— Благодарим, — сказал я. — Как всегда, прекрасно.

Никифор важно кивнул, явно довольный моей похвалой, и исчез за дверью.

— Какие планы на сегодня? — спросил Морозов, откинувшись на спинку стула.

Я поднял взгляд на воеводу. Тот пил отвар, держа чашку в ладонях, и, как всегда, был собранным и спокойным. Задумчиво потер подбородок. Все важные дела были сделаны или перенесены, так что…

— Никаких, — растерянно ответил я. — Вроде.

Морозов кивнул и усмехнулся:

— Даже как-то непривычно, когда с утра не надо никуда торопиться. Не так ли, мастер-князь?

— Так, — согласился я и повернулся к сидевшей рядом Вере Романовне. — Никто не звонил вчера вечером или сегодня утром?

— Никто, — спокойно ответила она.

Морозов довольно фыркнул, наливая себе ещё отвара.

— Вот и прекрасно. Значит, сегодня можно устроить выходной.

Я не возражал. После последней недели даже редкие минуты покоя в молчании за завтраком, показались мне роскошью. Откинулся на спинку стула, сделал глоток горячего отвара, в котором чувствовался привкус зверобоя и лесных трав. Уточнил, глядя на воеводу:

— Ну что, Владимир Васильевич. Как же проводятся выходные в Северске?

Морозов на мгновение задумался, глядя в окно, потом прищурился.

— Можно было бы прогуляться по лесу, — предложил он. — Воздух там сегодня особенный, свежий.

Я покачал головой.

— За последние дни я достаточно по нему нагулялся. Думаю, даже Митрич устал видеть мою физиономию.

Морозов усмехнулся, поставил чашку и откинулся в кресле.

— Тогда… есть другой вариант, — заговорщически произнес он.

Я поднял бровь.

— Какой именно?

— Секрет, — сказал воевода с самым невинным видом. Взглянул на часы, встал из-за стола и произнес:

— Я подгоню машину. А вы пока собирайтесь. И желательно, наденьте практичную одежду, как для визита к Митричу.

Я только кивнул. Воевода вышел из комнаты, оставив нас с секретарем допивать чай.

— Не жалеете, что вернулись? — начал я, чтобы завязать разговор.

Девушка покачала головой:

— Где еще доведется поработать секретарем у самого князя? — глядя на меня, с улыбкой произнесла она и поспешно добавила. — На такие должности сложно попасть.

— Признаться, вам не повезло с тем, что сейчас очень много работы, — согласился я. — Но…

— Зато она интересная, — возразила Вера. — Иначе мне бы пришлось делать пометки, когда и какое мероприятие или салонный вечер князь должен посетить. А еще мне, возможно, пришлось бы сопровождать князя на такие мероприятия.

— А вы не сильно любите званые вечера? — поинтересовался я, и девушка пожала плечами:

— Признаться, я не большой ходок по таким мероприятиям, — честно ответила она. — В Северске, где я росла, очень закрытое высокое общество, куда я не входила. А в столице…

Девушка замялась, а затем отставила чашку и встала из-за стола:

— Прошу меня простить. Мне пора. У меня еще много работы.

— Да, я тоже иду, — ответил я, допил отвар, поставил на стол пустую чашку и встал с кресла.

Мы покинули комнату в молчании. Уже в гостиной, я остановился у лестницы и попросил:

— Если кто-то позвонит — сразу сообщите.

— Разумеется, — чуть улыбнувшись, ответила Вера и направилась в мой кабинет. Я же поднялся на второй этаж, вошел в комнату и быстро переоделся. Взглянул на себя в зеркало и довольно улыбнулся: лёгкая куртка из плотной ткани и широкие штаны с множеством карманов.

— Ну посмотрим, что вы задумали, Владимир Васильевич, — пробормотал я себе под нос и вышел из комнаты.

На дворе стояло ясное утро. Воздух был свежим, пах росой и цветами. К крыльцу уже был подогнан чёрный внедорожник, который идеально подходил для поездки по лесу. Воевода стоял, прислонившись к капоту и скрестив руки на груди:

— Готовы? — уточнил он, едва я вышел на крыльцо.

Я кивнул, спустился по ступеням и сел в салон. Воевода завел двигатель, и машина плавно выехала за ворота. Колёса мягко шуршали по гравию, дорога уходила в лес, а солнце уже поднималось, пробиваясь сквозь кроны. Лучи ложились на лобовое стекло, и воздух внутри салона наполнялся золотым светом и запахом хвои.

— Так всё-таки куда мы едем? — спросил я, глядя в окно.

