Царь Иван прибёг к тактике тысячи укусов. Всячески избегая сражений, он послал множество отрядов доставать османские войска тут и там. Нанеся удар, они сразу же отходили. Это было очень неприятно, но, по большому счёту, ничего не решало. Разница в численности армий позволяла османам ещё долго терпеть такие потери. Укрепив оборону лагеря, Хас и вовсе свёл усилия царских волков практически на нет. Под угрозой оставались разве что отряды фуражиров и людоловов вынужденные покидать укрепления. Но это неизбежный риск.

Однако вскоре, в лагере, начались вспышки болезней. В целом это нормально, при подобной скученности. Османе издревле знали способы как можно снизить заболеваемость при длительных стоянках огромных армий. А султан Мехмед, да благословит Аллах каждый его волос по отдельности, превратил разрозненные знания в чёткий кодекс, придерживаясь которого небоевые потери снижались до совсем скромных величин. Увы, но сейчас это почему-то не сработало.

Первый заболевший, потом сразу второй и вот их уже десяток. Завтра будет уже сотня. А послезавтра, быть может, больше тысячи.

Военные лекари сбивались с ног и разводили руками. Стоило купировать вспышку одной болезни жёстко изолируя всех причастных, как в другом мосте возникала иная болезнь. Так, словно бог неверных и правда лично занялся изведением османской армии вставшей под стенами крепости.

Опасаясь за собственное здоровье, Мурад-паша стал обедать в одиночестве и допускать к себе командиров только после того, как их тщательно осмотрят помощники и удостоверят, что те не больны. В сумме армия потеряла не меньше тысячи человек и ещё порядка десяти тысяч были ослаблены из-за болезней.

Хуже того, стоило подкреплениям подойти к границам русского царства, как летучие отряды обрушились уже на них. Нападая и моментально отступая. Летучие отряды, прозванные османами «русскими волками» кусали со всех сторон не давая отдыхать и ночью. Но что самое главное, ещё до того, как армии воссоединились, командующий подкреплением, через посыльных, доложил Мурад-паши – и среди его людей появились первые заболевшие. Медлить дольше означало лишь смотреть как гигантская армия тает на глазах словно кусок льда, забытый на солнце. Мурад-паша приказал начинать штурм. Как и всегда, первыми под пули стрельцов бросили одурманенных степняков и тех немногих кого удалось поймать и привести в лагерь отрядам людоловов.

Трубы с «гласом Аллаха» стихли чтобы не мешать наступать своим солдатам. В этой битве Мурад-паша полагался на подавляющее численное превосходство. Кроме того, у него имелось много трофейного оружия, включая артиллерию. Поэтому технологическое превосходство русских не настолько подавляющее, как они сами могли бы думать об этом.

Да поможет Аллах верным сынам. Русский царь, вне сомнений, слуга шайтана или сам шайтан во плоти если сумел наслать на правоверных сонм ужасных болезней. Война против него и его проклятых машин – священная война.

***

Теперь почти каждому стрельцу выдавали многозарядный огнебой. Семён ещё помнил времена, когда только охотники или кто из боярских ратников носили за спиной лук. А теперь у каждого в руках огнебой и не простой, однозарядный, а хитрый, способный делать по несколько выстрелов. И всё это за несколько десятков лет. Иногда он задумывался: а что дальше? Пушки, которые будут настолько лёгкие что их станет возможно носить на руках одному человеку? Маленькие ручные катапульты для бросания гранат на большие расстояния? Огнебои такие крохотные, что их можно будет спрятать в карман? А может быть царь-отец раздаст своим бравым солдатам огненные мечи что смогут рубить стальные также как стальные рубят сухую ветку? Иногда Семён думал, что он уже устал удивляться царским придумкам.

Странные мысли приходят во время боя.

Кто-то думает о девках. А старый стрелец Семён размышляет о том какое оружие можно было бы придумать.

