Тело Мирры лежало в пыли, копьё всё ещё торчало из её головы, раскурочив затылочные кости при падении и меня чуть не стошнило от жуткой картины. Кровь медленно растекалась темной лужей, впитываясь в сухую дорожную землю. Я стоял над ней, и пытался осознать, что же только что произошло. Чувства вины я не испытывал, сама напросилась — тем более, она хотела отрезать мне ноги, скорее, сдерживая брезгливость, я пытался осознать, как два смертных смогли сотворить такое, ну и заодно, сколько времени у нас есть, прежде чем ее хватятся.

Алекс лежал в нескольких метрах от меня, всё ещё без сознания. Грудь его вздымалась ровно, дышит. Золотая пилюля сделала своё дело, затянув смертельную рану, но процесс превращения в практика требовал времени. Времени, которого у нас катастрофически не хватало.

Я вернулся к Мирре. Обыскивать мёртвых, занятие не из приятных, но выбора не было. Её кожаный доспех был качественным, на поясе висели два коротких меча в ножнах, украшенных рунами. В бою со мной она даже не посчитала нужным их достать, собираясь справиться одним ножом. Я отстегнул их, отложил в сторону. Потом нащупал внутренний карман — кошелёк, тяжёлый и увесистый.

Высыпал содержимое на ладонь. Семь золотых монет блеснули на солнце, к ним добавились около сорока серебряных. Я присвистнул.

— Вот это хороший гонорар за похищение, — пробормотал я, пряча деньги в свой карман. — Валериус, видимо, не поскупился. А ведь строил из себя бедняка, которому медную монетку для племянника на помывку жалко.

Дальше, попались несколько рунных камней среднего качества, два флакона с зельями, видимо лечебные. У меня даже промелькнула мысль, что одно из них возможно могло бы спасти Алекса и тогда пилюля досталась бы мне, но я тут же ее отогнал, как дурнопахнущую. Я сделал то, что надо, и когда надо, своё решение данной проблемы я уже тоже нашел, так что к черту такие мысли.

Так же мной было найдено письмо. Сложенный пергамент с восковой печатью, уже надломленной. Я развернул его, и почерк Валериуса оказался до боли знакомым, сомневаться не приходилось, писал дядя.

Твоя неосторожность стоила нам слишком дорого. Инициализация прошла не по плану, мальчик сбежал, а последствия твоих действий едва не похоронили всю операцию. Ты знаешь цену ошибок. Исправь своё упущение.

Когда найдешь его, убедись, что он не сбежит снова. Отруби ноги, как только станет практиком, они ему больше не понадобятся. Руки по обстоятельствам. Конечности потом восстановим.

Не подведи снова.

Пусть приоткроются для тебя Врата.

Вэл.

Я медленно сложил письмо и сунул в карман. Значит, так. У дяди свой план. План, для которого нужен Помеченный богами. То есть я ему нужен не как племянник, а как… ресурс? Инструмент? Жертва для какого-то ритуала?

— Чёрт, — пробормотал я, оглядываясь вокруг. — Отрубить ноги, потом восстановить. Как будто это мелочь. Как будто я не человек, а инструмент.

Ярость закипела в груди, но я силой заставил её остыть. Злиться сейчас бесполезно. Просто сделал для себя выводы, что она не лгала и мой так называемый родственник не испытывает ко мне ни малейших родственных чувствю Я для него лишь инструмент, который можно немного сломать, а потом восстановить. Я коротко выдохнул, стараясь успокоиться. Валериус далеко, а мне нужно выживать здесь и сейчас. Надо валить, а то хреновый из меня разбойник, если поймают сразу после убийства повесят же без вопросов.

Дорога была пуста, но это не значило, что так будет всегда. Нужно было действовать быстро. Я посмотрел на телегу, на лошадь, всё ещё стоявшую в упряжке. План созрел мгновенно.

Развалины. Те самые, где мы с Борном и остальными столкнулись с Этерофагом. Там никто не появится, кроме охотников, а с учетом что весь город скорее всего знает, как погибли Леон и другие, тем более не сунутся. А вот я очень даже сунусь. Там я смогу спрятать тело Мирры, привести в чувство Алекса и.… решить, что делать дальше.

