К вечеру нас уже отпускали. Правда, возникла проблема: шофер нашей машины успел во всем признаться. Стражи порядка решили проблему с присущей им изобретательностью. Беднягу снова вызвали на допрос, обвинили в том, что он оклеветал честнейших людей, и снова избили. После чего показания, естественно, изменились.

Можно было идти домой. Но, черт возьми, начинался очередной комендантский час. Оставаться еще на одну ночь в обществе гостеприимных милиционеров почему-то не хотелось. Наши хозяева, однако, теперь страшно боялись, как бы с нами чего не случилось. Выйдете на улицу, а там другие менты. Опять загребут!

Решение было найдено простое и почти гениальное: к метро мы шли под конвоем спецназовцев в масках и при полном вооружении. Доведя нас до станции, они сердечно попрощались, заметив, что держались мы хорошо, а Ельцин - козел. Но приказ, сами понимаете.

Ранним утром уже у меня дома появился испанский журналист Рафаэль Пок. Разглядывая синяки и ушибы, он подробно записывал рассказы о том, кого и как били, причмокивая от удовольствия и вскрикивая: «Потрясающе! Великолепно! Какой сюжет!»

Приятно иметь дело с профессионалом.

За пятнадцать лет, прошедших с тех пор, изменилось многое, в том числе и наше собственное сознание. Быт и нравы Москвы стали другими, вчерашние противники власти стали ее поклонниками, а ее бывшие поклонники жалуются на «обманутые надежды» в эфире «Эха Москвы». Страна живет - вернее, некоторое время жила - в условиях стабильности. Но время от времени возникает вопрос: а как будут вести себя люди в случае очередного политического кризиса? И так ли сильно изменились общественные нравы, чтобы мы с уверенностью могли утверждать: в российской столице стрелять больше не будут…

© 2007-2009 «Русская жизнь»

В годы экономического подъема правительство объясняло нам, что заработанные страной деньги тратить не надо, а надо откладывать на черный день. Логика вполне естественная для деревенской домохозяйки, но несколько сомнительная для многомудрых министров, которые должны понимать разницу между мировым хозяйством и сельским огородом. На волне финансового краха наша домохозяйка тоже рискует потерять свои сбережения, но она, по крайней мере, сама же и пострадает от собственной скупости.

Черный день наступил. Деньги будут потрачены. Лучше от этого не станет.

Средства, которые могли быть использованы для поддержки социальной сферы, модернизации экономики и развития современной инфраструктуры, будут брошены на оплату долгов российских корпораций. Тот факт, что эти корпорации, обладая многомиллиардными, грандиозными даже по мировым критериям капиталами, сумели наделать долгов, с которыми сейчас не могут расплатиться, не вызывает почему-то ни изумления, ни порицания. У них наступил черный день. Им надо помочь.

Почему-то помогаем мы и им - а не они нам. Бедные должны потуже затянуть пояса, чтобы облегчить жизнь богатым.

Заводы и фабрики, дороги и школы уже не будут построены. Зато нас защитили от инфляции, «стерилизовав экономику», не допустив появления в ней «излишней» денежной массы. Этот грандиозный успех Министерства финансов в борьбе с инфляцией мы сможем оценить в будущем году, когда падение покупательной способности рубля будет стабильно измеряться двузначными числами. Повышение зарплат и пенсий надо было сдерживать из-за угрозы инфляции. Но сейчас, когда надо спасать корпорации, предоставляя им многомиллиардные кредиты, об инфляционных последствиях этого решения никто почему-то не думает.

У них черный день! Их надо спасать!

Для успокоения публики сообщается, что кредиты приходят под залог корпоративных активов. Если компании не расплатятся, некоторая часть их имущества будет национализирована. Какое великолепное утешение, особенно если учесть, что это же имущество раньше было тем же государством передано им за копейки или вообще бесплатно. Иными словами, правительство сперва отдает собственность за так, а потом выкупает втридорога, да еще и снимает груз долгов с плеч владельцев корпораций.

