*Пх-т. Пх-т.*

«Вектор» в руках Пьера кашлянул дважды. Две дозвуковые пули ударили «чистильщику» точно в сочленение шлема и бронежилета. Боец рухнул, его пальцы в судороге еще раз нажали на спуск, но очередь ушла в пол.

— Коул, прикрой фланг! — крикнул Пьер, перепрыгивая через тело.

Из глубины зала, между рядами серверов, выметнулась тень. Это был не человек. **Прототип Типа-Б**, приставленный охранять сердце вещания. Существо двигалось по потолку, цепляясь когтями за кабель-каналы. Его фиолетовые вены мерцали в такт индикаторам процессоров.

Тварь прыгнула на Коула, издав пронзительный ультразвуковой свист.

— Назад, махина! — Коул не стал стрелять, побоявшись повредить стойки. Он встретил ликана ударом приклада тяжелого дробовика в челюсть.

Раздался хруст костей, но Тип-Б, игнорируя боль, вцепился когтями в плечо Коула, разрывая кевлар. В ту же секунду Жанна, стоявшая на колене у входа, поймала голову монстра в прицел.

— Замри, Коул! — её палец плавно нажал на спуск пистолета с серебряным экспансивным патроном.

Хлопок. Голову Типа-Б откинуло назад, брызги темной, почти черной крови запятнали сверкающие панели серверов. Коул сбросил с себя дергающееся тело и тяжело выдохнул:

— Чуть лицо не подправил, сука…

Пьер уже был у главного терминала. Это был алтарь цифровой власти — массивный пульт с сенсорными экранами и разъемами, которые светились мягким золотистым светом.

— Ахмед, я на месте. Подключаю шлюз.

Он выхватил из кармана кабель с кустарным переходником, который Ахмед спаял в бункере, и вогнал его в центральный порт. На одном из экранов тут же побежали строки кода, яростно сражаясь с системами защиты Отдела.

— Вижу вас! — голос Ахмеда в наушниках дрожал от восторга. — Боже, какая у них здесь пропускная способность… Я внутри ядра. Пьер, мне нужно еще сорок секунд, чтобы обойти их квантовый фильтр. Если они успеют запустить «самоочистку», всё превратится в кирпич!

— Сорок секунд, — повторил Пьер, оборачиваясь к залу. — У нас гости.

Сверху, через вентиляционные люки на крыше башни, начали спускаться штурмовые тросы. «Чистильщики» Лебедева поняли, что физический захват серверной — их единственный шанс спасти репутацию Отдела.

— Коул, Жанна, держите входы! — Пьер выхватил второй магазин. — Не дайте им подойти к стойкам!

Стекла в верхней части зала разлетелись в пыль. Дюжина оперативников в зеркальных визорах посыпалась вниз. Серверная превратилась в огненный мешок. Жанна работала как метроном, снимая десантников еще в воздухе. Коул занял позицию за массивным ИБП и методично выбивал каждого, кто пытался прорваться к терминалу.

Пьер чувствовал, как серебро в его крови начинает гореть. Каждое движение врагов казалось ему медленным, тягучим. Он выскочил из своего укрытия, на бегу срезав двоих «чистильщиков», и столкнулся с третьим в рукопашной.

Удар ножом, блок, перехват руки — Пьер действовал на инстинктах, которые Лебедев сам в него вложил. Он сломал шею оперативнику и отбросил его тело, используя его как щит от новой очереди.

— Десять секунд! — орал Ахмед. — Пьер, они запускают протокол стирания! Дай мне приоритет доступа!

Пьер ударил кулаком по панели, разбивая защитное стекло над красной кнопкой принудительной синхронизации.

— Приоритет подтвержден! Давай, Ахмед! Жги!

В этот момент на всех мониторах серверной, а через секунду — на каждом телевизоре, смартфоне и уличном билборде Европы, картинка с диктором новостей дернулась и исчезла.

Вместо лощеного лица журналиста на экранах появились зернистые, страшные кадры из Гданьска и Лиона. Дети в клетках. Ликаны с клеймом Отдела. Лебедев, отдающий приказы о «выбраковке». И голос Ахмеда, спокойный и холодный, наложенный поверх видео:

*«Это ваша безопасность. Это цена вашего спокойствия. Смотрите внимательно, потому что это последние минуты правды, которые вам разрешены».*

Пьер стоял в центре серверной, тяжело дыша. Вокруг него догорали обломки оборудования, лежали тела «чистильщиков», а за панорамным окном, внизу, Париж замер. Свет фар на дорогах остановился — люди выходили из машин, глядя на огромные экраны.

