— Молчанов сказал, что Синод может уже присылать им договор аренды для подписания, — ответил я. — А еще, в здание старого архива завтра приедет представитель Синода, который осмотрит здание и составит смету на ремонт.

Морозов усмехнулся и покачал головой:

— То есть вам удалось уговорить синодников на починку здания? Верно у вас тоже есть таланты. Как у старшего народа.

— Только один, — ответил я. — Этот талант называется власть. И умный Феоктист прекрасно понимает, что лучше делиться по чуть-чуть на благо людей и княжества, чем заартачиться и разом потерять все. А, возможно, даже попасть в острог.

— Так и есть, — согласился воевода, завел двигатель и повернулся ко мне. — Куда теперь, князь? Домой?

Я задумался, глядя в лобовое стекло. А затем произнес

— Нет. Заедем в Рыбнадзор. Хочу узнать, как Лаптев принял дела. И объявился ли в Рыбнадзоре, наконец, блудный Илья.

Морозов тихо усмехнулся, и машина выехала на дорогу.

За окном проплывал город. Редкие прохожие, прогуливающиеся по мостовым, застывшие под вывесками фигуры, светящиеся витрины лавок.

Морозов свернул на боковую улицу, авто пересекло мост Портовой стороны и выехало к зданию рыбнадзора.

У ограды Морозов заглушил двигатель, обернулся ко мне:

— Прибыли, князь.

— Отлично, — ответил я и открыл дверь и вышел из машины.

Неподалёку плеснула о пристань вода. Я застегнул пиджак и направился к воротам. По пути с удивлением отметив, что Курносов отсутствовал на посту начальника всего один день, а в ведомстве уже были заметны некоторые перемены. Пусть и небольшие.

Воздух был пропитан запахом дерева, лака, свежей стружки и смолы. Арка над входом во двор была обновлена, дерево было покрыто краской, а старая, выцветшая табличка заменена на новую. Несколько человек в полевой форме рыбоохраны меняли настил во дворе. Среди рабочих было два мастера школы воздуха. Первый ловко перетаскивал при помощи силы доски и укладывал их на настил, второй же взмахами рук создавал вихревые потоки, которые разбирали старый настил, ломая прогнившие серые доски. Несколько человек строили в дальнем от входа углу большое деревянное здание. А рядом были сложены штабеля материала.

Я усмехнулся и покачал головой, удивившись тому, как много можно поменять всего за день. И направился было к зданию рыбоохраны, когда знакомый голос меня окликнул:

— Николай Арсентьевич.

Я обернулся. От строящегося сарая ко мне шел мастер Лаптев, одетый в простые рабочие штаны и засаленную куртку.

— Добрый день, мастер-князь, — начал новый начальник рыбохраны, на ходу вытирая руки о промасленную тряпку. — А мы вот тут решили понемногу приводить здание в порядок. Арку обновили, настил вот меняем. А потом, может быть, и ворота повесим. Их тут наверное лет тридцать не было.

Я покачал головой:

— Вам проще было составить заявку на ремонт и подать ее в Совет, который…

Лаптев поморщился:

— Прежний начальник заявку, почитай, десять лет назад подал. И максимум, чего добился — так это два косметических ремонта. Которых, почитай, и не было.

Я усмехнулся, начиная понимать, откуда у Курносова появился дом.

— Сложно это, — продолжил Лаптев. — Сначала подашь, жди, пока согласуют, в процессе еще документы несколько раз на доработку вернут. А потом заявка будет пылиться в канцелярии, ожидая своей очереди.

— А материалы вы где взяли?

— Так, мастер Климов пожертвовал, — ответил Лаптев. — Ну, вернее, пожертвовать он не мог, это против правил. Просто продал по заниженной цене. Вот может чего и обновим. Даже помещение под хранение конфиската, наконец, поставим. А то все как-то руки не доходили. Да и средств постоянно не хватало.

Он говорил просто, без чиновничьих оборотов, и мне это нравилось. В нём чувствовалось спокойное достоинство человека, который не ждёт распоряжений сверху, чтобы навести порядок вокруг себя.

