Пока до свидания. Напишите — как ваши планы? Очень хочу осенью жить в Hyиres,[294] если не уеду в Чехию. В Париж не хочу или — возможно меньше.
ЛЯЦКОМУ Е. А.[295]
Вшеноры, 18-го декабря 1924 г.
Дорогой Евгений Александрович,
Огромное спасибо за Ольгу Елисеевну.[296] Сегодня Ваше письмо Заблоцкому будет доставлено, посмотрим, заартачится или нет.[297]
Если деньги все-таки удастся получить, непременно сообщу Черновой, чьему участию она обязана этой удаче.
Сердечный привет и благодарность.
М. Цветаева
Вшеноры, 23-го февраля 1925 г.
Дорогой Евгений Александрович,
— Выручайте! —
17-го февраля, во вторник, умер Никодим Павлович Кондаков (смерть замечательная, при встрече расскажу), а 18-го в среду С<ергей> Я <ковлевич> должен был держать у него экзамен. Узнав, я, несмотря на горе по Кондакову, сразу учла трудность положения и посоветовала С<ереже> обратиться к Вам. Он же, по свойственному ему донкихотству, стал горячо возражать против устройства своих личных дел в такую минуту («что значат мои экзамены рядом со смертью Кондакова» и т. п.).
Поэтому, беря на себя неблагодарную роль Санчо-Пансы,[298] действую самостоятельно и сердечно прошу Вас подписать ему экзаменационный лист, который прилагаю. Остальной минимум (греческий, Нидерлэ) сдан блестяще.
— Суждено Вам быть благодетелем моего семейства! —
Не удивляйтесь незаполненности экзам<енационного> листа, — боюсь напутать с точным названием Вашего курса[299] и чешской орфографией.
Сердечный привет и — заранее — благодарность.
МЦ.
Адр<ес>: Vsenory, c. 23 (p.p.Dobrichovice) u Prahi.
БУЛГАКОВУ В. Ф
Вшеноры, 11-го января 1925 г.
Милый Валентин Федорович,
Посылаю Вам Нечитайлова, — сделала, что могла. Одну песню (Московская Царица) я бы, вообще, выпустила, — она неисправима, все вкось и врозь, размера подлинника же я не знаю. (Отметила это на полях).[300]
_______
Стихи Туринцева прочитаны и отмечены. Лучшее, по-моему, паровоз. «Разлучная» слабее, особенно конец. Остальных бы я определенно не взяла. Что скажете с Сергеем Владиславовичем?[301]
_______
А у Ляцкого я бы все-таки просила 350 кр<он> за лист,[302] — все равно придется уступить. Если же сразу — 300, получится 250, если не 200 кр<он>.
_______
По-моему, можно сдавать, не дожидаясь Рафальского, — С<ергей> Я<ковлевич> никак не может его разыскать. Жаль из-за 2–3 стихотворений задерживать. Вставим post factum.
Трепещу за подарок Крачковского. О Калинникове Вам С<ергей> Я<ковлевич> расскажет. Два листа с лишним (не с третьим ли?!) Немировича[303] — наша роковая дань возрасту и славе.
_______
Пока всего лучшего, желаю Вам (нам!) успеха. Очень тронута печеньем, — спасибо.
МЦ.
Вшеноры, 17-го января 1925 г.
Милый Валентин Федорович,
Отвечаю по пунктам:
1) Юбиляру[304] верю нб слово,[305] это все, что Вам — С<ергею> В<ладиславовичу> — мне — остается.
2) Поэму Бальмонта оставляю на усмотрение. Ваше и С<ергея> В<ладиславовича>.[306] Если вы, люди правовые, такую исключительность предпочтения допускаете (Б<альмон>т единственный «иностранец» в сборнике) — то мне, как поэту и сотоварищу его, нечего возразить. Меньше всего бы меня смущало поведение К<рачков>ского.[307]
3) Калинников. — Гм. — Из всего, мною читанного, по-моему, приемлема только «Земля». Либо те две сказки. Остальное явно не подходит. Будьте упорны, сдастся.
4) О Туринцевской «Музыке».[308] Согласна. Но если пойдет поэма Б<альмон>та с посвящением К<рачков>скому, не согласна. — Некий параллелизм с Крачковским. — Не хочу. — А снять посвящение — обидеть автора.
5) Нечитайлова жалко.[309] Но, пожалуй, правы. Кроме того, он кажется не здешний, будут нарекания.
6) «Примечаний» С. Н. Булгакова не брать ни в коем случае. Напишу и напомню. Он первый предложил примечания, за тяжестью, опустить. А теперь возгордился. Статьи он обратно не возьмет, ибо ее никто не берет, даже без примечаний.
7) Р<афаль>ского я бы взяла, — в пару Туринцеву. С<ергей> Я<ковлевич> Вам стихи достанет. Не подойдут — не возьмем.
_______
Поздравляю Вас с прозой К<рачков>ского.[310] Это Ваше чисто личное приобретение, вроде виллы на Ривьере. С усладой жду того дня, когда Вы, с вставшими дыбом волосами, ворветесь к нам в комнату с возгласом: «Мой Гоголь совсем упал!» (Попросту: свезли).[311] (В предыдущей фразе три с, — отдаленное действие К<рачков>ского!)
Предупреждаю Вас: это сумасшедший, вскоре убедитесь сами. Шлю Вам привет. Передайте от меня В. И. Н<емировичу>-Д<анченко> мое искреннее сожаление, что не могу присутствовать на его торжестве.
МЦветаева
Вшеноры, 27-го января 1925 г., вторник.
Милый Валентин Федорович,
Ваше письмо пришло уже после отъезда С<ергея> Я<ковлевича>, — не знаю, будет ли на Вашем совещании.
О сборнике: с распределением согласна. С распадением на две части — тоже. Это нужно отстоять. Мы — уступку, они — уступку. Три сборника из данного материала — жидко. Убеждена, что уломать их можно.
