— Когда это было?

— В котором часу? Полдесятого, кажется. Точно не помню.

— Как он выглядит, этот парень?

— Я видела его мельком. Длинный такой, черты лица резкие, одевается с претензией. Только все равно выглядит здоровенным и неуклюжим. И при ходьбе немного хромает. Но как я уже сказала, я не могу описать его подробно. Я к нему не присматривалась.

— Сколько ему лет? — спросил Улофссон.

— Парню-то? Ну, сколько… По-моему, мы с ним ровесники. Значит, лет двадцать шесть.

Хольмберг еще раз позвонил в квартиру Йонссон.

— Что-нибудь случилось? — спросила соседка. — Кто вы, собственно, такие?

— Мы из полиции, — объяснил Хольмберг. — Сегодня у нас была назначена встреча с фру Йонссон.

— В связи с убийством ее шефа?

— Да.

— Вон оно как. Странно. В смысле, что она не подала о себе вестей… раз вы собирались с ней встретиться.

— Значит, двадцать шесть, говорите? В таком случае у них большая разница в возрасте.

— Да. Инге-то сорок один, чего уж тут… Мелькала у меня такая мысль, когда я встречала его… ну, что он молод. Но мы об этом не говорили. Она помалкивала, и я тоже не заводила речь насчет этого. Ее дела меня не касаются.

— Вы с ней близко знакомы?

— Да как вам сказать. По-соседски. Перебросишься словечком-другим на лестнице. И все.

— Не знаете, где она сейчас может быть?

— Нет. Если ее нет ни дома, ни на работе, то я понятия не имею…

— У кого ключи от ее квартиры?

— Хотите посмотреть? Думаете, с ней что-нибудь случилось?

— Трудно сказать…

— У консьержа есть универсальный ключ-отмычка. Он на первом этаже живет.

Жена консьержа оказалась дома, она-то и открыла им квартиру Инги Ионссон.

Большая прихожая, свет не выключен.

Еще с порога они почувствовали тошнотворный запах духов.

— Свет горит, — сказал Улофссон.

— Угу. — Хольмберг скривился. — Фу… ох и вонища. Плащ и сумка Инги Йонссон лежали в передней. Они заглянули в кухню. Здесь тоже горел свет — лампа над мойкой.

На столе — две нетронутые чашки кофе и сахарница.

Удушливый запах духов.

Дверь в туалет приоткрыта.

Улофссон заглянул в спальню. Постель не разобрана.

— Здесь тоже никого, — сказал Хольмберг и направился в гостиную.

Довольно большая комната, на полу ковер, у стены бюро, рядом с ним — телевизор. Диван и кресло с зеленой обивкой. На бюро фотография в рамке.

От удушливого запаха свербило в носу, страшно хотелось чихнуть. Только бы сообразить, откуда так несет.

— Мартин! — вдруг позвал Улофссон.

— Да? В чем дело? Ты где?

— Тут, в спальне… Иди сюда!

Улофссон стоял на коленях за кроватью, и Хольмберг поспешил к нему.

На полу навзничь лежала Инга Йонссон.

— Она…

— Нет. Пульс есть, хотя и слабый. Жива, кажется… Юбка задралась, видны подвязки. Верхние пуговки блузки расстегнуты, на ногах только одна туфля. Огнестрельных ран на теле не было. Но вместо лица — кровавое месиво.

Левая рука безжизненно откинута, правая лежит на животе.

Ни сон, ни смерть.

Рядом валялся разбитый флакон из-под духов, резко пахнувший жасмином.

— Думаешь, ее изнасиловали?

— Она одета, — коротко сказал Улофссон.

— Где тут телефон? — спросил Хольмберг.

— По-моему, в прихожей, — ответил Улофссон и посмотрел на ее лицо. Несмотря на кровь и порезы, было видно, что нижняя челюсть выдается вперед.

В прихожей стояли консьержка и соседка.

— Что там? — спросила консьержка.

— С фру Йонссон несчастье.

— Может быть, мне…

— Нет-нет! Ни к чему не прикасайтесь и в спальню не ходите. Здесь нельзя ничего трогать, ведь предстоит расследование. Вдруг преступник оставил следы, а их легко уничтожить.

— Преступник?

— Да, она зверски избита.

Соседка всхлипнула и прислонилась к косяку.

