– Не знаю, что творится в твоей душе, Рейчел, но уповаю только на крепкий ночной сон и дух старины Кавендиша, что может помочь тебе выкарабкаться из этого состояния к завтрашнему дню. Спокойной ночи. Отдыхай хорошенько. – Укол отбросил сознание Рейчел в неведомые запредельные дали.

– Доминик? – Сара сидела на краю его кровати. – Что с мамой случилось? Это не только из-за смерти тетушки Эмили. Что-то еще произошло с ней. Рейчел же знала, что тетя Эмили все равно умрет. Похоже, она получила какое-то ужасное сообщение.

– Я видела по телевизору, как выглядят солдаты после контузии. У них такой же вид. Пожалуйста, расскажи мне, Доминик.

– Думаю, что тебе лучше знать правду. Отец тебе ее никогда не скажет. Отец сегодня утром рассказал матери о том, что у него в течение всей супружеской жизни были любовницы.

Сара вздрогнула.

– Ты уверен, Доминик? Ах, бедная мамочка! Зачем он это делал?

Доминик недоуменно пожал плечами.

– Последняя его любовница пригрозила, что расскажет обо всем матери, поэтому он решил сделать это первым. Я предупреждал его, чтобы он не делал этого, но он не послушался: ему лучше знать. Эй, Сара. Что пригорюнилась? Не отчаивайся, переживем!

Голова девочки поникла, слезы закапали на одеяло.

– Мне не нужен такой отец, который изменяет своей семье. Это такая низость.

Доминик посмотрел на нее. Ему было жаль сестру, он понимал ее боль. Она всегда была невинным ребенком. Доминик обнял сестренку.

– Это так часто встречается. Вполне обыденная ситуация. Большинство мужчин в наши дни неверны своим женам. Хранить верность даже считается старомодным.

Сара горько плакала.

– Но это же мой отец. Он же не большинство мужчин.

Доминик поцеловал ее в макушку.

– Не переживай, Сара. Они что-нибудь придумают и разберутся. Пошли. Я уложу тебя в постель. – Доминик ласково укрыл ее одеялом и поцеловал в лоб.

– Спокойной ночи, сестренка, – сказал он.

Он вышел в коридор, спустился вниз и заметил свет, горевший в кабинете. Доминик остановился в нерешительности. Затем подумав, что нет никакого толку с ним разговаривать, решил не входить в кабинет. Отец никогда не хочет верить, пока это не случится с ним. Как говорится, пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Какая неразбериха! Что мать за идиотка такая! Он ощутил незнакомое щемящее чувство в груди. Не надо было вообще связываться с отцом. Ему нужна такая же женщина, как бабушка, чтобы умела держать его в узде. Ему страстно захотелось, чтобы Юлия сейчас оказалась рядом. Она бы поставила здесь все на свои места.

Он мечтал о бабушке, когда его сморил сон.

Рейчел зажмурилась. Солнце освещало стену в спальне. Она протянула руку, чтобы прикоснуться к Чарльзу, и тогда боль пронзила ее. Его не было рядом. Она лежала, озираясь по сторонам, но сейчас ее разум уже вышел из состояния глубокой заморозки. Она поняла, что единственный способ преодолеть свою боль – подняться с постели и начать двигаться. Она встала и оделась.

Чарльз вошел в комнату как раз в тот момент, когда она упаковывала чемодан.

– Рейчел, – встревожился он. – Ты же не бросишь меня. – Она взглянула и удивилась, как она могла наделить его столькими благородными качествами. Он напился и заснул в библиотеке. Его лицо было помятым, и на нем можно было прочесть жалость к самому себе.

– А как же я?

– Что ты, Чарльз? У тебя есть идеальная хозяйка. Ты всегда можешь отправиться к ней.

– Но она же ничего не значит для меня, Рейчел. Ты должна мне поверить.

– Я это и делаю, Чарльз. Никто из нас больше не имеет для тебя никакого значения. Вот в чем состоит вся проблема. Как долго ты хранил верность нашему браку, Чарльз?

– Какое это имеет значение?

– Я хочу знать, – Рейчел стояла у кровати, неприступная и неумолимая в своем гневе.

– Примерно год.

