— Тогда я точно не выживу.

— Выживешь, — я похлопал его по плечу. — Мы оба выживем. Просто терпи. И хватит уже это повторять, выживу, не выживу. Всё, мы в строю. Значит выживем.

Он кивнул, но в его глазах читалось сомнение.

Когда мы вернулись на плац, сержант Леви уже ждал нас. Рядом с ним стояла деревянная тележка, на которой лежали странные конструкции — что-то вроде жилетов из грубой ткани с вшитыми деревянными планками.

— Построились! — рявкнул он, и мы выстроились в ряд.

Леви обвёл нас взглядом.

— Сейчас вы пройдёте марш-бросок, — объявил он. — Пять километров с полной выкладкой. Это часть вашей ежедневной подготовки. Надевайте жилеты.

Мы подошли к тележке. Я взял один из жилетов и попытался понять, как его надевать. Оказалось, что это два мешка, сшитых вместе с отверстием посередине для головы. Внутри были вшиты деревянные планки, создававшие каркас. Я натянул жилет через голову. Он оказался тяжёлым и неудобным.

— Подходите к весам! — скомандовал сержант. — двое, ты и ты, встали сюда, будете помогать.

Мы выстроились в очередь. Один за другим вставали на большие деревянные весы. Леви записывал вес каждого в блокнот, а двое новобранцев, один из которых оказался Талир, насыпали в жилет камни из мешков, стоявших рядом.

Когда подошла моя очередь, я встал на весы. Стрелка качнулась, показав какую-то цифру. Леви кивнул, и солдаты начали насыпать камни в карманы моего жилета. Сначала немного, потом ещё, потом ещё. Жилет становился всё тяжелее, плечи прогибались под весом.

— Достаточно, — сказал наконец Леви.

Я сошёл с весов, пошатываясь. Вес давил на плечи, спину, грудь. Дышать стало труднее.

— В руки копья! — приказал сержант.

Нам выдали те же деревянные копья, с которыми мы тренировались утром. Я взял своё, и вес жилета вместе с копьём чуть не бросил меня на колени.

— Марш-бросок начинается от восточных ворот казармы, — объявил Леви. — Вы бежите по размеченному маршруту. Круг длиной один километр. Пять кругов. Если упадёте, поднимайтесь и продолжайте. Если остановитесь, вас подгонят. Если потеряете сознание, вас приведут в чувство и заставят продолжить. Время не ограничено, но чем дольше вы бежите, тем хуже для вас. Начали!

Мы двинулись к воротам. Бежать с таким весом было невозможно, мы шли быстрым шагом, почти трусцой. Маршрут вёл за пределы казармы, по утоптанной дороге, огибающей тренировочные площадки.

Первый круг я прошёл, стиснув зубы. Жилет врезался в плечи, камни стучали друг о друга, копьё казалось свинцовым, хорошо, хоть его можно было просто закинуть на плечи и нести, а не просто держать в руках, еще один дополнительный вес. Дыхание сбилось, сердце колотилось.

Второй круг превратился в пытку. Ноги начали подкашиваться, в боку закололо. Я видел, как впереди кто-то упал, его подняли солдаты, толкнули вперёд.

На третьем круге я почувствовал сладковатый запах. Он становился сильнее с каждым шагом. Я поднял голову и увидел дым впереди. Лёгкий, почти прозрачный, стелющийся над дорогой. Мы входили в него, и запах ударил в нос.

Голова закружилась. Ноги стали ватными. Я сделал ещё шаг, ещё один. Мир поплыл перед глазами. Я услышал, как кто-то рядом упал. Потом упал ещё кто-то. Я попытался сделать вдох, но лёгкие не слушались.

Колени подогнулись. Я рухнул на землю, выронив копьё. Последнее, что я помню, вкус пыли на губах и далёкий голос сержанта:

— Поднимайте их! Тащите дальше!

Потом темнота.

Очнулся от того, что кто-то переворачивал и мял моё тело. Грубо, сильно, вдавливая пальцы в мышцы. Я попытался открыть глаза, но веки были тяжёлыми, словно налитыми свинцом. Сквозь узкую щель я увидел каменный потолок, тусклый свет факелов на стенах.

Я лежал на чём-то твёрдом и холодном. Стол? Руки и ноги онемели. Кто-то растирал мне плечи, втирая в кожу что-то тёплое. Запах трав и этера висел в воздухе, густой и пьянящий.

