— Ну, коли уж на то пошло, я действительно обратила внимание на одну машину. Несколько вечеров подряд она стояла вон там.

Турен вздрогнул.

— Та-ак… И сколько же раз вы, фру… если не ошибаюсь, Нордлунд?..

— Да, Нордлунд.

— …ее видели?

— Сейчас скажу. — Она задумалась. — Пожалуй, раза три-четыре.

— А когда вы заметили ее впервые? Не припомните?

— Э-э… — Она выпятила губы. — Кажется, в прошлый четверг… Да, в четверг. Я возвратилась около половины девятого, хотела въехать во двор, а эта машина загоражи вала въезд.

Она отвернулась и посмотрела на улицу.

Дом Нордлундов стоял наискосок от виллы Фрома, которую было хорошо видно из окна, деревья ее не заслоняли.

— Значит, говорите, в прошлый четверг?

— Да.

— Ну и что дальше? Водитель отогнал машину?

— Конечно. Он ведь сидел внутри. Понял, что мешает, и отогнал.

— Он? Выходит, это был мужчина?

— Да. Я абсолютно уверена. Мужчина, я точно видела.

Турен причмокнул губами и задал следующий вопрос:

— Фру Нордлунд, вы не помните, как он выглядел?

— Я видела только голову и верхнюю часть тела. Но он курил. Это я заметила. А больше… Нет, пожалуй, все. Собственно, у меня не было причин его разглядывать. Он ведь отогнал машину. И я не слишком задумывалась об этом. Решила, что он попал сюда случайно.

— А потом? Когда вы увидели его снова?

— Забавно… Следующим же вечером. В пятницу.

— Следующим вечером?

— Да. Около десяти. Я опускала жалюзи на втором этаже, выглянула в окно и увидела автомобиль. Тот же самый.

— А какой он марки? Вы не обратили внимания?

— «Вольво-седан сто сорок четыре».

— «Вольво-седан сто сорок четыре»… — повторил Турен.

— И стоял он на том же месте. У наших ворот. Тогда я не придала этому значения. Кажется, только подумала, что владелец, наверно, провожает домой свою девушку.

— Но ведь в таком случае он не должен был ставить машину у ваших ворот. Он бы, скорее всего, остановился у дома девушки.

— Да, это верно.

— Вы не заметили, какого он возраста? Женщина замялась.

— Молодой?

— Как вам сказать. Пожалуй, лет двадцати пяти — тридцати.

— Ну, а в следующий раз когда вы его видели?

— Господи! — Она всплеснула руками. — Это же было в субботу!

Турен потер подбородок.

— А потом вечером в воскресенье?

— Простите?

— Я имею в виду, четвертый раз — в воскресенье?

— Нет.

— Вот как?

— В воскресенье нас не было дома. Ездили в гости и вернулись поздно, около двенадцати. И на другой день — первого мая — тоже. Опять были в гостях. И опять приехали домой около полуночи. А тогда и тут и у Фромов уже кишмя кишела полиция. Мы узнали обо всем от соседей. Бедняга Фром… Страшно… Ночью хоть вовсе спать не ложись… Неужели это тот, из автомобиля?

Она широко раскрыла глаза.

— Не исключено, — со вздохом сказал Турен. — Вполне возможно, что это и был преступник. Так как же было в субботу? Когда вы его увидели?

— Как и в пятницу, я заметила машину в окно. Открыла проветрить и заметила. Она стояла на той стороне улицы, перед виллой Фрома. Я решила: у них, наверно, гости.

— А накануне вечером вы подумали: кто-то провожает свою девушку?

— Я только сейчас сообразила, что машина была та же.

— Но…

— Да-да, — перебила она. — В четверг и в пятницу я обратила внимание, что автомобиль один и тот же. А в субботу просто отметила: дескать, у виллы Фрома стоит машина. Мне в голову не пришло раздумывать, та это или не та. Увидела машину и решила, что у Фромов гости. Только сейчас, разговаривая с вами, я поняла, что машина, скорей всего, была та же самая.

— Какого она цвета?

— Темная… — Фру Нордлунд помедлила. — Синяя или черная. Нет, пожалуй, все-таки синяя. Я не разобрала, темно ведь было.

— Темно-синий или черный «вольво-седан сто сорок четыре». А водителя вы видели только вечером в четверг?

