Приехала компания на трёх машинах. Остановились в очень живописном месте — на склоне у подножья большой горы. Деревья здесь ещё росли, но местность уже возвышалась над долиной, зеленевшей массивами леса, светившейся бесчисленными озерцами. Пейзаж венчали разбросанные вдали спичечные коробки морильских домов, игрушечные корпуса заводов и нещадно дымящие трубы. Чахлые деревца вокруг города уже желтели, не выдержав очередной газовой атаки. Сезон грибов и ягод ещё не наступил, поэтому длительных вылазок в лес не предполагалось, а в центре внимания было предстоящее застолье. Задымился мангал, над которым колдовал Мамука. Ребята, которых Варвара не успела привлечь к хозработам, разошлись по окрестностям.

Наш герой тоже решил прогуляться. Неподалёку, вдоль по склону и чуть ниже, тоже расположилась большая компания. Слышались звуки ударов по мячу и детские крики. Солнце начало припекать, и он подумал, что ещё немного и можно попытаться снять ветровку.

Борис шёл по тропе, постепенно спускаясь в долину. Кроны тонких северных берёз и лиственниц перемежались с труднопроходимыми зарослями ивняка и густыми шапками карликовой берёзы. Местами виднелись плоские возвышенности диаметром в несколько десятков метров, вся растительность которых состояла из стелющейся по почве карликовой берёзы и почти такого же по высоте багульника. Чуть позже на таких „столах“ начнут появляться небольшие северные подберёзовики с сероватыми шляпками.

Отойдя от лагеря метров на пятьсот, он услышал голоса. Ничего удивительного в этом не было — отдыхающих компаний вокруг хватало. Но один из голосов показался ему знакомым. Поэтому Боря чуть отошёл от тропы и увидел Аркадия Денисовича, стоявшего с каким-то мужчиной в ветровке защитного цвета и такой же кепке. Мужчина был одного роста с Денисычем, вряд ли намного его младше, но поподтянутей и плечистей. Они стояли рядом и о чём-то разговаривали вполголоса. Аркадий Денисович опирался на самодельный посох.

Увидев приближающегося парня, мужчины быстро обменялись несколькими фразами, пожали руки и незнакомец ушёл быстрым шагом в противоположном от Бориса направлении. В другой ситуации он не обратил бы внимания на собеседника Денисыча. Мало ли с кем тот может разговаривать? Но столь быстрый уход мужчины цвета хаки заинтересовал Борю. Он подумал, что если Аркадий Денисович будет себя вести, будто никакого собеседника не было, значит это действительно какие-то тайные контакты, о которых тот не хочет распространяться.

— Гуляешь? — спросил Аркадий Денисович.

— Да, пока шашлыки приготовят, решил прогуляться.

— Ну и правильно, Косик с Олесей тоже только что прошли… Во-он туда, — показал он пальцем вдоль склона, будто действительно увидел там вдалеке ребят. — А я, представляешь, однокашника встретил. Учился с ним в шестидесятых в Иркутске. Даже не представлял, что он может жить здесь.

— Он „больной“? — спросил Борис (так иногда между собой они называли обычных людей, находящихся под действием триколитрона).

— Да наверно, как же иначе?

Они вместе направились к лагерю. Несмотря на прекрасную погоду и столь редкую в этих краях зелень, Борис начал ощущать какой-то дискомфорт. Постепенно он понял его причину. Просто он впервые за последний месяц остался наедине с Денисычем и многочисленные вопросы, которые у него накопились, требовали ответа.

— Аркадий Денисович, — заговорил он, — хотел бы кое-что спросить…

— Давай, говори, — улыбнулся тот.

— Да это и не вопрос вовсе… Я вот никак не могу понять, зачем он вообще, наш кружок? Для чего мы собираемся, и чего добиваемся? Каковы наши цели?

Аркадий Денисович не спешил с ответом. Мерно отмеряя шаги в гору, он искоса испытующе посмотрел на Борю, сбил посохом несколько листьев вербы и только после этого заговорил.

— Ты задал очень непростой вопрос, Борь. Я сам не раз об этом думал… Но что мы можем противопоставить системе, которая нас сомнёт, как только доберётся, а мы даже не заметим?