Но краткий перерыв закончился, османе резко усилили беспокоящий обстрел, не позволяя стрельцам высунуться. Верный признак что на очереди новая волна. Пускаемые навесом стрелы отскакивали от широкополых металлических шляп и кольчуг, надетых поверх тяжёлых стрелецких кафтанов. Подобная экипировка бойцов первой очереди позволяла почти не беспокоится о падающих тут и там стрелах. Если такая и стукнет, то пробить никак не сможет. Тем более пущенная навесом. Вот выбивающие кирпичную крошку из стен пули – уже серьёзная опасность. Может пробьёт кольчугу и кафтан вместе, а может и не пробьёт. Тут уж как повезёт. Но получить свинцовый подарочек в шапку, даром что та из металла, не хочется никому. Вырубает человека на раз, проверено не однократно. И хорошо если немного отлежишься и встанешь. А то можно и не встать. Проклятые османе палят из трофейных русских огнебоев. Их собственные послабее бьют, после их попаданий только голова гудит словно колокол, а так, в целом, ничего.

Сразу три пушечных ядра, с небольшим промежутком, ударили в основание опорной башни заставляя стену опасно дрожать. Но нет, выдержала родимая. Пока ещё смогла удержаться, но похоже, что ненадолго. Басурмане явно нацелились на прорыв именно в этом месте.

Выцеливая через бойницы фигуры бегущих врагов, Семён, с другими стрельцами, принялся отстреливать их одного за другим. Всё-таки многозарядные огнебои сильно помогают и на перезарядку тратится гораздо меньше времени.

Ещё один пушечный залп ударил в стену. Красные, словно черти, из-за кирпичной крошки налипшей на лица, руки и одежду, стрельцы снова принялись отстреливать неприятелей, пытающихся как можно скорее миновать простреливаемо место и скапливающихся под башней, ломая внешнюю дверь.

-А вот вам, ребятушки, гранату, -подумал Семён, бросая вниз одну из своих. Половина других стрельцов поступила также. Мощный взрыв убил, или, по крайней мере, раскидал ломающих дверь в башню басурман.

Понимая, что вечно стоять башня не может и если османе подвели пушки так близко, что начали бить по ней прямой наводкой, то самое время бежать прямо сейчас, Семён командует: -Отходим!

Стрельцы один за другим исчезают в скрытом проёме позволяющем отступить в следующий круг обороны. Сам Семён тратит время на то, чтобы оставшиеся гранаты превратить в минную ловушку. Задержка едва не сделалась для него роковой так как следующий пушечный выстрел снёс дверь, разрушил стену и только чудом господним гранаты не взорвались прямо у него в руках.

Не планируя испытывать солдатскую удачу больше необходимого, Семён прыгнул в тайный проход вслед за другими стрельцами, закрыл дверь и обрушил часть прохода заваливая его. Ещё не хватало пустить неприятеля во внутренние коммуникации. Нет уж, пусть штурмует по верху, теряя десятки людей на каждой маленькой башне.

Пока бежал по прорытому под землёй и укреплённому вездесущими кирпичами проходу, Семён на ходу снял с пояса фляжку и выпил из неё половину. На подходе к следующему кругу обороны ему в лицо ткнули стволом огнебоя, но тут же опознали и помогли забраться по крутой приставной лестнице. Саму лестницу тоже втащили следом за ним.

Выигранное Семёном и другими стрельцами время не прошло зря. На башнях и в проходах следующего защитного пояса успели разместить и выверить прицел установок, мечущих огненные стрелы. Стоило османам плотно войти в захваченный пояс, как на них пролился огненный дождь. В узких переходах, разбитых пулями и ядрами, спрятаться некуда и бушевавший там греческий огонь не оставлял шансов спастись. От криков сгорающих людей хотелось бросить огнебой и зажать уши. Вместо этого приходилось стрелять, а расстреляв весь запас, перезаряжаться. Застрелить горящего человека, даже если тот османский янычар, было актом милосердия.

По верхним площадкам башен откуда запускались огненные стрелы ударили османские пушкари. Но куда там! Быстроногие ракетчики почти везде успели отступить и забрать пустые рамы из-под ракет позволяющие запускать их все и сразу и по одной цели.

Тогда, по раскрывшей свои позиции артиллерии осман начали бить русские пушки кладя ядра ровнёхонько, словно по линейке.