— Туда, где хорошо, — ответил Морозов. — Тихо. И спокойно.

Я усмехнулся, но спрашивать дальше не стал. Просто откинулся на спинку кресла и смотрел, как петляет между сосен черное полотно шоссе.

Машина свернула с трассы, и какое-то время мы ехали по бездорожью. Свет пробивался сквозь ветви, ложился на дорогу живыми бликами. По обочинам рос высокий папоротник, и мне показалось, будто он склоняется вслед проезжающему автомобилю. Сквозь приоткрытое окно было слышно, как птицы перекликаются в кронах, а где-то вдали шумел гул ручья. Эта дорога вывела нас к поместью с резными наличниками и низким крыльцом. За кованым забором рос большой, ухоженный сад. Даже сквозь прутья ограды я видел, что клумбы и живая изгородь были аккуратно подстрижены, а трава скошена.

Воевода заглушил двигатель у ограды поместья, обернулся ко мне и произнес:

— Здесь машину придется оставить.

Я кивнул, открыл дверь и вышел из салона. С холма, где расположилось поместье, виднелась небольшая деревушка в два десятка аккуратных домиков с крутыми крышами, из труб которых шел дымок. За изгородями виднелись садики, в которых росли сирень и черемуха. Вдали слышался приглушенный лай собак.

Морозов открыл багажник и достал оттуда два вместительных рюкзака.

— Вот, держите, — произнес воевода, протягивая мне один из них

— Что там? — спросил я, принимая рюкзак, который на удивление оказался не тяжелым.

— Сюрприз, — загадочно ответил воевода, забросил свой походный мешок за спину и направился к поместью, где у ворот уже стоял широкоплечий крепкий седой мужчина лет пятидесяти, с загорелым лицом и ясными глазами. Хозяин поместья держал под уздцы двух лошадей, которые были уже оседланы. Едва мы подошли, он склонил голову и произнес.

— Здравы будьте, мастер-князь. Владимир Васильевич, — с мягкой улыбкой произнес дядька, когда воевода поравнялся с ним.

— Благодарю, мастер Ефимов, — ответил мой спутник, принимая поводья. — Садитесь, Николай Арсентьевич.

Я с трудом забрался в седло. И в этот раз у меня это вышло без посторонней помощи. И едва я оказался на лошади, та фыркнула, переступая копытами. Морозов же, который уже к этому времени сидел в седле, наоборот, с уважением кивнул:

— Готовы, князь? — уточнил воевода, разворачивая лошадь. — Тогда в путь.

Владимир направил животное в сторону одной из троп, что вела в лес. Я последовал за ним.

Лес встретил нас тишиной и запахом хвои. Ветер качал вершины скрипящих сосен. Под копытами хрустели ветки. Где-то высоко над нами пролетела синица, и звуки словно стали чище, звонче. Ветер приносил запах речной влаги, смешанный с ароматом черемухи.

Мы ехали неторопливо, и с каждым шагом мир вокруг становился светлее. Наконец, между стволов показалась заблестевшая гладь воды. А еще через несколько мгновений, лес разошёлся, открывая перед нами берег. Река блестела под солнцем, едва заметный ветерок устраивал рябь на глади. У самой воды стоял небольшой, покосившийся от времени домик с коновязью и старой лавкой у стены.

Морозов спешился:

— Приехали, — произнес он, снимая с лошади сбрую. Он ловко стреножил животное, чтобы то, не ушло далеко

Я последовал его примеру. Воевода снял свой рюкзак, достал из него две небольшие удочки, одну протянул мне.

— Ловили когда-нибудь рыбу? — уточнил он.

— Нет, — признался я. — Не доводилось

— Тогда самое время учиться. — довольно произнес Владимир и кивнул на реку. — Смотрите. Внутри есть небольшой заряженный артефакт, который уменьшает ее. Но если сделать так…

Морозов быстро разобрал удочку, и я последовал его примеру. Довольно улыбнулся, когда у меня это получилось самостоятельно. Мы присели у воды. Река звенела, как струна, солнце играло бликами на поверхности. Легким, уверенным движением, Морозов насадил на крючок наживку. Я последовал его примеру. И мы закинули удочки. Владимир сел, прищурившись и глядя на поплавок. Я разместился рядом. Покосился на воеводу и открыл было рот, чтобы что-то уточнить, но с удивлением понял, что не хочу нарушать словами тишину. Поэтому просто сидел и смотрел, как на воде пляшут солнечные блики, и слушая, как где-то рядом стрекочут кузнечики, да вдалеке квакают лягушки. А в душе расплывалось какое-то странное спокойствие. Умиротворение. Словно я познал гармонию.