Лиза и Алеша должны были пойти к Ивану в больницу вечером. Лиза купила фисташкового мороженого, "папиного любимого". Ирина, понятно, воспринимала детские приготовления к визиту как личное оскорбление, но ничего не говорила, только злобно курила на кухне. Мама, напротив, приветствовала желание детей навестить отца, она даже так и сказала, не «его», как обычно, а «отца», что было замечено Алешей, он сказал: "Ну надо же!"

Дети, выгрузив мороженое из морозилки и завернув его в десять слоев газет, "чтоб не растаяло", уехали и пробыли у отца долго.

— Ну как он? — искренне интересовалась Неля Павловна. — Как ему ваши гостинцы? Мороженое все съел?

— Ты что, бабушка, там же целый килограмм. Но съел почти половину и так обрадовался, сказал, что он все эти дни мечтал о фисташковом, — сказал Алеша. Мы даже бывшего охранника угостили.

— Почему бывшего?

— Он сегодня был последний день. Больше папу охранять не будут.

Значит, половина мороженого осталась. Теперь оставалось пробраться к холодильнику и влить в мороженое яд. Тогда ни детей, ни Иришу, ни Нелю Павловну никто не заподозрит. Мороженое, привезенное из дома, отравлено не было, Иван его ел, и ничего с ним не случилось. Всем будет ясно, что его отравили позже.

Неля Павловна прекрасно знала от детей и от Ириши, что отделение, в котором лежит Иван, — тщательно охраняется. Она знала, что даже у врачей и медсестер при входе в отделение проверяют документы. Но больных-то в отделение по-прежнему привозят — не закрывать же больницу из-за того, что там оказался особо охраняемый Иван Кусяшкин. Значит, надо туда попасть в роли больной.

Смешно, но план последнего решающего отравления Неля Павловна составила не без помощи Сани. Иван рассказал детям, а дети потом рассказали матери и бабушке, как Саня пряталась в той же больнице, что и Иван, под чужим именем.

Идея Неле Павловне понравилась. Поэтому ночью она отправилась к своей двоюродной сестре в Беляево. Самой сестры дома не было, она жила на даче, а Неля Павловна наведывалась в ее квартиру пару раз в неделю поливать цветы.

Доехав до сестры, она съела с отвращением банку испорченных рыбных консервов и вызвала "Скорую помощь". Консервы самым правильным образом подействовали на застарелый гастрит Нели Павловны, и пятидесяти рублей оказалось достаточно, чтобы бригада «Скорой» согласилась отвезти ее не в ближайшую больницу, а в институт Склифосовского. Паспорта у нее с собой не было, впрочем, врачам оказалось достаточно страхового полиса сестры. То, что милиции не придет в голову искать отравителей среди больных, тоже чем-то отравленных, она почти не сомневалась. Но даже если они будут проверять больных, заподозрить в убийстве некую Зинаиду Семеновну Лунину, поступившую с острым пищевым отравлением, им вряд ли придет в голову. Не будут же они проверять родственные связи всех сорока восьми больных. Впрочем, парик она все же надела.

В четыре утра дежурный врач (он же Леонид) мирно спал, удобно расположившись на дежурном посту отделения, за что снискал на веки вечные любовь и преданность медсестры, которой вообще-то положено было сидеть на этом месте всю ночь. Неля Павловна, убедившись, что доктор спит и даже похрапывает, тихонько прокралась к холодильнику, который стоял в конце коридора, — один на все отделение. Суровые нравы института Склифосовского не допускали наличия персональных холодильников в палатах, даже у таких крутых бизнесменов, как Иван Кусяшкин.

Она вылила яд в остатки мороженого — любимого, фисташкового. Все. Теперь все. Осталось уйти отсюда до того, как зять приступит к трапезе. Только уйти надо грамотно, тихо, не привлекая внимания к собственному уходу.

Просьбу отпустить ее домой, с которой она обратилась к врачу во время утреннего обхода, тот воспринял спокойно.

— Вам действительно лучше? Я бы не торопился. Но если вы так настаиваете, пишите расписку, что к нам претензий не имеете, предупреждены о возможных рецидивах и уходите по собственному желанию.