— Да, — кивнула она. — Только вечером в четверг.

— Простите, вы рассказали об этом нашим сотрудникам вчера вечером?

На месте преступления делать было особенно нечего, поэтому Бекман и Линдваль обошли соседние дома и опросили жильцов. Будить почти никого не понадобилось. Чуть ли не все высыпали на улицу.

Каждому был задан единственный вопрос: что он заметил?

Одни слышали какой-то грохот, других выгнал из дома вой полицейских сирен.

Никому в голову не пришло связать грохот с выстрелом. Мало ли что грохочет: автомобильный выхлоп, ракета, пугач. Ни один не догадался, что на улице стреляли.

О машине речи вообще не было. Раз уж соседи не подумали о выстреле, на автомобиль они и подавно не обратили внимания, да и с какой стати? К такому выводу, по всей вероятности, подсознательно пришли Бекман и Линдваль. Во всяком случае, насчет автомобиля они не спрашивали.

Только три свидетеля — вдова Фрома, его сын и невеста сына — слышали на улице рев автомобильного мотора. Но лишь Рогер смутно припоминал, что, въезжая во двор, как будто видел у тротуара какую-то машину. Однако он не придал этому значения.

Ни Анна Фром, ни Биргитта Карлссон ничего не заметили. По их словам, обе слышали только шум мотора.

Короче говоря, Линдваль и Бекман про машину не спрашивали.

Поэтому фру Нордлунд и ответила:

— Рассказала? Так ведь никто об этом не спрашивал. Когда полицейский, который ходил по домам, пришел сюда и узнал, что мы только-только вернулись, он сказал: «А-а, ну тогда вы наверняка ничего не знаете». И распрощался.

Хороша результативность, буркнул про себя Турен.

— Как вы думаете, вы бы узнали того человека, если б увидели его еще раз?

— Я, право, затрудняюсь. Вряд ли, — наморщив лоб, с сомнением проговорила она. — Думаю, это маловероятно.

— Но все-таки может быть? Турен кашлянул.

— Нет, подумать только… Выходит, в той машине сидел убийца?

— Пока не знаю… я ведь уже говорил вам… Но чем черт не шутит. Приходится учитывать и такую возможность.

Он поблагодарил за помощь и откланялся.

Надо обязательно зайти сюда вечером еще раз, решил он. И потолковать с теми, кого я не застал. Вполне возможно, что кто-нибудь еще…

Он вернулся на виллу Фрома и позвонил.

— Опять вы? В чем дело? Неужели нельзя оставить нас в покое? Разве вы не понимаете…

Открыл, естественно, не кто иной, как Рогер.

— Я все понимаю и, право же, очень сожалею, но мне необходимо кое-что уточнить…

— Как насчет того, чтобы подумать и выспросить сразу обо всем, а не названивать у двери каждые пять минут?

— Я уже сказал: очень сожалею. Но все это не так просто… Я имею в виду расследование. Сплошь и рядом всплывают новые вопросы.

— Да-да, — нетерпеливо сказал Рогер. — Что же вы хотите?

Турен сообщил, о чем он узнал в доме напротив.

— А вы, значит, не обратили внимания на машину? Вы уверены?

— Я и сегодня сказал, и вчера вечером тоже говорил, что видел какую-то машину, когда подъехал и собирался свернуть во двор. Вы же только что были здесь и расспрашивали об этом треклятом автомобиле!

— Да, помню. Но на всякий случай подумайте. Еще разок.

Рогер хмыкнул. Потом молча прислонился к дверному косяку и засунул руки в карманы. Взгляд его стал рассеянным: он вспоминал.

— Не-ет, — наконец протянул он, — не-ет.

— Не помните?

— Нет. Хоть убейте, не помню никаких машин… кроме вчерашней. Вы же не станете утверждать, что автомобиль на улице — восьмое чудо света. То есть из-за этого незачем ударяться в панику и вызывать полицию… — Он осекся. — Или есть зачем?

— Не валяйте дурака… Могу я задать этот вопрос вашей матери?

— Мама! — окликнул Рогер.

— Что такое? — сказала она, появляясь в передней.

— Комиссар все о том же. Он повторяется.

В другой ситуации Турен давно бы вспылил. И наверно, съездил бы Рогеру по физиономии. Но драться он, конечно, никогда не дрался. Разве что в мыслях.