Скорее всего, впрочем, спасти никого не удастся. Денег не хватит. Банкротства и дефолты неизбежны. Только они произойдут уже после того, как будет потрачен последний доллар из бывшего Стабилизационного фонда.

У этой замечательной политики есть конкретные авторы. И они заслужили наше внимание.

Разумеется, дело не в некомпетентности. Министр финансов Алексей Кудрин, проводя меры по «стерилизации экономики» или по выкупу корпоративных долгов, руководствовался не общими представлениями о народном благе, а желанием угодить отечественной буржуазии. Но за излишнее рвение на почве буржуазного классового интереса тоже надо платить.

В общем, назрело требование «Кудрина - в отставку!»

Какая разница? - возмутятся хранители марксистской ортодоксии. Вместо одного буржуазного министра нам поставят другого. Да, безусловно, так. Но дело не только в том, что, зная о судьбе собственного предшественника, новый министр будет несколько более осторожен в проведении своего антисоциального курса, но и в том, что для массового сознания зло всегда персонифицировано.

Когда большевики призывали «Долой министров-капиталистов!» они прекрасно понимали, что свержение нескольких зарвавшихся чиновников не будет означать конца капитализма. Но они также понимали, что невозможно бороться с капиталистической системой, не вступая в конфликт с ее конкретными защитниками и представителями.

Призыв «Кудрина - в отставку!» позволяет разъяснить суть нашей критики власти и суть наших претензий к системе. Свержение конкретного министра - не просто вопрос справедливости, но и вопрос общественного самоуважения. Добившись этого, люди начинают требовать большего. Все революции начинались требованием наказания виновников старой провалившейся политики. Естественным следствием этого является смена самой политики.

А вопрос об отставке Кудрина назрел.

Кто-то должен будет ответить за изъятие денег из экономики страны, за то, что эти деньги, вложенные в казначейские облигации США, пошли на финансирование войны в Ираке, за то, что российское общество должно было отказаться от ремонта школ и дорог ради игры с ценными бумагами американских ипотечных агентств. В этом смысле Кудрин виновен в гибели оренбургских школьниц куда больше, нежели повесившаяся учительница, которая все равно не могла ничего сделать с разрушающимся зданием.

Кто-то должен ответить.

С кого-то придется начать.

И Алексей Кудрин сегодня - самое подходящее лицо для того, чтобы ему был предъявлен счет общества.

Российское общество охватила смутная тревога. Источником тревоги является мировой экономический кризис. А смутной она является потому, что граждане никак не могут понять, как связаны события в далекой Америке с их жизнью и каким образом биржевой крах скажется на их благосостоянии.

С одной стороны, даже обыватель, не слишком разбирающийся в тайнах экономики, догадывается, что финансовые потрясения такого масштаба, не могут остаться без последствий. А с другой стороны, нефть как добывали, так и продолжают добывать. Фабрики работают. Трамваи ходят.

И что это за капиталы, которые в считанные часы «сгорели» на бирже? Откуда они брались, куда делись? Всё туманно, запутано и двусмысленно.

И впрямь, прямого влияния на реальный сектор биржевой крах не имел, по крайней мере в России. Иное дело, что капиталы, крутившиеся на бирже, были в свое время изъяты из реальной экономики. Эти деньги могли быть вложены в строительство дорог и заводов, в модернизацию оборудования и повышение заработной платы рабочих. Теперь эти средства для экономики потеряны, и вернуть их не удастся. Но, в конечном счете, потеряны они были уже тогда, когда оказались в руках финансовых спекулянтов.

Короче говоря, кризис выявил, насколько иррациональной, несправедливой и бесперспективной является существующая система, но вроде бы пока не нанес материального ущерба основной массе населения. И всё же граждане инстинктивно чувствуют, что без неприятностей не обойдется. Люди забирают сбережения из банков, продают облигации инвестиционных фондов (их, впрочем, в России и покупали немногие), меняют рубли и доллары на евро, поскольку европейская валюта кажется им более надежной. В некоторых городах желающим купить крупную сумму евро приходится записываться заранее. Опять очереди, как в советскую эпоху.