— Сделано, — выдохнул Ахмед. — Сигнал ушел в спутниковую сеть. Его не вырезать. Мы это сделали.

Пьер посмотрел на свои руки. Они всё еще были в крови, но серебряный гул в голове наконец-то сменился тишиной.

— Это еще не конец, — тихо сказал он, видя, как к башне со всех сторон стягиваются огни армейских вертолетов. — Но теперь они знают имя своего дьявола.

Воздух на высоте двухсот метров был пропитан озоном и ледяной крошкой, которая в свете прожекторов казалась летящей алмазной пылью. Башня Медон содрогалась от порывов ветра, но Пьер чувствовал иную вибрацию — гул миллионов бит информации, которые Ахмед только что выплеснул в эфир. На каждом экране Парижа, от крошечных смартфонов до гигантских рекламных щитов на Дефанс, сейчас крутились кадры, которые должны были сжечь империю Лебедева дотла.

Это было мгновение абсолютного триумфа, прерванное ревом турбин. Из черной пелены облаков, как хищные насекомые, вынырнули три ударных вертолета. Их поисковые лучи вонзились в разбитые окна серверной, превращая хаос из проводов и стоек в декорации для кошмара.

— Вниз! — рявкнул Пьер, перекатываясь за массивный стальной короб бесперебойного питания.

В ту же секунду пулеметы вспороли пространство. Свинцовая струя прошла по рядам процессоров, выбивая каскады синих искр и превращая бесценное оборудование в груду дымящегося пластика. Запах озона смешался с едким духом горелой изоляции. Башня качнулась под ударами, и панорамное остекление, не выдержав вибрации, взорвалось внутрь. Мириады осколков хлынули в зал, сверкая в лучах прожекторов, словно застывший салют.

Через проемы на штурмовых тросах влетели чистильщики. Они двигались с неестественной синхронностью, их зеркальные визоры отражали пляшущее пламя пожара. Пьер видел их движения в пугающей замедленной съемке. Серебро в его жилах превратилось в жидкий огонь, ускоряя синапсы до предела.

Он не стрелял. Он рванулся вперед, скользя по залитому дождем и кровью полу. Первый чистильщик еще не успел коснуться подошвами бетона, когда Пьер в прыжке перехватил его трос. Используя инерцию врага, он вогнал нож в сочленение шейных пластин бронежилета.

— Справа, двое! — донесся из рации голос Ахмеда, перекрываемый помехами.

Краткий хрип убитого был заглушен грохотом выстрелов Жанны. Она работала из глубины зала, прижавшись к бетонной опоре. Ее винтовка кашляла сухими, короткими хлопками, и каждый из них означал, что один из десантников в воздухе превращался в безвольную куклу, летящую в бездну ночного Парижа.

Коул превратился в живой таран. Он подхватил оторванную дверцу серверного шкафа и, используя ее как щит, вышиб двоих оперативников обратно в разбитое окно.

— Чисто в моем секторе! — проревел Коул, перезаряжая дробовик. Грохот выстрелов сливался с раскатами грома снаружи, создавая симфонию разрушения.

Пьер столкнулся с последним из группы захвата в центре зала. Это был один из прототипов, его движения были рывками, быстрыми и ломаными. В свете багровых аварийных ламп они казались тенями, танцующими на краю света. Нож Пьера встретился со сталью противника, высекая искры. На мгновение они замерли, глядя друг другу в глаза сквозь маски. Пьер видел в отражении визора не человека, а зверя, которого Лебедев пытался приручить.

— Я больше не твой пес, — прошептал Пьер и, резко уйдя вниз, нанес удар в незащищенное бедро.

Ликан взвыл, но звук был оборван залпом с вертолета. Ракета вошла в потолок, и огненный шар раздулся, испаряя дождь и превращая серверную в белую камеру пыток. Ударная волна швырнула Пьера на пол, в ушах зазвенел тонкий, бесконечный ультразвук.

Он поднялся, опираясь на обломок стойки. Вокруг него горели остатки цифрового мира. Жанна и Коул уже были у края пропасти. Внизу, сквозь разрывы в дыму, мерцал город, охваченный хаосом. Люди выходили из машин, смотрели вверх, на башню, которая стала их маяком правды.