– Превосходно, – Рейчел жадно вдыхала аромат. – Просто восхитительно! Сижу здесь, в центре Гринвич Виллидж, и поедаю устриц. – Она набрала две огромных сумки футболок фирмы «Биг Эппл» и джинсов для Сары и Доминика.

Рейчел сидела в огромном оперном зале Линкольн-центра. К тому времени, как Мими страдала, стоя над мрачной могилой, Рейчел расстроилась окончательно.

– Муня, – сквозь слезы говорила она. – Ты не сказал мне, что люди отваливают такие деньги, чтобы терзать свою душу такой скорбью.

Ли, одна из приятельниц Муни, нежно обняла Рейчел.

– Тс-с, – шепнула она ей, смеясь. – Я представляла всех англичанок бесчувственными и холодными.

Она сильно, отнюдь не по-дамски, засопела, шмыгнула носом и промокнула глаза.

– Мне достаточно заглянуть в «Ридерз Дайджест» и я тут же вою. А уж «Лесси», – она выразительно мотнула головой, – напрочь выбивает меня из колеи.

– На этот раз, по-моему, вам повезло. Вот. Возьмите мой носовой платок. Ваш – совершенно мокрый.

– Спасибо, Ли, – Рейчел благодарно взглянула на нее.

Ли была молодой особой с поразительно яркой внешностью. Худенькая, по последней моде, с большим крючковатым носом и смоляными волосами. Но больше всего внимание Рейчел привлек сверкающий огонь ее глаз. Несмотря на то, что глаза были глубоко посажены, они отнюдь не казались маленькими. Более того, взгляд был живым и проницательным. Выражение лица Ли тут же запало Рейчел в душу. Оно излучало такую нежность! Рейчел опустила глаза на свой смятый платок. Где-то в глубине сознания шевельнулось смутное воспоминание.

Несколько дней спустя Рейчел лежала в объятиях Ли.

– Я знаю, что это, – сказала Рейчел. – Я всегда с нетерпением ожидала этого момента, когда в детстве любила лежать возле своей тетушки Эмили. – Она вздохнула. – С тех пор жизнь никогда не казалась мне простой или безопасной. – Она приподнялась на локте. – Ли, я не помню, что произошло прошлой ночью. – Рейчел смутилась. – Совершенно не привыкла к американским коктейлям.

Ли засмеялась и потянулась.

– Ну, милая, – Ли, обнаженная, лежала поверх своего пухового одеяла. – После ужина все ушли. Муне ты сказала, что хочешь остаться и поговорить со мной. Поэтому он пошел домой, а ты попросила меня заняться с тобой любовью.

Внезапно все отчетливо проступило в сознании Рейчел. Она ухмыльнулась.

– Да. Теперь припоминаю. Мы много смеялись. Ли, в свою очередь, улыбнулась Рейчел.

– Ты испытала такой бурный и восхитительный экстаз, – Ли покачала головой. – Затем ты открыла глаза, посмотрела на меня очень серьезно и сказала: «Благодарю тебя, Господи, за это». Я спросила, что ты подразумеваешь под этим. Но ты уже уснула. Ты только умудрилась пролепетать, что предпочитаешь заниматься этим с мужчинами, а потом отключилась и захрапела.

Рейчел чуть не провалилась на месте от стыда и ужаса.

– Ли, – наклонилась она к подруге, крепко поцеловав ее в губы. – Я вовсе не хотела тебя обидеть.

Ли нежно отстранила ее.

– Ты вовсе не обидела меня, Рейчел. Я все понимаю. Скорее всего, ты была замужем за человеком, который все время твердил тебе, что ты или фригидна, или лесбиянка, если не можешь отвечать на его ласки. Такое со многими женщинами случается. Как твое самочувствие сейчас?

– Здорово, хотя это и забавно. – Рейчел села. – Мне всегда было непонятно, как же можно заниматься любовью с другой женщиной. Теперь поняла.

– Ну и как это? – весело спросила Ли.

– Все равно, как я делала это сама, только не так одиноко. Мне приятна была мягкость твоей груди, но… – она запнулась.

– Ты можешь сказать мне, Рейчел. Мы же теперь подруги, помнишь? – Ли взяла Рейчел за руку.

– Мне не хватает мужского отличия. Хочу сказать, что возникает такое чувство, будто какой-то важный компонент – думаю, это слово подходит точнее всего – отсутствует.

