– Разве неудивительно, как женщины этого поколения вкладывали все свои способности в свои дома.

– У них были для этого деньги. У моей матери все обстояло совершенно иначе.

– Знаешь, Чарльз, я не хочу показаться самодовольной, но у Юлии были тяжелые времена. – Она обняла сидевшего рядом с ней Чарльза. Поднос был на одном конце кровати. – Ты хочешь купить Юлии новый дом? Теперь у нас есть деньги.

– Вряд ли она сдвинется с насиженного места, Рейчел. У нее теперь есть все, к чему она стремилась всю свою жизнь. Она – раба привычек… Рейчел? Мне нужно тебе что-то сказать.

– Что? Рейчел машинально слушала, думая о своем. Она сидела на кровати, обняв колени и положив подбородок на сцепленные запястья.

– Разве здесь неуютно? Тетушка Эмили была бы счастлива жить здесь с нами.

– Рейчел, мне нужно сказать тебе нечто важное. – Звучавшая в голосе Чарльза настойчивость прорвала дымку задумчивости Рейчел.

– Что именно, Чарльз?

Он набрал в грудь побольше воздуха.

– У меня была любовная связь. Рейчел покачала головой.

– О, Чарльз, осторожней, с этим не шутят.

– Я и не шучу. – Он встал с кровати, обошел ее и сел прямо напротив Рейчел. Он привлек ее к своей груди и сказал: – Я, правда, не хотел причинить тебе боль. Честно, Рейчел. У меня не было выхода. Я хочу быть единственным, от кого ты об этом услышишь.

Мир перевернулся в голове Рейчел, ей показалось, что она летит в бездну. На мгновение ее мозг словно отключился, она смотрела на него пустым взглядом.

– Рейчел? С тобой все в порядке? – Смертельная бледность сделала ее лицо безжизненным. Затем хлынули слезы. Она плакала, молча и не мигая глядя на него. – Я не думал, что ты так расстроишься. – Чарльз растерялся. – Я не любил никого, кроме тебя, Рейчел. Честно. Они были для меня просто непотребными девками. Мне на всех них было наплевать. – Слезы ручьями лились из ее глаз. – Рейчел, скажи хоть что-нибудь! – Он начинал приходить в неистовство.

Рейчел не могла произнести ни слова. Боль оказалась настолько сильной, что она могла только раскачиваться из стороны в сторону. Изредка она издавала похожий на писк котенка звук. Чарльз, не зная что делать, запаниковал. Почему она не могла поступить так же, как все нормальные женщины: завизжать и швырнуть в него что-нибудь. В такой ситуации он бы не растерялся и нашел, как бы ему поступить. Он посмотрел на нее. Рейчел напоминала животное, которое смертельно ранили в живот. Длинные руки сомкнулись вокруг тела. Она забилась от него в какую-то часть своего «Я», неведомую и недосягаемую для него. Она вернулась в объятия своей бабушки. Покинутое дитя. Она раскачивалась всем телом и плакала, отдавая ей свою боль.

– Ма-ма, – шептала она. – Ма… ма.

Она сходит с ума, подумал Чарльз. Дьявольщина, что же мне теперь делать? Он побежал вниз на кухню.

– Кухарка! Рейчел ужасно расстроена. Думаю, надо звать доктора.

– Неудивительно, бедная моя овечка. – Кухарка, отдуваясь, помчалась наверх, в спальню Рейчел. Она застыла на пороге. – О, дорогая моя! – воскликнула она. Рейчел все раскачивалась и стонала. Кухарка наклонилась, взяла кончик своего передника и вытерла лицо Рейчел. Она заглянула в ее пустые глаза. – Ой, дорогая. Да, пожалуй, я позову доктора прямо сейчас.

Не прошло и четверти часа, как доктор уже был в доме. Все люди праздновали наступление Нового года, и движения транспорта на улицах почти не было. Доктор прошел прямо в комнату Рейчел.

– Я сам осмотрю ее, если не возражаете, – сказал он Чарльзу. Он всегда недолюбливал этого человека. Ей нужно было выбирать себе мужа под стать, думал он, порывистыми шагами пересекая комнату. – Встряхнись, Рейчел! Ты знаешь меня. Печально потерять вашу тетушку… – Он склонился над ней. – Милая! Дорогая! – громко вскрикивал он. Тебе тяжело! Такое потрясение! Думаю, хорошенько выспаться тебе не повредит, сон поможет тебе преодолеть невзгоды. – Доктор задрал рукав ее ночной рубашки и нашел вену. Открыв свой саквояж, он достал шприц и ампулу.

