– Помни, – улыбнулась сиделка. – Я тут всегда, Рейчел. Если захочешь поговорить со мной, просто позвони. Иногда тебе будет очень грустно, ты будешь подавлена. Но всегда помни, что в жизни есть не только печальные дни, столько же ждет впереди и радостных дней.

– Обязательно буду помнить, спасибо. Мне пора собираться. – Рейчел вдруг заметила, что вприпрыжку мчится по коридору. Я этого не делала с тех пор, как была маленькой.

– Слышишь, Сиси, ты знаешь, что наша сиделка очень счастлива со своим мужчиной. Я разговаривала с ней, и у нее был такой ликующий вид, когда она поделилась со мной своей радостью.

– Да, она рассказывала мне о нем. Он на двадцать девять лет моложе ее.

– Не может быть! – Рейчел на минуту задумалась. – Тебе это помогло в твоей душевной борьбе с возрастом Джеймса?

– Она заставила меня почувствовать, насколько Джеймс беззащитен. Я всегда исходила только из своих нужд и эмоций, типа того, что он умрет и оставит меня. Но никогда не задумывалась над тем, как же его волнует, что я могу найти его таким-сяким, разэдаким, просто отталкивающим или еще каким-нибудь в этом роде.

В палату вошел Джеймс в сопровождении своего шофера. Сиси вскочила и радостно бросилась ему навстречу. Рейчел смотрела на Джеймса.

– Дорогой, – Сиси взяла Рейчел под руку, – это Рейчел Хантер. Она пообещала, что не забудет меня и позвонит как-нибудь.

Джеймс улыбнулся Рейчел. Какие замечательные глаза, отметила про себя Рейчел. Он был небольшого роста, хорошо сложен.

– Это было бы просто замечательно, Рейчел. Сиси так нужны хорошие подруги. А я чуточку староват для нее, чтобы составлять ей компанию для ночных клубов, однако не хочу держать в клетке мою маленькую вольную птичку.

– Приятно слышать, что вы позволяете ей летать на свободе. «По крайней мере, хоть одна из птичек, о которых говорила сиделка, не окончит свой век покалеченной», – подумала Рейчел про себя.

Джеймс тут же стал серьезным.

– Всегда очень трудно, когда отношения столь необычны. Я так переживаю за тебя, Сиси, когда ты попадаешь сюда.

Сиси взяла его за руку.

– Больше я сюда не попаду, Джеймс. Просто буду заходить иногда проведать сиделку. Благодаря ей я не унываю и не опустила крылышки. Еще я преодолела нашу возрастную разницу и могу теперь любить тебя, без оглядки на чье-либо мнение.

Шофер вспыхнул и начал переминаться с ноги на ногу.

– Я заберу чемоданы.

Никто не услышал его. Джеймс и Сиси смотрели друг на друга с такой любовью, что Рейчел почувствовала повеявшее от них тепло. «Когда-нибудь…»– подумала Рейчел.

Вера Комптон улучила момент и вошла в комнату.

– А вот и я, Рейчел. Ты готова?

Рейчел с распростертыми руками бросилась Вере на шею.

– Как здорово, что ты приехала, я так рада тебя видеть. Пошли. Умираю от нетерпения, как мне хочется увидеться с Анной. До свидания, Сиси. До свидания, Джеймс. – Обязательно позвоню Сиси, как только снова вернусь в Лондон, – пообещала она себе.

Рейчел покидала клинику со странным чувством, к которому подготовилась заранее. Она тщательно все обдумала и предусмотрела. На прощание доктор Прингл сказал: «Помни, мы всегда здесь». Пока ехали в Шернборн, Рейчел молчала. Вера никогда не отличалась болтливостью, но водителем она была отменным. И самое лучшее качество Веры, которое для Рейчел стало просто целительным бальзамом, состояло в том, что Вера являла собой живую связь Рейчел с тетушками Беа и Эмили.

Жаль, что с Чарльзом все обошлось столь печально. Понимаю, как тебе сейчас нелегко, – рассуждала Вера. – Наверное, мне следовало бы тебе и раньше об этом сказать, но вряд ли от этого что-нибудь изменилось. Твоя тетушка Беа очень волновалась из-за Чарльза тогда. Она сразу же невзлюбила его мать.

Рейчел невольно рассмеялась:

– Могу держать пари, что тетя Беа сказала что-нибудь, типа «Помешана на тюлевых занавесках и копченой рыбе».

– Да. В самом деле так. Что-то наподобие этого. Тетя Беа отлично разбиралась в людях и давала им весьма точную оценку. – Вера вела машину очень внимательно и осторожно. – Как жаль, тетушек уж нет в живых… а тебе их так не хватает.