Она написала. И уехала. Дома Неля Павловна появилась с полными сумками как раз тогда, когда все завтракали.

— Мама! — Ириша была ею недовольна. — Ну зачем ты с самого утра по магазинам? Какая такая спешка — даже не позавтракав.

— А вы спали, чего ж я одна, что ли, буду завтракать. Вот ведь- все успела, — ответила она и про себя порадовалась: ее ночного отсутствия никто не заметил.

Они еще сидели за столом, когда позвонил следователь. Неля Павловна изо всех сил делала вид, что не проявляет к разговору никакого интереса, но, как она поняла, Иван еще жив, мороженого, стало быть, еще не ел.

Ирина, не очень понимая, чем следователь отличается от оперативника и почему надо беседовать и с тем, и с другим, тем не менее согласилась на его приезд.

— Пусть, — сказала она матери, — они все равно не отстанут.

Дети тем временем опять засобирались к отцу.

Эксперты нудно проверяли продукты, предназначенные для Ивана, поэтому не вылезали из больничной лаборатории. Леонид с утра пораньше куда-то исчез, оставив через дежурного врача странное распоряжение: проверить еще раз фисташковое мороженое.

— Дурак он, что ли? — чертыхался эксперт Коля. — У меня тут гора продуктов, а он требует повторных проверок. Я вчера мороженое отработал, — и добавил реактива в очередной пирожок. — Все чисто. Нет ничего.

— Сейчас опять посетители придут, новый материал принесут. У тебя реактивов-то хватит? А то ему еду горами носят, — «подбодрил» его лечащий врач Кусяшкина, который частенько заглядывал в лабораторию. — Ты проверяй тщательнее, а то он нас все время угощает, так что наша жизнь на твоей совести.

Эксперт мрачно уставился на врача:

— Кушайте, сэр, вам понравится. Фирма безопасность гарантирует. Тогда я — мороженого. А то жарко здесь, — решился врач.

В этот момент в лабораторию влетел Леонид.

— Ты где же это шлялся? — поинтересовался эксперт. — Тебя Василий не убьет за саботаж и отлынивание?

Леонид не слушал:

— Проверили? Мороженое проверили?

— Лень, надоел ты мне. Мы вчера его уже проверяли, так что отстань.

— Тетка! Толстая блондинка! Ночью копалась в холодильнике. Поэтому давай все по новой.

— С ума сошел, — констатировал врач, с жалостью глядя на Леонида. Думаю, от переутомления. А может, всегда был предрасположен, и только сейчас прорезалось.

— Что непонятного? — заорал Леонид. — Русским языком объясняю: ночью толстая Тетка рылась в холодильнике!

— Ну и что? - врач по-прежнему взирал на Леонида с состраданием. — Ну, рылась. Есть захотела.

— Так вот. Она поступила вчера с острым пищевым отравлением, а сегодня уже слиняла. Скажи, часто твои отравленные, только-только спрыгнув с носилок, бегут к холодильнику подкрепляться? Или нет — те, кого привозят на «Скорой», берут с собой запас еды? Ее же никто не навещал, никто ей гостинцев не приносил. Я подумал — в лучшем случае она воровала из холодильника чужую еду. В худшем — подсыпала отраву.

Врач чуть не выронил блюдце с мороженым. А Леонид продолжал:

— Я за ней поехал, с утра-то. И — что вы думаете? Она прямиком отправилась в квартиру ку-сяшкинской жены, а сама оказалась кусяшкинской тещей! Но! — Леонид поднял указательный палец вверх. — Сюда она проникла под другим именем и внешность изменила. Ну?

— Ладно, — эксперт зачерпнул чуть-чуть стеклянной ложечкой из блюдца, поехали снова.

Прошла пара минут, и лабораторию огласил, а точнее, оглушил, пронзительный и радостный вопль эксперта. Эксперт орал так, что сидящая за соседним столиком лаборантка даже выронила пробирку. Врач бросился помогать ей собирать осколки, а Леонид — отплясывать лезгинку.

— Скорей, скорей звони Коновалову! — торопил эксперт. — Где он?

— Журналистку караулит. На нее бандиты намедни наехали, — ответил Леонид, не прерывая победного танца.