Тогда, отлёживаясь в карантине до полного выздоровления, Леонардо и познакомился с Марьей Петровной.

Романы солдат с лечащими их медсёстрами не редкость. Многие после и венчались. Тогда, после венчания, медсестрички уходили с работы занимаясь уже семейными делами, а на их место брали новых девушек охочих и до большого, по тем меркам, жалования и до возможности выйти замуж за бравого солдата обласканного царскими наградами.

Но Марья Петровна была не такой как остальные. Леонардо сознавал что точно так думает каждый влюблённый юноша, но… Она всё-таки была не такой как другие.

Марья была умна. Леонардо раньше не думал, что женщина может быть настолько умной. Беседуя с ней о разных вещах, мастер неоднократно восхищался её умом пока Марья наконец не сказала: -Ваши похвалы совсем не делают мне чести.

-Как же так? -удивился Леонардо. -Вы самая умная женщина из тех, кого я когда-либо знал. Вы настоящая жемчужина, Марья!

-И многие из известных вам дам имели возможность и счастье получить хоть какое-то образование? -насмешливо спросила девушка.

Мастер был вынужден признать, что очень немногие. Практически никто за исключением самых знатных особ.

-Так может быть имеет смысл сначала дать женщинам возможность чему-нибудь научиться, а там, глядишь, многие из них и поумнеют? – уколола Марья.

Собиравшийся возразить Леонардо так и замер с открытым ртом. Почему-то он раньше никогда не думал об этом в таком ключе.

-Возможно дело не во мне, а лишь в том, что мне необыкновенно повезло иметь возможность учиться, -закончила она.

Верно, что она была достаточно образована, что являлось редкостью даже в русском царстве несмотря на то, что царь Иван ещё двадцать лет назад повелел открывать школы и разрешать учиться в них в том числе и девушкам. Повелеть-то он повелел, но инерция на местах сильно тормозила исполнение царского указа. Да и не всякий отец решится отдать дочь в обучение. Мало ли чем ей там задурят голову? Ещё испортят девку.

Марье Петровне повезло. Будучи дочерью врача и помогая отцу в работе она переняла многое из его знаний и умений, а, главное, всё-таки упросила отдать её в одну из царских школ для девочек кои были открыты только в больших городах. В школе учили четыре года и давали самое базовое образование. Но и это было что-то невероятное, разом выделявшее прошедшего науку ученика из общей массы. А уж для женского полу так и подавно.

После смерти отца, Марья по закону не смогла унаследовать его дело и потому принялась искать куда бы приткнуться. В одни места её не брали. В другие она сама не хотела. В общем и целом, для одинокой образованной девушки простого сословия единственным выходом оставалась царская служба. Так она сюда и попала.

Леонардо был очарован.

Прекрасный султан Мехмед Второй Фатих, полный и единоличный владыка великолепной Османской Империи был зол и ругался словно портовой грузчик. Его роскошный дворец словно внезапно опустел. Прослышав, что их повелитель не в духе, прятались в своих сералях наложницы. Побросав все дела бежали в другие части дворца слуги. Пришедшие на приём министры и военачальники не решались выйти и заперлись в приёмной. Писари скрывались по архивам, за шкафами и гобеленами. Главный повар спрятался в самом большом котле и для надёжности накрылся сверху крышкой. И только стража оставалась стоять на своих местах не двигаясь и, по возможности, не дыша, когда взгляд недовольного повелителя падал на их неподвижные фигуры.

В тот чёрный день великий султан не собирался держать свой гнев в себе. Замечая в дворцовых коридорах или залах фигуру замешкавшегося слуги, он наставлял на него палец и командовал «круцио!». Вербальный приказ активировал сделанную в разуме слуги закладку и тот падал на пол корчась от боли. И хорошо если султан проходил мимо в поисках новой жертвы своего гнева, а не останавливался, любуясь чужими страданиями и раз за разом повторяя приказ, вызывающий новые порции болевых ощущений.