Рейчел удрученно покачала головой.

– У меня тоже возникала такая мысль, но теперь я понимаю, что если бы тетушки оставались по-прежнему живы, я бы вернулась к ним, не задумываясь, и больше бы никогда не покидала их уютный мирок. Анна нуждается сейчас в вашей помощи, потому что скоро появится ребенок, о котором надо будет заботиться. Кроме того, ваши отношения уже переросли в своего рода товарищеские. А я и не переставала быть ребенком, даже обзаведясь собственной семьей. Анна всегда была тверже, решительнее, быстрее приспосабливалась к жестким законам внешнего мира. А мне это всегда удавалось с большим трудом. Но во все времена вы со своими лошадьми и собачьими будками оставались частью этого большого мира. Вера рассмеялась:

– На самом-то деле этот мир вовсе не естественная среда обитания человека. Я часто задаюсь вопросом, а что, если я собственноручно лишила Анну всех шансов вести нормальную жизнь.

Рейчел на минуту задумалась.

– Не думаю, что это именно так, Вера. Анна есть Анна. Я всегда принимала ее такой, какая она была. Вспомни, сколько лет она оставалась лошадкой. Рейчел весело засмеялась. – Мы-то все притворялись, но для Анны это было по-настоящему. Спасибо, что приехали забрать меня. Я бесконечно благодарна. Ведь у Анны уже срок подошел рожать.

– Более того, она перехаживает, но я не устояла перед соблазном повести машину. – Вера вздохнула: – Не так уж мне много лет осталось жить на белом свете. Я – один из старейших водителей в нашем районе. – Древность. Не могу больше объезжать и тренировать лошадей, поэтому взялась за машины.

Вера включила в машине музыку. Зазвучало трио «Архидюк». Рейчел откинула кресло назад, устроившись поудобнее в машине.

– Это одна из самых любимых моих мелодий. – Музыка и дорога вскоре убаюкали Рейчел.

Анна дожидалась их приезда у парадного. Она посмотрела на побледневшее лицо подруги.

– По крайней мере, ты немножко поправилась, Рейчел, – пошутила она.

– А уж ты как поправилась! Там что у тебя слон? – Рейчел нежно похлопала Анну по животу.

Анна направилась прямиком на кухню. – Вы, наверное, очень устали, да, мам? Такое длинное путешествие.

Вера улыбнулась:

– Я хорошо выспалась в Вейнвартсе. Тебе передает привет Дженни, Анна. Переезд занял у нас только шесть часов. Движения было не очень много.

– От меня никакого проку не было: всю дорогу спала, как сурок. – Рейчел присела к кухонному столу.

– Анна, когда у тебя срок?

– Не знаю, – пожала плечами Анна. – Они все время ставят мне разные сроки. Сначала сказали, что я перенашиваю ребенка, теперь говорят, что сами ошиблись в сроках. Больницы! Если бы я была чуточку помоложе, я бы родила ребенка дома, но, полагаю, рисковать не стоит.

– Разумеется, Анна. – Вера хлопотала вокруг стула Анны.

– Ладно тебе, мам. Уж не собираешься ли ты водрузить меня на стол, – засмеялась Анна.

– Меня так и подмывает закричать: «Быстрее! Кипяток! Подайте нитку!»

– Ты ведь пойдешь со мной, правда, Рейчел? Мама останется здесь. В больнице уж знают, что надо делать.

Рейчел кивнула.

– Конечно, пойду, Анна.

После ужина Вера пожелала всем спокойной ночи и отправилась спать. Анна и Рейчел мыли посуду.

– Пошли посидим в гостиной. Ноги отекли – нужно положить их повыше и отдохнуть. – Анна захватила бутылку вина из кладовки. – Детеныш поикает немножко, но мне вино пойдет на пользу.

– Ты помнишь времена, когда ты могла выпить только чуточку пива? – спросила Рейчел. – А на меня ты ужасалась и говорила, что у меня буржуазный стиль жизни. А теперь ты… вяжешь. Ах, Анна, я думала такой день никогда не наступит.

Анна подобрала маленькую беленькую кофточку.

– Знаю, но у меня ушла уйма времени на то, чтобы понять, что для феминистки вполне нормально делать все, что ей нравится. Вот почему я это делаю, а вовсе не тем, чем я занята. Вязание очень успокаивает. Подумать только, – она усмехнулась, – ты помнишь, как я писала во все женские журналы и поливала их грязью за то, что они печатают узоры для вязания. – Она самодовольно усмехнулась. – Кстати, этот рисунок из женского журнала.