Геннадий Иванович пытался вести себя сдержанно и солидно, но видно было, что он возбуждён. А круги под глазами говорили о долгой и напряжённой работе.

— Представляете, последний начальник был в списке. Уже собирались заниматься мастерами. Да и этого уже собирался отпускать. Но решил ещё опросить на счёт признаков деактивации триколитрона. И тут он понёс! Мужик этот работает не на его участке, но они знакомы. Он в курсе того, что этот мужик вымораживает воду, подбирает продукты с пониженным содержанием триколитрона (он-то, конечно, не знает, что это такое, но я у него узнал весь его рацион).

— А что-то по поводу аварии сказал? — поинтересовался Андрей.

— Был! Был он в аварию под землёй! Когда тот точно поднялся, он не видел, но слышал, что поздно.

— Уверен, что это ПГ? — спросил Андрей, которого на курсе следственного дела в Академии учили искать ошибку в любой гипотезе.

— Думаю, на этот раз да, — сказал после небольшой паузы Геннадий Иванович, — этот — точно „чистый“…

ПГ должен был подняться со смены в начале первого ночи. Предусмотрительный Геннадий Иванович уже определил места установки низкочастотных модуляторов и выдал спецгруппе шахтёрские робы — специально слегка затёртые и не совсем чистые.

В ожидании подъёма третьей смены ещё раз закрепили со спецгруппой порядок захвата. Вначале пробуют обезвредить его с помощью НФК. Если он выполнит команды, значит можно считать, что снова вытащили пустой номер. А если окажется не подвержен кодированию, то будут брать силой. С этой фазой у спецгруппы вопросов не было. Что делать дальше, тоже все хорошо знали: для таких клиентов были средства, позволяющие перевести из „чистых“ в „серые“ минут за сорок.

Убедившись, что все члены группы имели фотографию подозреваемого и знали свои действия при задержании, Андрей присел возле курящего Геннадия Ивановича.

— Нервничаете?

— Да нет, чего тут нервничать? — Геннадий Иванович сделал затяжку и с глубокомысленным видом не спеша выдохнул дым. — Не впервой же… Вот в первые разы, да, бывало, нервничал. А тут-то что? Работа, по сути, плёвая. Ребята твои — профи. С ними хоть в бой можно, хоть в разведку.

— А что курите тогда? Я бы на месте нашего руководства вообще всех людей от курения закодировал.

Эта идея рассмешила следователя.

— Ха! Оно, может, и закодировало бы, да кто ему даст? Тут ведь бабки! — сказал он многозначительно. — А они сейчас сильнее и политики, и здоровья, и… всего! Как там в анекдоте? „Здесь всё понарошку — кроме денег“. Так что такими вещами наше ведомство точно заниматься не станет.

Андрей и сам знал, что не станет. Но ему не понравились эти слова Геннадия Ивановича. Он даже заподозрил, было, следователя в попытке спровоцировать его на какие-нибудь крамольные высказывания. Но Геннадий Иванович не стал развивать тему и переключился на разговор о текущих делах:

— Если он окажется не тем, кого мы ищем, то уже завтра начнём проходить участковых мастеров. Рано или поздно мы на него таки выйдем! Из начальников участков только двое в отпуске. Если что, их охватим по возвращению.

— Завтра, наверно, придётся перерыв сделать, — решил посоветоваться Андрей. — А то народ с восьми утра на ногах.

— Да, устали ребята. Но, если надо, возьми на завтра резервную группу, а нашим дай отдохнуть.

— А кто будет ими руководить?

— И это решим. Отпускай Олега. Пусть завтра приезжает к девяти, и инструктирует обе группы. А ближе к обеду и я приеду, отосплюсь только с утра маленько…

Так и решили. Олега отправили на машине домой, хотя в преддверии такого важного этапа в расследовании он не сильно-то и хотел. Водителю наказали после возвращаться назад.

