Но радость руководителей Диортама была преждевременной. Быков, получивший несколько ранений, из которых самыми тяжёлыми были ранения в голову и печень, в сознание приходить не торопился. Уже отчаялись найти Олесю, четвёртого участника акции и двух человек из отпуска. Уже допросили-передопросили всех задержанных, а он лежал. Информация, которую могли бы от него получить, потеряла свою первоначальную ценность, поэтому надо было решать, что делать с ним дальше. Врачи не могли дать определённый прогноз, утверждали, что может выйти и так, и эдак: „Может прийти в себя, а может и не прийти. Может всё помнить, а может и обо всём забыть“. В общем, неопределённость в таких делах совершенно неприемлемая.

Постепенно стало очевидно, что большего сделать нельзя. Оставалось зализывать раны: хоронить погибших, помогать их семьям, писать отчёты. Поэтому вскоре Лев Самуилович засобирался домой в Москву.

Улетал он из Морильска пасмурным и снежным октябрьским утром. В самом городе было тихо, но по дороге слегка запуржило. Словоохотливый водитель начал рассказывать истории о том, как часто и по каким причинам задерживают рейсы, и развлекал этим Льва Самуиловича до самого аэропорта. По прибытию на место оказалось, что самолёты, несмотря на прогноз водителя, всё же летают.

Из сувениров Лев Самуилович вёз только несколько оригинальных поделок из бивня мамонта и моржового клыка. Вещей тоже имел не очень много, так что рассчитывал не сдавать свою сумку в багаж.

Стоя во внушительной очереди на регистрацию, он с тяжёлым чувством вспоминал события прошедших полутора месяцев. Нет, не так представлял он себе триумфальное возвращение домой. „Что мы имеем в итоге? Шесть второстепенных членов этой таинственной группы сопротивления Системе, которым промыли мозги и до сих пор не могут решить, что с ними делать дальше. Так ведь даже не удалось выяснить цели организации! Уже не говоря о четырёх исчезнувших… До сих пор не пришедший в сознание Быков? Хоть бы он до конца своих дней идиотом остался! Толку от него теперь немного… Предотвращённая по счастливой случайности попытка нарушить систему подачи триколитрона… Но какой, чёрт побери, ценой?!“ Погибший Андрей В-ов, на которого он возлагал большие надежды, потери среди спецназовцев…

Лев Самуилович вспомнил растерянные и ещё не успевшие покраснеть от слёз глаза его беременной вдовы, и заскрежетал зубами от чувства вины, злости и бессилия.

„Конечно, события многому научили. Предатель Молчанов… Хотя, какой он предатель? Ну, преступно попустительствовал родственнику в проникновении в тайны Системы. Так ведь до этого случая никто бы и предположить не мог, что так может обернуться. И без того „чистые“ сотрудники переносят огромные психологические нагрузки при общении с „серыми“ членами семьи. Опять же, говорят, жизнью не раз рисковал за Организацию. Правильно с ним, наверно, решили, хорошенько прочистив мозги, да направив, от греха, во Владивосток — работать „серым“ сотрудником тамошнего филиала“. Во Владике начальником — старый друг Льва Самуиловича. Он пообещал не обижать Малыша — тот и так себя примерно наказал…

Погруженный в эти тяжёлые мысли, Лев Самуилович чуть не пропустил свою очередь к стойке регистрации. Если бы не высокий парень, толкнувший вежливо его под локоть, наглые морильчане вытеснили бы незадачливого господина из очереди.

Иво летел в отпуск. Перед переводом в Управление компании его заставили отгулять накопившиеся три недели отпуска за вредность. Лысоватый мужичок в дорогом пальто ловил ворон и преграждал ему путь к стойке. Иво, конечно, мог бы обойти его, как это уже сделали несколько человек, но совесть не позволила, поэтому он слегка толкнул зазевавшегося путешественника. Тот очнулся, обернулся и поблагодарил. Лицо его показалось подозрительно знакомым. Даже отойдя от стойки кассы, он ещё какое-то время стоял и наблюдал за странным господином, не спеша направившимся на посадку.