– Понятно. Я решила уехать куда-нибудь на пару недель. С этого момента я приняла бесповоротное решение оставить тебя. Однако я вполне отдаю себе отчет, насколько важно это решение, чтобы действовать сгоряча. Поэтому я хочу какое-то время побыть одна и собраться с мыслями, а затем я тебе сообщу.

– Куда ты пойдешь?

– Это больше не твое дело, Чарльз. – Боль угасла под натиском ярости и негодования. – Ты столько времени лгал мне. Всю нашу совместную жизнь ты меня обманывал. Теперь тебя не должно беспокоить, что собираюсь делать я.

– Но ты же по-прежнему любишь меня, Рейчел. – Он стоял в полной растерянности. – Я все еще надеюсь сохранить наши супружеские отношения. Как же дети? Как же ты их можешь оставить на целых две недели?

– Почему бы и нет? Они уже достаточно взрослые. Мари-Клэр будет с ними. Я буду звонить им каждый день. Они знают, что случилось?

– Доминик знает. Он сам догадался немного раньше.

На лице Рейчел появилась гримаса отвращения.

– Итак, мой сын узнал раньше меня. А Сара?

– Не знаю. С ней я не разговаривал, Рейчел. – Чарльз сделал еще одну попытку убедить ее. – Пожалуйста, ради наших прежних светлых счастливых дней давай попробуем начать все сначала. – Он сделал движение ей навстречу.

Она знала, что если позволит ему прикоснуться, она пропала и падет жертвой своего собственного стремления к любви и привязанности. Рейчел оттолкнула его.

– Слишком поздно, Чарльз. Тебе следовало подумать об этом давным-давно.

Он стоял, безвольно и беспомощно опустив руки.

– Но, Рейчел, ты не понимаешь. Это был всего-навсего секс. Я люблю только тебя. Пойми, прошу.

– Я все понимаю. – Она задержалась у двери. – Ничего против секса не имею. Я не приемлю лжи. Тебе никогда этого не понять. Никогда. Для тебя это непостижимо. – Рейчел резко хлопнула дверью.

Сара услышала, как хлопнула дверь и подбежала к своей матери. Она увидела чемодан.

– Ой, мамочка, не уезжай. Не оставляй меня. Рейчел обняла дочь.

– Я не оставляю тебя, Сара. – Она крепко прижала к себе девочку.

– Ты знаешь, что произошло? – Она увлекла Сару с собой в глубь коридора, к комнате тети Эмили, где они сели на тетушкину кровать.

Сара прижалась к матери.

– Знаю. Дом рассказал мне вчера вечером. Я ненавижу его. Он – подлец, мерзавец. Он мне не отец.

Рейчел держала ее в объятиях, пока девочка плакала.

– Сара, – сказала она наконец. – Я должна некоторое время побыть одна, но я буду звонить тебе каждый вечер перед тем, как ты будешь ложиться спать. Мне нужно собраться с мыслями и все обдумать. На это потребуется время. Я не смогу принять правильного решения, если на меня будет давить отец или вы. Я должна очень серьезно подумать, будет ли правильно сохранить наш брак, что хорошего это даст вам, отцу или мне.

– Если ты примешь решение развестись, могу я остаться с тобой?

Рейчел крепко обняла ее.

– Разумеется, дорогая, – сказала она. – Где Доминик?

– Он в саду стреляет по птицам.

– Зачем он это делает? – Рейчел отправилась искать сына.

Доминик стоял над дроздом. Горло птицы было разорвано пулей. Глаза начинали стекленеть. Блестящие крылья были раскинуты веером на зимней лужайке. Доминик поднял глаза на мать.

– Я прикончил эту птицу с первого выстрела. – Глаза юноши сияли.

– Доминик, – сказала Рейчел. – Я собираюсь уехать на пару недель. Мне нужно время подумать.

Доминик удивленно поднял брови.

– Ты такой ребенок, мама. О чем тут думать? Если ты останешься в браке с отцом, он никогда не изменится. Если ты уйдешь от него, на Антее он не женится.

– Антея? – изумленно переспросила Рейчел. – Кто это?

– Антея Валтерс. Знаешь, та, которая выступила с инициативой собирать деньги в фонд той полоумной.

– Ты говоришь о Розе Джонсон, которая застрелила мужчину в доме неподалеку от нас?

– Да, про нее. В любом случае, он никогда не женится на ней. Я знаю отца гораздо лучше тебя. Он переедет к своей матери и снова будет свободным как вольный ветер.