Ли кивнула.

– Я имела те же ощущения, когда была замужем. Долгие годы боролась с чувством, словно то, что я сексуально разделяю с мужем, было слишком совместимым, приевшимся. Я искала разнообразия в ком-то другом, – Ли сцепила руки на затылке. Ее темно-оливковое тело с совершенными линиями и формами вытянулось поверх желтого пухового одеяла. – Я попробовала других мужчин даже во время нашего брака, но не нашла ничего пикантного. В конце концов, мы прекратили наши интимные отношения. Затем я повстречалась с Кейт, – ее лицо просветлело от одного только воспоминания. – Вот тогда-то я и постигла истинную суть любовных отношений.

– Что случилось с Кейт? – спросила Рейчел.

– Она умерла. – Ли устремила взгляд на противоположную стену, где висела фотография ее любовницы. – Она была издательницей. Мы познакомились через моего мужа. Полюбили друг друга. В те дни подобные отношения еще не вошли в моду, не то, что сейчас. – Она печально покачала головой. – Я потеряла опеку над своими двумя детьми, так как судья сказал, что лесбиянки не могут быть достойными матерями.

Она содрогнулась, вспомнив, как держась за Кейт, кричала в суде: «Верните мне детей!». Два подростка с серьезными лицами и взрослыми взглядами смотрели на нее с отвращением.

– Ладно, по крайней мере, это все в прошлом. Дети проводят много времени здесь, однако в душу им тогда здорово наплевали. И все-таки Кейт – это десять восхитительных лет моей жизни! На день Благодарения исполнится два года, как она умерла.

– Ты знаешь, почему отдаешь предпочтение женщинам? – спросила Рейчел.

Ли поднялась на ноги.

– Подожди. Возьму сигарету. – Она вернулась в комнату, закурив «Мальборо». – Я много лет ломала голову над этим вопросом, но, когда ответ нашелся, меня он уже больше не волновал. Моей избранницей стала Кейт. Не потому что она была женщиной. Это вполне мог оказаться бы и мужчина, с равным успехом. В Кейт заключалось нечто уникальное только для меня. То же она испытывала и по отношению ко мне. Для нас не имело существенного значения, какую форму имеют наши гениталии. Вот почему для нас явилось тягчайшим испытанием вмешательство других людей в наши отношения. Они принадлежали исключительно нам, и были сугубо личными. – Голос ее стал сердитым.

– А как же группировки мужчин – гомосексуалов?

Ли замолчала и посмотрела на Рейчел.

– Нельзя выхватить интимные отношения и превратить их в политическое движение. Ничего не выйдет. Посмотри, что творится между мужчинами и женщинами. – Рейчел закатила глаза. Ли горько засмеялась. – В Америке лелеют несбыточную надежду, что мужчины якобы изменят что-то вокруг женщин, изобретут новые взаимоотношения, и это позволит женщинам занять полноправное место в мире. А на деле все происходит так, что мужчины настолько враждебны к женщинам, от них исходит такая угроза, что большинство женщин, достигших независимости, оказываются в одиночестве. Или же, от этого я тоже не в восторге, они устремляются друг к другу в поисках душевного покоя, а затем приходят к единодушному мнению, что мужчины – их враги. Однако врага-то не существует, Рейчел. Ты понимаешь это?

Рейчел совершенно некстати засмеялась.

– По-моему, не огорчаться и не сердиться на Чарльза – дело весьма трудное.

«Не говоря уже о Лиаме», – подумала она.

– Подумай, Рейчел. Ты выбрала Чарльза, и, держу пари, совершенно ошибочно. Женщины не могут загонять мужчину вить себе гнездышко, а затем вопить о том, что они не изменились.

– А почему, собственно говоря, они должны меняться? Чарльз пальцем о палец в доме не ударил. У него есть мама, Антея, прислуга, выполняющая любую его прихоть, – резко сказала Рейчел. – Ему даже сморкаться самому не приходится.

– Да, но кто обеспечивает систему поддержки его отвратительного махрового нарциссизма.

– Полагаю, другие женщины.

– Точно. Порядок наводить надо начинать с дома каждой конкретной женщины. Слишком много наших сестер выкладываются, чтобы обустроить мир на всей планете, но забывают о дерьме, которым завален собственный задний двор.