Рейчел даже не чувствовала присутствия доктора. Душа ее была так истерзана болью, что эмоциональное потрясение превратилось в физическое ощущение страдания и боли, поэтому весь окружающий мир совсем перестал для нее существовать. Лекарство оказало моментальное действие. Доктор оставался возле ее постели до тех пор, пока руки Рейчел не упали с колен, и ее безвольное тело можно было во сне положить поудобнее. Он заботливо поправил одеяло и нежно стер слезы с ее лица своим носовым платком. Бедное дитя, подумал он. Она так близко приняла все к сердцу, что оно не смогло справиться с тяжестью обрушившегося на нее горя.

– Что-нибудь случилось, что она оказалась в столь удручающем состоянии? – спросил он у Чарльза, который нервно ходил взад-вперед по коридору.

– Нет, не знаю на что и подумать. Она сказала, что ей теперь так одиноко. Тетя Эмили была последней из ее родственников.

– Она в состоянии затяжного шока. Нам нужно следить за ее состоянием. Я сделал ей укол, действие которого продлится почти весь день. Если она и к вечеру останется в таком состоянии, я сделаю ей еще один укол. Иногда это является самым лучшим средством в подобных ситуациях, чтобы дать возможность телу отдохнуть, поэтому со временем она сумеет преодолеть эмоциональный кризис. Я зайду в шесть вечера.

– Вы очень любезны, сэр. Мы бесконечно вам благодарны.

– Моя помощь так незначительна, но это пока все, что в моих силах сделать для Рейчел. Знал эту семью столько лет. Позвольте откланяться. – Доктор направился к входной двери.

Чарльз вспыхнул: «Деревенщина! Индюк надутый! Думает, что он тут царь и бог»! Доминик стоял у подножия лестницы.

– Итак, ты рассказал ей, ага?

– Не заводись, Доминик. Могу понять, что она расстроена, но ведь еще не конец света.

– Для нее именно конец света. – Доминик смотрел на отца холодным и бесстрастным взглядом. – Эх, ты, как только не можешь понять, что она безгранично доверяла тебе, голова садовая. Что теперь скажешь Саре?

– У меня как-то не было времени об этом подумать. Просто я хотел, чтобы Рейчел пережила все это, и мы бы начали все с самого начала. Мы планировали продать все и купить новый дом в предместье Лондона. – Он трогательно взглянул на сына. – Мы смогли бы начать все с самого начала.

– Не будь идиотом, отец. Я не хочу жить в каком-нибудь вонючем пригороде. Может сначала ты и продержишься несколько месяцев, а потом снова пойдешь по проторенной дорожке и начнешь волочиться за юбками. Мать никогда больше не сможет тебе доверять, поэтому будет сидеть, как на иголках, в ожидании твоих новых ложных телефонных вызовов на работу. Посмотри правде в глаза, отец. Ты изгадил себя. Ты запятнал все наши жизни. – В голосе Доминика звучала неподдельная горечь.

– Это не только моя вина, Доминик. – Чарльз посмотрел на сына. – Ты не поймешь этих вещей, пока сам не повзрослеешь, но у твоей матери не все ясно с наследственностью. В ней есть нечто странное, несоизмеримое с нашим реальным миром. Она никогда не вписывалась в окружающую ее обстановку. Она выросла здесь, в этом доме, воспитание ей дали две престарелые тетушки. Что она могла знать о реальной суровой жизни в этом мире? Миллионы людей имеют любовные связи помимо семьи, а затем каются в грехах перед женами. Они воспринимают это как само собой разумеющееся, происходящее в нормальном мире. Не такая уж это великая трагедия. В конечном итоге, я все равно остаюсь с ней. Ведь я же не ухожу к другой и не бросаю ее на произвол судьбы.

– Не обольщайся, отец. Кому ты хочешь вкрутить мозги? Она же первая оставит тебя, и ты прекрасно об этом знаешь.

Чарльз покачал головой.

– Она не может оставить меня. Она и дня не проживет одна, без меня.

Доктор еще раз пришел в шесть вечера. Рейчел не спала. Она ни с кем не разговаривала, даже с Сарой. Она лежала, уставившись в потолок, и больше не плакала. Она даже ни о чем не думала. Она висела между стеной боли и странным покоем. Доктор проверил ей пульс.