, Сергей предложил:

– Давай сходим на озеро. Там мы еще ведь не были...

Озеро напоминало овальную чашу, один его берег был заметно выше другого, и на нем группами росли старые, с корявыми стволами ивы. Их бледно-зеленая листва под порывами теплого ветерка становилась на миг серебристой, а потом узкие листочки возвращались на прежние места, и ветви ив, похожие на распущенные волосы русалок, зеленели снова. У берега на темно-синей поверхности воды качались белоснежные кувшинки. Сергей привел Наташу на усыпанный мелким песком крохотный пляж.

– Купнемся?

Прежде чем Наташа успела ответить, он скинул с себя одежду, вошел в воду по пояс и остановился, поджидая Наташу.

– Я без купальника...

– Не беда, все в поле. Никто не увидит.

Наташа решилась и тоже вошла в прохладную, чистую воду. Плавали они недолго – Сергей быстро устал, и Наташа, почувствовав это, сказала, что ей хочется позагорать. Они улеглись на берегу. Сергей смотрел на прекрасное тело своей любимой жены и не мог наглядеться. А Наташа... С любовью глядя на Сергея, она старательно отводила глаза от безобразных рубцов на его животе. Внезапный порыв заставил ее крепко прижаться к мужу. Наташа свернулась калачиком у него под боком, ощутила исходившее от тела любимого тепло и блаженно вздохнула.

– Лежать бы так и лежать, – прошептала она.

– Скоро солнце зайдет вон за те холмы, – рассудительно заметил Сергей. – Будет холодно.

– А мне все равно, лишь бы с тобой...

– А помнишь, как мы ездили в Сестрорецк?

– Ага... Анечка была совсем маленькая... Помнишь, как она говорила: «Как громко кричит пароход! Наверное, много каши съел».