Превратив Османскую Империю в пирамиду тотальной несвободы и возведя на пьедестал одного себя, Мехмед не делал особых различий между слугами, писарями или министрами. Все они являлись его рабами. И каждый, на кого указывал выставленный палец начинал биться в корчах стоило только бедолаге попасться на глаза разгневанному султану.

Терпения Мехмеду хватало лишь чтобы не трогать замерших недвижимыми статуями стражников. Султан был в гневе и на то имелось несколько причин.

Словно детские кубики, причины его гнева складывались одна к другой. Каждая не такая значительная по отдельности, но собравшись все вместе они представляли уже нешуточную угрозу. И самое обидное – султан не понимал, что он сделал неправильно, с какого момента началось его падение в пропасть.

Может быть с нападения на русское царство? Но это казалось тогда хорошей и правильной идеей. Ударить первым. Быстро вынести самого слабого, как тогда казалось, соперника и за счёт поглощённых у него земель, ресурсов и технологий стать сильнее чтобы потом, по одному, поглотить уже всех остальных. Заранее созданная сеть шпионов и диверсантов должна была изрядно ослабить царя Ивана перед весенним наступлением. А собранная султаном огромная армия под предводительством его любимчика Хаса Мурад-паши должна была закончить дело дойдя, как минимум, до Москвы.

Что здесь неправильно? Всё так, как и должно было быть.

Некоторое технологическое превосходство русского царства не должно было сыграть решающей роли при таком-то численном перевесе в пользу осман. Тем более, что обработанные «ветрами покорности» степняки должны своими телами закидать редуты русских прокладывая дорогу для идущих следом янычар.

Ладно, кое-что он действительно не предусмотрел. Насыщенность многозарядным оружием русской армии оказалась выше ожидаемой. Примитивные, но при этом действующие, ракетные установки тоже всплыли неприятным сюрпризом. Кто бы мог подумать, что царь Иван сумеет воссоздать что-то подобное на такой низкой технологической базе? Однако же как-то сумел, стервец, как-то извернулся.

Однако это всё мелочи. Да, они увеличили число потерь османской армии, но не могли сыграть решающего значения.

По донесениям разведчиков и доглядчиков, султан знал как сильно царь Иван рассчитывает на свои самодельные танки на правом ходу. Поэтому Мехмед послал вместе с Мурад-паши дервишей из «сада големов» с их новой разработкой «гласа», и они отлично показали себя против танков.

Созданный русскими дирижабль был настоящим сюрпризом. Шпионы докладывали лишь о воздушных шарах. Никто не ожидал, что царь Иван успеет создать у себя первый функционирующий образец. Однако он был всего один и потому тоже не мог оказать решающего значения.

Дальше Мурад-паши одерживает победу, но теряет армию. Оставшихся у него сил категорически недостаточно. Тогда Мехмед посылает ему значимое подкрепление. Это тоже правильный и логичный поступок. Начав дело будь готов его всё-таки закончить. Казалось - оставался один последний удар и русская матрёшка треснет и никогда уже не поднимется обратно.

Но что происходит в это время?

Мехмед был уверен, что всё правильно рассчитал. Пока Фридрих усиленно работает над увеличением численности своих «рыцарей» направляя на это все ресурсы объединённой Священной Римской Империи. Пока Изабелла, объединив Испанию, направила своих монстров и чудовищ на Францию медленно подминая её под себя. Пока Китай мучительно пытается собраться, а Япония всячески ему в этом мешает сойдясь в смертельной битве на уничтожение. Самое время решить вопрос с русским царством пока оно не превратилось в действительно серьёзную проблему и забрав себе их технологии завить свою вероятностную линию как основную.

Но в чём-то он всё же ошибся.

Фридрих оказался не так сильно занят внутренними вопросами, как он полагал. Стоило только Мехмеду собрать сильную армию и отослать её в подкрепление Мурад-паши, как германцы высадили десант в порте Дураццо и успешно захватили город. Параллельно с этим Фридрих осадил остров Лесбос, важную османскую базу в эгейском море.