Эта ситуация лично меня очень напрягает. Мой отец, офицер Русской Императорской армии, благословил меня на войну с большевиками. А получается, что я служу тем, кого даже внутрироссийские противники большевиков считают врагами Русской Земли. И это я знаю достоверно, поскольку доводилось беседовать с пленными из данной категории: по их словам, они пошли на сотрудничество с коммунистами именно из-за того, что в Россию вторглись те, кто пришёл поработить русский народ, а не освободить его от коммунистического ига.

В-четвёртых, Красная Армия оказалась прекрасно вооружена и неплохо обучена. Мы, союзники по Антибольшевистской коалиции, как-то упустили тот момент, когда она начала превращаться из слабо организованной и плохо обученной толпы в настоящую, современную армию европейского уровня. И только уверились в её слабости по итогам событий на озере Халхин-Гол и войне в Финляндии: победы в этих, в общем-то, довольно ограниченных конфликтах, дались Советам очень нелегко. Поэтому и считали, что с началом Большой войны серьёзных трудностей с разгромом врага у нас не возникнет.

Да, значительная часть красных командиров от роты до дивизии включительно продемонстрировала полнейшую безграмотность в вопросе управления войсками, и это помогало полякам одерживать победы. Но и в этом Сталин перехитрил нас. Поступил жестоко, но разумно: допустивших чрезмерные боевые потери разжалывают вплоть до низших офицерских и даже унтер-офицерских званий и отправляют в окопы. А на их место приходят те, кому уже приходится думать, как не пойти по стопам предшественников.

Огромный человеческий потенциал Советской России позволил ему не бросать под пули новобранцев, а до сих пор держать в тылу третий эшелон войск, постоянно обучая солдат на основе фронтового опыта. Даже на начальном этапе войны происходила постоянная ротация войск первого и второго эшелонов, в ходе которой солдаты и командиры получали бесценный боевой опыт. А поляки, румыны, венгры, чехословаки, турки день ото дня сталкивались со всё более обученным врагом. И уже сейчас, после осеннего контрнаступления большевиков и начала зимней кампании союзников приходится констатировать, что Красная Армия практически не уступает по уровню подготовки солдат Войску Польскому, набравшимся боевого опыта за время войн с Германией.

В-пятых, боевая техника Советов оказалась выше всяких похвал, кое-в-чём даже превосходя французскую и английскую. И об этом рассказывают не только польские офицеры, но и французские, уже сталкивавшиеся на земле с русскими танками, а в воздухе — с советскими самолётами. Но это — тема для отдельного разговора.

Но в последние недели внимание всего мира приковано не к фронтам с Россией, а к Юго-Восточной Азии.

Я не знаю, чем думали представители штаба флота, направляя наши корабли в пасть японского дьявола. Как мне пояснили инспекторы, проезжающие через Минск во французские части на фронте, там не рассчитывали на то, что японцы решатся перебросить к берегам Голландской Ост-Индии столь значительные силы своего флота. По крайней мере, до того момента они не предпринимали активных шагов по уничтожению голландских боевых кораблей, оперирующих в водах Яванского, Балийского и Южно-Китайского морей. Не считать же таковыми отражение атак на японские конвои с десантом, в ходе которых Нидерланды потеряли единственный эсминец, да и то налетевший на подводную скалу.

Теперь же, после этого поражения, ситуация в регионе изменилась коренным образом. 8 декабря после повторного обстрела позиций береговой обороны в Хайфоне японцы высадили там морской десант и заняли важнейший порт Тонкинского Протектората.

В планах флотских после прекращения подвоза японских подкреплений через Батавию, необходимых «узкоглазым» для окончательного захвата острова Ява, был уход наших кораблей на строящуюся военно-морскую базу в Камрани с её прекрасно защищённой бухтой. И уже с неё заниматься крейсерскими рейдами против незначительных японских морских сил Соединения внешних морей и Флота в китайских водах. Увы, получилось так, что в Камрань не попали даже те корабли, что уцелели в побоище у вулкана Кракатау. На последних каплях топлива (танкеры снабжения тоже были либо потоплены, либо захвачены врагом) они сумели добраться до побережья Австралии, не рискуя огибать Суматру и прорываться через Малаккский пролив, на выходе их которого их могли ждать японцы.