— Похвально, — сказал я, глядя, как один из мастеров воздуха осторожно поднимает доску, разворачивая её прямо в полете, будто лист бумаги, и укладывает на место с удивительной точностью. — Знаете, Андрей Михайлович, иногда мне кажется, что именно с таких людей, как вы, и начинается возрождение края. Без томительного ожидания, пока поможет Совет.

— Так, в ведомстве-то только старые работники и остались, — смущенно ответил Лаптев. — Они еще помнят времена, когда бюджета не то, что на ремонт не хватало, но и на зарплаты. И лодки старые за свой счет чинили.

Мы подошли к крыльцу, рядом с которым по-прежнему благоухала сирень.

— Куст я решил оставить, — признался Лаптев, чуть неловко поправив куртку. — Больно красиво она цветет каждую весну. Такое срубать рука не поднимается.

Я улыбнулся:

— К слову о рабочих, — начал я. — К вам должен был прийти некий Илья…

Я замялся, потому что не знал, как водяного зарегистрировал Синод.

Лаптев осмотрелся по сторонам, и, понизив голос уточнил:

— Водяной этот?

Я от удивления аж рот приоткрыл, глядя на стоявшего передо мной начальника рыбохраны. И заметив мою реакцию, Лаптев поспешно добавил:

— Простите, мастер-князь. Видимо, я переработался, вот и говорю лишнего.

— С чего вы взяли про водяного? — уточнил я.

Лаптев усмехнулся:

— У меня дед был кем-то типа видящего. Верил в то, что в этом мире кроме людей еще и нечисть всякая живет. Он никогда в лесу не плутал, домовому дары оставлял, и в доме мир да лад были. Вот он всегда перед тем, как на рыбалку ехать, дары водяному подносил. И никогда пустым не возвращался. А еще он говорил, что водяной живет в избушке на холме. Ну и…

Лаптев замялся, и я уточнил:

— Что и?

— Так жена у меня в Синоде работает, — нехотя признался Лаптев. — Она кое-чего знает о том, что место здесь непростое. Я сперва не верил, только вот когда одно и то же часто повторять начинают, волей-неволей сомневаться начнешь. А когда этот Илья явился на работу наниматься, я почему-то поверил, что в словах Ангелины, жены моей, есть смысл. Он когда к пристани вышел, вода словно застыла. Как будто слушаясь этого Илью. А простому человеку стихия подчиняться не будет. Вот и сходится все к тому, что не так этот Илья прост.

— Вы должны подать несколько проектов по изменению ведомства в Совет, — произнес я. — Такова процедура. У нового руководителя, пусть и исполняющего обязанности, должна быть своя стратегия по улучшению ведомства.

Начальник рыбохраны кивнул:

— Знаю. Уже даже кое-что придумал, осталось только все правильно оформить. А я не особо хорош в заполнении бумаг. Мне куда проще в патруле по реке ходить. Ну или вон…

Он кивнул в сторону строящегося хранилища для конфиската.

— По документам у начальника ведомства должен быть секретарь, который ведет делопроизводство, и общается с репортерами, — напомнил я.

— Так то оно так, — кивнул Лаптев, — У Курносова была. Только вот девица там была тупая, как спил бревна. Курносов ее за другие достоинства выбрал, — мужчина деликатно откашлялся, — На ней глаз отдыхал, и любой кто с проверкой приезжал с нее глаз не сводил. После отставки бывшего начальника, девица поняла, что не приживется, вот и уволилась.

— Ну так найдите новую.

— Надо, — согласился собеседник.

— И еще, — напомнил я. — Девушка должна подходить на должность по всем требованиям. Потому что после того, как вы получите пост мастера-распорядителя порта, она должна будет помочь Илье.

Андрей Михайлович кивнул:

— Понимаю. Если я угадал с водяным, то вы, конечно, лучшую кандидатуру выбрали, мастер-князь.

Я улыбнулся:

— Только про водяного никому не говорите.

— Да как тут скажешь. Я хоть из простых, но понимаю, что за такие беседы можно в дом скудоумия угодить. Или как минимум должности лишиться. А во всех газетах репортеры потом наперебой писать будут, что начальник рыбохраны верил в леших и водяных. Здесь хоть люди и по покону живут, а в нечисть никто по-настоящему не верит.