— Господи, — простонала она. — Наверно, это он…

— Кто?

— Тот парень, которого я видела…

— Гм, — буркнул Хольмберг, глядя на нетронутые чашки с кофе и сахарницу на кухонном столе.

Он набрал 90-000.

Когда санитары уносили Ингу Йонссон, жизнь в ней едва теплилась.

— Мы попозже заедем в больницу и наведем справки, — сказал Хольмберг.

— O'key, as you like it,[23] — отозвался один из санитаров. Он изучал английский в вечерней гимназии. — Договаривайтесь с врачом. Наше дело маленькое — отвезти.

— Хамлюга, — буркнул Улофссон.

— Чего?

— Иди, иди…

Санитары направились к выходу.

— Думаешь, это связано с тем? — спросил Хольмберг. — С убийством Фрома и выстрелом в Бенгта?

— Не знаю, но, похоже, спланировано из рук вон плохо, вернее, не спланировано вообще. И способ другой, и пули нет. Правда, убийца не машина, кто его знает, может, он действовал импульсивно, совсем не так, как задумал. Наверное, не хотел стрелять в доме и потом удирать во все лопатки.

— Или, может, стрелять было несподручно, вот он с отчаяния и пошел на такое.

— Вполне возможно. Но откуда ей было знать, чего опасается наш стрелок?

— Это известно только ему… и ей…

— Да, но ты же видел кофейные чашки. Две нетронутые чашки.

Этот хромой малый… Инга Йонссон знала убийцу, так, что ли? Он был ее любовником?

— И знала ли она в таком случае, что он убийца?

— А это мысль. Вдруг ей стало известно…

— Мне обо всем сообщили, — сказал рыжеусый мужчина, поднимавшийся вверх по лестнице. Это был не кто иной, как Эмиль Удин.

— Привет, — поздоровался Хольмберг.

— Ну, как она? Очухается?

Хольмберг рассказал, как они ее нашли, и описал ее состояние.

— Гм… ага… Паршиво, конечно. Она ведь знала кое-что очень для нас полезное. Эх, надо было все из нее вытянуть потихоньку. Будь я проклят!

Хольмбергу вдруг стало смешно, и он едва не расхохотался.

— Она ведь пока жива, — брякнул Улофссон.

— Верно… Но долго ли она протянет?

Удин, похоже, заметил, что его держат на расстоянии.

— Чего не знаю, того не знаю. Но если она все-таки очнется, то сможет рассказать, что ей известно.

— Что же будем делать?

— Ты старший, тебе и решать. Что касается нас, мы хотели съездить во фромовскую контору, вот только дождемся ребят из НТО. Они займутся квартирой.

— А зачем вы туда собираетесь?

— Просмотрим материалы, которые должны были получить от Инги Йонссон, — заявления соискателей.

— Что ж, дело нужное. Поезжайте. Кстати, я получил сообщение о краже с оружейного склада. Сигнал поступил откуда-то из Фурулунда — черт его знает, где это.

— Под Лундом, — сказал Улофссон.

— Вот как. Под Лундом, значит. На прошлой неделе там была кража.

— Вспомнил. — перебил Хольмберг. — Я видел этот рапорт.

— Исчез один пистолет, — продолжал Удин. — Там хранится оружие «хемверна».[24] Недосчитались пистолета системы «М-40». Забавное совпаденьице, а?

— Чертовски забавное.

— Склад размещен на чердаке старого паровозного депо, а остальную часть здания занимает молодежный клуб. Грабитель влез на крышу, разбил слуховое окно и выдавил защитную пластину, расположенную под стеклом, после чего ему осталось только скользнуть внутрь. Взломаны три шкафа. В одном были гранатометы, в другом — маузеры, а из третьего он забрал «М-40».

— И боеприпасы тоже там? — спросил Улофссон.

— Боеприпасов там нет.

— Теперь я вспомнил, — сказал Хольмберг. — И что же, в этом бывшем депо и сейчас склад оружия, и молодежный клуб? Хорошенькое соседство!

— Нет, как только обнаружилась кража… кроме «хемверна», ни одна душа про склад не знала… они сразу увезли свое хозяйство.

— Та-ак, — протянул Хольмберг. — Прямо фантастика, а? Склад оружия и молодежный клуб в старом депо. Ну «хемверн», ну вояки!..