Мне удалось повернуть голову и немного рассмотреть происходящее. Рядом стояли несколько человек в длинных серых робах. Они что-то напевали, монотонное, ритмичное, но слова я разобрать не смог, только кусками. Руки их двигались быстро и уверенно, массируя моё тело.

— … сила этера течёт сквозь плоть… — уловил я обрывки слов. — … мощь великая наполняет……тело становится сосудом…

Я попытался пошевелиться, но тело не слушалось. Голова медленно поворачивалась, и я увидел центр помещения.

Там, на массивном каменном постаменте, лежал кристалл. Огромный, размером с человеческую голову, светящийся изнутри холодным голубым светом. Он пульсировал в такт песнопениям, и от него исходили волны этера, ощутимые даже в моём полубессознательном состоянии.

На других столах лежали новобранцы. Их тоже растирали, массировали, напевая те же слова. Кто-то стонал, кто-то лежал неподвижно.

— Этот очнулся, — сказал кто-то над моей головой.

— Не важно, — ответил другой голос. — Продолжай. Ещё минута.

Руки снова впились в моё тело, разминая мышцы. Я чувствовал, как что-то тёплое растекается под кожей, проникает глубже, в самые кости. Этер. Они вливали в нас этер через массаж и масла.

Потом всё снова поплыло. Тьма накрыла меня, мягкая и липкая.

Я очнулся на плацу.

Лежал на спине, глядя в небо. Рядом кто-то кашлял и харкал. Я повернул голову. Алекс сидел рядом, обхватив голову руками. Вокруг нас валялись другие новобранцы, медленно приходящие в себя.

— Что… что это было? — прохрипел Алекс.

Я попытался вспомнить. Дым. Падение. Потом… стол? Кристалл? Или мне это приснилось? Я не был уверен. В голове туман, мысли путались.

— Не знаю, — ответил я, открывая интерфейс, этер был пуст, словно меня выдоили досуха. Суки!

Сержант Леви стоял в стороне, скрестив руки на груди.

— Поднимайтесь! — рявкнул он. — Марш-бросок окончен. Вы все молодцы. Выжили. Теперь свободны до завтра. Отдыхайте.

Мы кое-как поднялись и поплелись в казарму. Я шёл, пытаясь понять, что произошло. Был ли тот кристалл реальностью? Или галлюцинацией от дыма?

В казарме я рухнул на койку и провалился в сон мгновенно.

Следующие шесть дней слились в один бесконечный кошмар.

Каждое утро начиналось одинаково. Подъём в шесть. Построение. Разминка — отжимания, приседания, прыжки. Потом базовые упражнения с копьём. Обед. Марш-бросок с полной выкладкой, дым на третьем круге и потеря сознания.

Каждый раз я очухивался на плацу, не понимая, что было между падением и пробуждением. Иногда мне снились руки, растирающие тело. Иногда — голубое свечение кристалла. Но это могли быть и сны.

Дни сливались. Я не понимал, сплю я или бодрствую. Всё было одинаковым. Боль в мышцах стала постоянной, фоновой. Я просто перестал её замечать.

На второй день я познакомился ближе с Дарном и Талиром. Мы сидели в столовой, молча жуя кашу.

— Кто-нибудь помнит, что происходит после дыма? — спросил Талир вдруг.

Мы переглянулись. Никто не ответил.

— Я тоже не помню, — продолжил он. — Только падаю, а потом просыпаюсь на плацу. Странно.

— Может, нас просто волокут дальше, а мы в отключке, — предположил Дарн.

— Может быть, — согласился я, не желая рассказывать о своих смутных видениях и понимании что у новичков просто воруют силу, скачивая в этот самый драный кристалл.

На третий день один из новобранцев не встал после марш-броска. Его унесли на носилках. Больше мы его не видели. Я даже имя его не знал, мы практически ни с кем не общались. Кроме тех, кто сидел рядом за столом, предпочитая вместо бесед, вырубаться на кровати в ноль.

На четвёртый день Леви провёл с нами беседу после вечерней тренировки с марш-броском.

— Садитесь, — приказал он, и мы рухнули на землю.

Он достал трубку, раскурил, выпустил дым.

— Знаю, что вы думаете, — начал он. — Что это ад. Что вас мучают без причины. Что мир несправедлив. И знаете что? Вы правы.

Мы молчали, слушая, отвечать было нечего, да и смысла особо не было, слишком очевидные вещи он говорил.