Иво почему-то был уверен, что это кто-то из Диортама, но никак не мог вспомнить, кто именно. Потеряв надежду припомнить, при каких обстоятельствах он мог видеть лысого, Иво взял сумку и вышел на улицу, посмотреть напоследок на снежок.

Глядя на крупные снежинки, рисующие косые линии на брёвнах достраиваемой возле аэропорта часовенки, Иво снова вернулся мыслями к тому дню.

Придя под утро с Длинного озера, он попытался лечь и уснуть, понимая, что ничем помочь своим товарищам уже не сможет. Всё закончено! Его беспокоила судьба Косика и Олеси, но он опасался звонить им по телефону. Через полчаса не выдержал, оделся, вышел на улицу, пошёл по направлению к объекту?11. Во дворе было совершенно пустынно, но недалеко от подъезда, где, по описанию его товарищей, должна располагаться подстанция, стояли джип и микроавтобус с тонированными стёклами. Поэтому Иво прошёл двор, нигде не задерживаясь и стараясь не привлекать внимание. Уже на выходе из двора невольно замедлил шаг: между домов были видны несколько луж замёрзшей крови. Приглядевшись внимательнее, он заметил сколы на штукатурке и пулевые отверстия в окнах.

Ноги сами понесли его по направлению к дому Косика, благо, в Морильске в любую точку можно попасть пешком. Уже начали ходить автобусы, но почему-то хотелось побыть одному. Во дворе у Косика было совершенно спокойно, если не считать участившихся прохожих. А вот возле дома Олеси было на что посмотреть. Издалека бросились в глаза три дорогих автомобиля, в красноречивом беспорядке припаркованные буквально около самого входа, где нормальные люди машины никогда не оставляют. Когда Иво уже почти подошёл к ним, из подъезда выкатились и попрыгали в джипы несколько черных силуэтов, а за ними — два человека в пальто — степенно сели в Мерседес, толщина стёкол которого наталкивала на мысль, что они бронированные. Ни Олеси, ни Коса с ними не было.

„Уж не этот ли мужик сейчас садился на рейс? — вспомнил Иво. — Действительно похож, с такими же странными залысинами. Хотя какая разница? Битва-то закончена. Пусть живёт спокойно, ему ещё мир переустраивать…“

Прогулявшись по городу, Иво вернулся домой. Если бы не запрет Аркадия Денисовича на звонки, он бы связался с ним, потому что сидеть сложа руки было невыносимо. Да ещё выходной, как назло! Но Аркадий Денисович вскоре пришёл сам со своим неизменным потёртым портфельчиком. Он сильно похудел, а лицо его стало сероватого цвета.

— Всё знаю! — сразу же прервал он Иво, собиравшегося рассказывать о событиях прошедшей ночи. — Да и о вашей операции догадывался. В другое бы время всё пресёк, но сейчас уже это не имеет никакого смысла. Только не думал, что вот так замесится. Косика и Бориса нету… Олеся, кажется, успела убежать.

После рассказа Аркадия Денисовича о событиях возле подстанции, настала очередь Иво поведать о подготовке операции. Он стал рассказывать про планы и о том, что в итоге вышло. Денисыч слушал внимательно, не перебивая, только пару раз задавал уточняющие вопросы. Когда Иво, наконец, закончил, они немного помолчали.

— Всё… Нет больше нашего клуба. И ничего тут не поделаешь. Я попытался спасти пару человек, которых, предположительно, ещё не определили. Если успеют уехать, то у них есть шансы скрыться.

Подавленный Иво не знал, что ответить на его слова.

— Из всех членов нашего кружка у тебя, получается, самое выгодное положение. О тебе никто не знает, так что за тобой могут и не прийти… Если, конечно, Олесю не поймают… Но за неё я почему-то спокоен. Она любому парню фору даст. С Косиком они хорошей парой были. Такие могли бы и добиться чего-нибудь. — Аркадий Денисович грустно вздохнул и попытался платком убрать соринку из глаза. — Или хотя бы создать другую организацию…

Посидели, попили чайку. Сон у Иво совсем улетучился. Он рассказал, как сам пережил аварию на руднике, как общались с Борисом. Вспомнил, что, кажется, всё устроилось с его переводом в одно из многочисленных Управлений комбината. Так что, скорее всего, его работа на руднике — уже история.