— Опоздавшие! — рявкнул сержант, когда последний новобранец кое-как встал на своё место, запыхавшийся и перепуганный. Валар обвёл нас взглядом. — Десять кругов вокруг плаца после утренней тренировки. С полной выкладкой. Остальные запомните раз и навсегда — здесь нет понятия «не успел» или «не смог». Нет понятия «я устал» или «у меня болит». Есть только «выполнил» и «наказан». Понятно?

— Да, сержант! — хором прокричали те, кто уже провёл здесь хотя бы день. Их голоса слились в единый рык, отработанный и чёткий. Мы, новички, молчали, не зная, что и как нужно отвечать, или лучше помалкивать.

— Я не слышу новеньких! — Валар развернулся и целеустремлённо двинулся к нашему ряду, стуча тяжёлыми ботинками по утоптанной земле. Он остановился прямо передо моим соседом слева. — Ты, с мешками под глазами размером с седельные сумки. Повтори мои последние слова.

— Есть только «выполнил» и «наказан», сержант! — выдавил тот, стараясь говорить громко и чётко, хотя голос его предательски дрогнул на последнем слове.

— Правильно. Запомни это раз и навсегда, заготовка. — Валар задержал на мне взгляд ещё на мгновение, словно оценивая, потом развернулся и отошёл обратно к центру строя. — Сегодня первый день обучения для новобранцев. Для тех, кто здесь дольше двух недель, обычная программа. Разминка, базовые упражнения, марш-бросок на пятнадцать километров с полной выкладкой. Для свежачков отдельная радость, которую я вам припас.

Он хлопнул в ладоши, и из-за угла казармы, словно по команде, вышли ещё трое сержантов. Все трое были похожи на Валара, коротко стриженные или вовсе бритые наголо, с жёсткими, обветренными лицами, которые явно прошли через годы тренировок и не одну кампанию.

— Сержант Леви отвечает за новобранцев, — объявил Валар, кивнув в сторону одного из них. — Слушайте его команды как мои. Ослушание карается согласно воинскому уставу Степного Союза. Вопросы задавать можно только после тренировки, и то если останутся силы на то, чтобы открыть рот. Начали!

Леви шагнул вперёд. Походка была странной, он слегка прихрамывал на правую ногу, но это не делало его менее опасным. Скорее наоборот, создавало впечатление хищника, который уже пережил не одну схватку и остался в живых именно потому, что был сильнее всех остальных. Он говорил с лёгким акцентом, проглатывая некоторые окончания и растягивая гласные.

— Новобранцы, ко мне! Живо! Остальные — к своим сержантам!

Я вместе с Алексом и ещё человек двадцатью новичками выбежал из общего строя и встал перед Леви, стараясь держать спину прямо, как другие. Он обвел нас взглядом, задержавшись на каждом лице, словно запоминая и каталогизируя.

— Жалкое зрелище, — констатировал он без злобы, просто как факт, как если бы описывал погоду или качество утреннего риса. — Посмотрите на себя. Двадцать три заготовки, которые даже начальной стадии закалки костей не достигли. Если хоть десять человек из вас доживут до конца контракта и дослужат до звания младшего капрала, я буду приятно удивлен. Но это не значит, что я не попытаюсь вас выучить. Это моя работа, и я свою работу делаю хорошо.

Он поднял руку и выставил один палец указывая им в небо.

— Первое правило, заготовки. Здесь нет практиков. Здесь нет культиваторов. Здесь нет избранных, гениев или особенных снежинок. Здесь есть только солдаты Степного Союза. Забудьте про этер на ближайшие два месяца. Забудьте про техники культивации, про всё, чему вас учили ваши деревенские мастера или городские школы. Вы не достигли даже начальной стадии закалки костей, вы даже не научились дышать толком. Вы ничто. Первые две недели вы будете учиться ходить строем, дышать правильно при беге, держать оружие так, чтобы не отрубить себе собственную ногу, и не обосраться при виде врага, когда он попытается вас убить. Понятно?

— Да, господин! — прокричала половина новобранцев, видимо имевшая хоть какой-то военный опыт или просто более сообразительная.

— Я не господин, я сержант Леви Кайра, — поправил он холодно, и его голос стал ещё тише. — Запомните это. Офицеров вы будете называть так или по званию. Меня вы называете сержант Леви или просто сержант. И отвечать нужно всем одновременно, а не кому как вздумается. Повторяю вопрос. Понятно?