Я с трудом затащил тело практика в телегу. Несмотря на то, что она была невысокой женщиной, мёртвый вес давался тяжело. Копьё я вытащил, с отвратительным чавкающим звуком, почистил и бросил рядом на телегу. Потом перетащил находящегося без сознания Алекса. Он застонал, но не проснулся.

Седельные сумки, моя сумка с инструментами, рюкзак, всё в телеге. Я как мог замел следы драки, кровь засыпал, вскочил на козлы, схватил вожжи.

— Ну давай, милая, — пробормотал я, щёлкнув языком. — Покажи, на что способна.

Лошадь тронулась с места. Я развернул телегу и погнал прочь от дороги, в сторону леса. Время уже клонилось к вечеру, окрашивая небо в кроваво-красные тона. Мне нужно было добраться до развалин до наступления темноты. Но я не был уверен, что смогу это сделать, так как не видел знакомых ориентиров.

Дорога петляла между деревьями. Я старался держаться середины, внимательно приглядываясь к лесу и наконец заметил, что мы проезжаем высокий камень, возле которого нас учил Борн, и уже там свернул в нужную сторону и погнал лошадь не жалея.

До места, точки, где мы делали лагерь в прошлый раз, я добрался далеко за полночь, но останавливаться не стал. Не хватало ещё устраивать ночёвку с окровавленным телом рядом — верный путь приманить хищников. И так, чудо — что никто не набросился на нас по пути.

Зная, примерно куда идти дальше, я завел лошадь и телегу почти к самим развалинам, к месту куда мы вытаскивали трупы и добычу и остановился, проверяя лежащих в телеге. Ни один не очнулся, что немного обрадовало и огорчило одновременно. Алекса я оставил, а вот труп практика, крепко связал веревкой и привязал к дереву, мало ли, вдруг она ночью в зомбака перекинется.

Развести костёр было делом простым, дров мы еще с прошлого раза натаскали порядочно, поэтому сложив приличную кучу я высек малую искру с помощью капли крови с буквально за несколько секунд организовал себе огромный кострище, освещающий всё вокруг на десятки метров.

Лезть ночью в развалины я не собирался, ну его нахрен. Так и сидел возле Алекса, пока не начало светать. Очнулся он, когда уже было далеко за утро.

— Наконец-то! — сказал я смотря как тот открывает глаза. — Я уже думал тебя сжечь. Что-то у тебя с глазами…

Они были другими. Тот же тёмно-карий цвет, но теперь в радужке плясали золотистые искорки, словно крошечные звёзды. Алекс моргнул, сфокусировался на мне и резко сел, хватаясь за грудь.

— Я… я умер? — хрипло спросил он. — Это загробный мир?

— Нет, дурак, — выдохнул я с облегчением. — Ты живой. Более того, ты теперь… тадаааам! Понял?

— Что? — Алекс уставился на меня, потом на свои руки. Медленно сжал кулаки, разжал. — Я.… чувствую… что-то. Внутри. Словно река течёт.

— Это этер, — объяснил я. — Ты его ощущаешь теперь. Поздравляю, ты вышел за пределы смертного.

Алекс молчал, разглядывая свои ладони. Потом взгляд упал на копье, и он побледнел.

— Я её… я убил практика, — прошептал он. — Четверо мне свидетели, я убил практика копьём.

— И спас мне жизнь, — поправил я. — Разве всё остальное важно? И ты теперь практик, друг, самый настоящий практик. Так что ничего страшного. Подумаешь, практик убил практика — обычное же наверное дело?

Алекс медленно поднялся на ноги, и я невольно отступил на шаг. Он стал выше. Не сильно, сантиметра на три-четыре, но разница была заметна. Плечи расправились, слегка сгорбленная спина, от постоянного таскания тяжестей грузчиком, тоже выпрямилась. Кожа рук, раньше загорелая и покрытая мелкими шрамами, теперь была гладкой. Даже родинка на шее исчезла.

— Ты изменился, — пробормотал я, обходя его кругом. — Стал совсем другой.

— Что? — Алекс посмотрел на свои руки, потом на меня. — Что не так?

— Всё не так. Ты стал выше, сильнее, даже шрамы исчезли. Пилюля перестроила твоё тело.

Алекс застыл, медленно осознавая масштаб изменений. Потом, неожиданно для меня, опустился на одно колено.