Поскольку французская пресса не очень понимает смысл термина «военная тайна», об этих планах было прекрасно известно и врагу. Так что, помимо захвата Хайфона в Тонкинском заливе и Палембанга в голландских владениях, не заставил себя ждать и следующий удар врага. 14 декабря мощнейшими авиационными ударами и обстрелом главным калибром японских линкоров противник подавил батареи береговой обороны, защищавшие вход в бухту, и после непродолжительного боя с высадившимся морским десантом защищавшие базу войска, состоящие преимущественно из местного населения, капитулировали. Застигнутые врасплох французские корабли, находившиеся у причалов военно-морской базы, не сумели оказать серьёзного сопротивления противнику. Да и какое сопротивление линкорам и крейсерам могут оказать тральщики, канонерские лодки и эсминцы?

Но моё возмущение, как и возмущение миллионов других французов, вызывает не столько вероломство японцев, сколько позиция в данном вопросе наших основных союзников, англичан. После захвата нефтеперерабатывающего завода в Палембанге, принадлежащего британской компании «Шелл», они, вместо того, чтобы объявить войну Японии, предпринимают попытки «дипломатического урегулирования конфликта». По сути, поощряя новые завоевания японцев в регионе при условии сохранения интересов британского капитала.

Хуже того, Япония посягает на территорию уже второй французской колонии в Индокитае. И вместо того, чтобы выполнять свои обязательства по договору о совместной обороне против внешней агрессии, «лимонники» отговариваются тем, что Франция сама объявила войну Токио, а Тонкийский протекторат и Протекторат Аннам, на территории которого находится Камрань, де-юре не являются французскими колониями, как Кохинхина. Вот уж воистину — у Британии нет постоянных союзников, а есть постоянные интересы! И если эти интересы противоречат правилам игры, предложенным самим же английским джентльменом, то джентльмен меняет правила.

15

Капитан Олег Лосик, 19 декабря 1941 года

— Не торопись. Пусть этот «Панар» катится себе. Нам важнее выбить именно танки.

Ох, не зря наш экипаж вторые сутки мёрзнет на опушке, дожидаясь именно этой танковой колонны, весть о прибытии которой на станции Полевачи партизанам донесли подпольщики, а те по радио передали уже в штаб армии. Вот тогда-то там и вспомнили о нас, оказавшихся во вражеском тылу во время ноябрьского польского наступления.

Тогда, в конце ноября, близким разрывом авиабомбы повредило катки Т-55, и мы застряли на опушке леса во время отхода батальона. По инструкции, если существует угроза захвата этой боевой машины, то её следует взорвать остатками боекомплекта, чтобы она не досталась врагу. Но больно уж мне было жалко расставаться с танком, настоящим боевым товарищем, не раз выручавшим в трудных ситуациях. Потому и настоял на том, что силами экипажа мы восстановим повреждение и догоним батальон.

Догнать не успели, поскольку поляки уже отрезали путь к отступлению, ударив с запада между озёрами Заозёрцы и Сельцовское. Прорываться через позиции целого полка — глупейшее занятие. Пришлось уходить вглубь леса и заниматься пешей разведкой других путей прорыва на восток. Как оказалось, тоже безуспешно: к этому времени враги уже «обтекли» лесной массив между Сельцовским озером и Ломашами.

Зато нашли базу партизанского отряда, влившегося в Красную Армию после освобождения этих мест. К сожалению, из-за возобновившегося польского наступления, непродолжительного освобождения. Тем не менее, далеко не все партизаны отряда влились в действующую армию, часть разошлась по домам, и теперь, когда вернулись оккупанты, люди потекли на оставленную базу. Причём, нашлись на ней и оружие, и боеприпасы, и продовольствие и даже рация, при помощи которой и сообщили что мы «зависли» во вражеском тылу.