Минуты тянулись за минутами, и вот уже первая клеть с отработавшей сменой затормозила, приблизившись с поверхности. Борис стоял среди притихших горняков, и ощущал какой-то дискомфорт. Что-то мешало ему: то стоять неудобно, то запах какой-то не тот, и вообще грудь как-то давит. „Не к добру это“, — подумал он, наблюдая, как из мрака появляются огни нулевого горизонта.

Человеческий поток вынес его наружу. Мужики чуть не бежали, торопясь первыми занять очередь в ламповую и сдать свой фонарь на пару минут раньше. Борис чувствовал какую-то вселенскую усталость и не спешил в общей толпе. Занял очередь к окошку одним из последних. Так же, не торопясь, снял фонарь с пояса. Дождавшись, сдал его вместе со „спасателем“ чем-то недовольной девице, которая для экономии времени не разносила фонари по зарядным стендам, а просто бросала их в кучу под ноги.

Проходя по направлению к раздевалкам, увидел двух незнакомых лбов, явно не спускавшихся в шахту ни разу. Что-то кольнуло его в сердце: „Если бы утром, то понятно. Днём у нас немало всякой швали слоняется. Но что им тут делать ночью?“

Один из незнакомцев скользнул по нему ленивым взглядом и сплюнул.

„Во чёрт! — ругнулся про себя Борис. — Прямо мокрушники какие-то! Странно… И, главное, одеты, всё же, как шахтёры. Обычная спецодежда, даже чуток грязная. Но всё же не наши. Что-то странное в одежде“.

Идя далее, он напряжённо пытался понять, чем не понравились робы незнакомцев? Встретившиеся ему трое шахтёров натолкнули на правильный ответ. Одежда тех двух была испачкана не рудной пылью и не цементной, и даже не гранулитом, как у взрывников, а другой, напоминающей растёртую глину.

Проходя мимо шкафчиков к своей раздевалке, он услышал какой-то странный звук, показавшийся подозрительно знакомым. Пройдя ещё несколько метров, увидел метрах в двадцати ещё двух верзил. Звук постепенно усиливался. Вдруг снова всё поплыло, как тогда в мае на улице. И тут его пробило: „Точно! Да это ж их глушилка кодовая! Это же они берут кого-то! Меня берут?…“

Боря остановился и краем сознания уловил, что ноги безвольно подкашиваются, и он вот-вот начнёт сползать вниз по стене.

Ближе к концу августа Боря заболел, поэтому встречу с Косиком пришлось отложить. Несколько дней у него болела голова и ощущалась слабость по всему телу. Но так как температуры не было, на больничный не пошёл, кое-как доработал до выходных. Его упорство было вызвано ещё и опасением, что в больнице могут его раскрыть, так как обязательно берут анализы. Аркадий Денисович сказал, что недомогание могло случиться из-за того, что он где-то хапнул немного триколитрона, а поскольку организм не переносит препарат, могла возникнуть такая реакция. Он ещё считал, что надо бы сделать Борису анализ на содержание препарата, но, в общем, это не очень простая процедура, он займётся этим немного позже.

Как только стало чуть получше, созвонился с Косиком и договорился встретиться в местной закусочной, пародирующей известную сеть ресторанов быстрого питания. Разговор, конечно же, сразу пошёл об их тайных планах, поэтому говорили вполголоса.

— Вначале то, что и раньше было известно, — начал спринтер с заговорщическим видом. — Главный пункт дозирования и хранения триколитроновых препаратов диортамовцы называют „Объект-11“. Он является ключевым элементом пресловутой Системы. Там хранится весь городской запас препарата. Оттуда же препарат добавляется в питьевую воду, поступающую от центральной насосной станции, отправляется на другие пять второстепенных насосных станций, а также на немногочисленные предприятия пищевой промышленности. В общем, девяносто восемь процентов населения пьёт воду, приготовленную там. А с учётом продуктов и напитков местного производства, подавляющая часть поступающего в наши организмы триколитрона попадает именно оттуда. Расположен он в полуподвальном помещении одного из сталинских домов на Комсомольской. Если помнишь, это метрах в трёхстах от места, где мы с тобой впервые встретились.

Борис утвердительно кивнул, макая соломку картофеля в соус.