Они почему-то давно сошли с большой тропы и пробирались по едва заметной стёжке, которая вела через заросли, периодически пропадая. Воздух доносил ароматы, которые могут быть только в Морильске. Для того чтобы понять, что чувствовали наши путники, нужно побывать в здесь в июле. Для тех же, кто по каким-либо причинам этого не планирует, скажем, что основную ноту задавал зацветший к этому времени багульник. К нему примешивались запахи дикого северного шиповника, кипрея и полярного мака, лиственничной хвои и ещё невесть каких растений. А иногда их внезапно заглушал запах готовящегося шашлыка.

Путники прошли через особенно трудные заросли, и вышли на открытый участок. Оглядываясь вокруг, Борис подумал, что в этом году особенно много стрекоз, а комаров — гораздо меньше чем обычно. Потом он заметил в траве белеющий череп и несколько костей какого-то крупного животного, наверно, оленя, и неуютно поёжился.

— Открытая борьба против такой мощной системы нам не под силу, — продолжил Аркадий Денисович. — Поэтому я решил пока создать нашу организацию, спасать тех, кого можно спасти и наладить нашу подпольную структуру. С тем, чтобы, когда мы определимся, как ты говоришь, с целями, у нас был ресурс для их реализации.

Тем временем они подошли к своему лагерю, где на мангале румянилось чудо грузинской кухни. Словно почувствовав степень готовности шашлыка, на поляну стали подтягиваться прочие члены „клуба“.

Импровизированный стол стараниями Варвары и Наташи уже был накрыт, все дружно расселись вокруг него. Обстановка ещё более оживилась, когда к столу подошёл Мамука с веером шампуров. Боря вместе со всеми отдал должное шашлыку, не забывая добавлять на каждый кусок мяса капельку предварительно перемороженного кетчупа. Потекли разговоры, началась суета, которая обычно бывает в таких случаях.

Слегка раскрасневшийся Косик вдруг встал со стаканом и обратился ко всем.

— Ребята, я так рад, что все мы здесь собрались. Это просто словами не передать.

Боря посмотрел на оратора и отметил, что нос у того ещё больше заострился, а также, что Олеся лукаво и с нежностью смотрит на спринтера. Он давно подозревал, что отношения у ребят не просто дружеские. Но они никогда не проявляли их на людях, поэтому было сложно сказать, так ли это на самом деле.

— Не так часто нам удаётся собраться вот так вот вместе, — продолжал Косик.

— Ну да, конечно, — вставил Эдик, — у нас ведь, как говорится, двенадцать месяцев зима, а остальное — лето.

— Да уж, — ответил Косик, — но я не об этом. Я вот о чём подумал. Наш клуб не имеет названия… Предлагаю с сегодняшнего дня называться организацией „Морильск, проснись!“ Кто за, прошу поднять стаканы.

Стали подниматься вверх руки — название присутствующим понравилось. Но не всем.

— Хорошее название, — взял слово Аркадий Денисович, — но хочу вас попросить не торопиться. Как вы знаете, наш кружок нелегален. Хотя, строго говоря, противозаконным он не является, но все же глубоко конспиративен, так как есть хорошие люди, которые не посмотрят на законы и быстро вправят нам мозги… Поэтому принятие любого названия для нас нежелательно. Сейчас у нас и организации-то никакой нет. Мы — просто компания, которая выбралась на шашлыки, — „компания“ после этих слов одобрительно зашумела. — Но как только мы возьмём себе название, мы начнём существовать. И неизвестно как оно обернётся в итоге. Поэтому предлагаю не пороть горячку и не торопиться с названием.

Голосование провалилось, и Косику это явно не понравилось. Но общего настроя такое развитие событий не испортило, пикник продолжался. Постепенно ажиотаж вокруг новых партий шашлыка стихал, разговоры становились рассредоточенными и менее внятными. Мамука о чём-то довольно спорил с Аркадием Денисовичем, а рядом с ними сидел Безымянный и изредка кивками отвечал на их реплики. Другой кружок собрался вокруг Эдуарда, который рассказывал что-то смешное, кажется, о своих приключениях на охотничьей точке в тундре. Женщины с вниманием слушали историю о том, как он чуть не замёрз в трёх километрах от избы из-за пустячной поломки снегохода.