— Да, сержант Леви! — уже хором, гораздо громче, выдали мы, и я почувствовал, как от крика заболело горло.

— Лучше. Намного лучше. — Он кивнул с одобрением. — Второе правило. — Ещё один палец поднялся вверх. — Никакого насилия между бойцами. Ни драк, ни рукоприкладства, ни даже угроз. Если у вас конфликт с товарищем по оружию, вы идёте к сержанту. Мы решаем. Мы разбираемся. Мы выносим приговор. Если вы решите выяснить отношения сами, вас обоих выпорют прилюдно на плацу розгами, а потом отправят в карцер на неделю без еды. Третий раз такое повторится, казнь за систематическое нарушение воинского устава. Никаких исключений. Вы здесь не уличные бандиты и не деревенские задиры. Вы солдаты. Ваш враг снаружи, а не внутри казармы. Запомните это, вбейте себе в головы. Понятно?

— Да, сержант!

— Отлично. Третье правило. — Третий палец. — Приказы выполняются немедленно и без вопросов. Если я сказал бежать, вы бежите, пока ноги не откажут. Если я сказал прыгать, вы прыгаете, пока сознание не отключится. Если я сказал сожрать собственные ботинки, вы их жуёте, запиваете водой из колодца и благодарите меня за питательный обед. Потом, после выполнения приказа, можете спросить зачем. Я отвечу или не отвечу, как посчитаю нужным. Но сначала приказ выполняется. Ясно?

— Да, сержант!

Он опустил руку и усмехнулся, обнажив неровные зубы, один из которых был сломан.

— Хорошо. Значит, хоть минимальные мозги у вас в черепных коробках имеются. Тогда начнём ваше превращение из жалких заготовок в солдат. Разминка. Двадцать отжиманий, тридцать приседаний, сорок прыжков на месте. Темп средний, техника правильная, дыхание ровное. Показываю один раз, потом делаете сами. Поехали!

Он легко опустился на землю и продемонстрировал отжимание, спина прямая, локти прижаты к корпусу, опускание до касания грудью земли. Потом поднялся и скомандовал:

— Повторяй!

Я упал на землю, не обращая внимания на мелкие камни, впивавшиеся в ладони, и начал отжиматься. Сержант ходил, между нами, покрикивая и тыкая носком ботинка в тех, кто делал неправильно:

— Быстрее! Это не прогулка по степи! Локти прижимайте к корпусу, а не расставляйте как крылья! Ты, задницу опусти, у тебя она торчит как горб у верблюда! Это отжимания, а не поклоны перед алтарём! Ты, с косой, грудью касайся земли! Я сказал отжимания, а не трах!

Мы проделали упражнения без остановки, затем сержант дал нам минуту отдыха, и мы повторили их снова. И так до тех пор, пока вся группа новичков не сломалась полностью, оставшись на земле.

— Неплохо для первого раза. Половина из вас не сдохла прямо здесь и сейчас. Это уже прогресс. Теперь бег. Десять кругов вокруг плаца. Темп средний, не рвите жилы, вы мне нужны живыми. Если упадёте, поднимайтесь и продолжайте. Хоть летите, хоть ползите, но эти круги должны быть сделаны сейчас. Если остановитесь без команды, добавлю ещё пять кругов. Если кто-то потеряет сознание, его подберут и приведут в чувство, после чего он добежит свою норму. Начали!

Когда я финишировал, пробежав десятый круг, то рухнул на колени прямо на месте, хватая ртом воздух, который, казалось, никак не мог наполнить лёгкие. Грудь вздымалась, сердце колотилось так, что я слышал его удары в ушах. В глазах потемнело, и на секунду мне показалось, что я потеряю сознание. Алекс упал рядом, его лицо было пунцовым, рубаха насквозь промокла от пота, прилипнув к спине и груди. Он хрипло дышал, согнувшись пополам. Я оглянулся, пытаясь сфокусировать зрение. Из двадцати трёх новобранцев добежали только двенадцать. Остальные либо отстали на несколько кругов, либо вообще еле шевелились.

Леви подошёл к нам, скрестив руки на груди.

— Неплохо, — сказал он без особых эмоций, словно оценивала качество зерна на рынке. — Двенадцать из двадцати трёх. Это даже лучше, чем я ожидал. Обычно добегают человек восемь. Те, кто не добежал, получают ещё пять кругов после обеда. Остальные — короткий отдых. Двадцать минут. Потом переходим к базовым упражнениям с деревянным оружием.