***

Пассажирская карета лихо катила по тракту влекомая полудюжиной лошадей. Выпуклая, похожая снаружи на здоровенную бочку, до сих пор едва заметно пахнущая свежим деревом и лаком, она вмещала до тридцати человек, включая тех, кто ехал во втором ярусе, на крыше. Вдоль дороги располагались постоялые дворы на таком расстоянии чтобы от одного до другого можно было добраться примерно за полдня и, либо остановиться на отдых, либо, поменяв лошадей, продолжить путь.

Пародвижителей пока категорически не хватало. Их старались делать в виде строительной и сельскохозяйственной техники, сильно облегчавшей труд прокладывающих, дороги рабочих и общинных крестьян. Крепкой крестьянской общине вполне было по силам, на общих началах, приобрести паровой трактор если не целиком, то хотя бы в рассрочку. Или его можно временно нанять для сезонных работ вместе с водителем-трактористом.

После победы над приведённой османами ордой получилось поймать множество бесхозных коней. Желая повысить связанность державы, царь приказал во множестве строить такие вот пассажирские дилижансы и постоялые дворы вдоль главных трактов, где всегда можно было бы сменить лошадей. В будущем, по мере замены лошадиного транспорта на паровой, планировалось часть таких дворов закрыть, а часть перепрофилировать в качестве станций и дорожных вокзалов.

Всё это Леонардо увлечённо рассказывал девице Марье Петровне пока за окном мелькали картины лесов и полей.

Ехавшие вместе с ними внутри кареты пассажиры молчали, занимаясь своими делами. Некоторые с интересом слушали читаемую мастером лекцию. По правую руку от Леонардо сидел серьёзный мужчина в летах с поседевшими волосами и намечающейся по центру головы лысиной которую он безуспешно скрывал шапкой с соболиным хвостом, обливаясь потом, но не снимая её внутри кареты. Щуря глаза и ругаясь на тряску, он пытался читать газету из четырёх сложенных вместе листков которую тоже придумал выпускать царь Иван совсем недавно. В газете описывались главные события державы, иногда помещались короткие истории «из жизни» или приводилось мнение какого-нибудь важного человека по какому-нибудь важному поводу. Стоила газета совсем не маленьких денег и потому была доступна, главным образом, боярам, купцам, разбогатевшим на царских заказах ремесленникам и получавшим царскую пенсию ветеранам, то есть людям отнюдь не бедным. Усилия царя по внедрению грамоты в массы приносили свои плоды и худо-бедно читать умел уже каждый десятый, а в городах и вовсе каждый четвёртый мужчина старше двадцати лет.

Когда газету только начали издавать, и она стоила ещё дороже чем сейчас, бояре раскупали все экземпляры, а после кичились ими друг перед другом даже если сами не умели читать. Позже, когда увеличили количество экземпляров, наладили доставку в другие города, кроме Москвы и при этом немного скинули цену – хвастаться друг перед другом возможностью получать газету стали уже местечковые бояре, купцы и богатые ремесленники.

Вот и сейчас, серьёзный мужчина в собольей шапке с большим трудом продирался через отдельные слова. Зато остальные пассажиры, кроме увлечённых беседой Марьи и Леонардо, уважительно на него посматривали. И даже не на него самого, а на газету в его руках.

Но устав от сражения с буквами и слогами, важный господин убрал газетный листок и со значением оглянулся по сторонам. Видимо он последнее время уже не столько читал или пытался читать, сколько незаметно, прикрываясь газетным листком, слушал рассуждения Леонардо о пародвижителях что когда-нибудь полностью заменят лошадей.

-Ха, пародвижители! -воскликнул господин в собольей шапке отчего оная чуть было не упала ему на живот, и он успел её подхватить буквально в самый последний момент сверкнув лысиной в темноте салона. -Вот здесь пишут…

Он сделал паузу и со значением повторил: -Да-да, пишут: царь-наш-отец задумал железную дорогу строить для большого пародвижителя по ней ходящего, что будет поездом называться!

-Вы полностью правы! -обрадовался поддержке, как он думал, Леонардо. -Поезда смогут перевозить не только людей, но и грузы. Сто человек за один раз или даже все двести! Доехать из Москвы в, например, Тверь станет также быстро как из одного конца Москвы до другого.

-Этим вашим пародвижителям ещё и дороги нужны необычные – железные, -фыркнул господин. -Тогда как простая лошадка и через поле может пройти и через лес.

-И много вы на своей лошадке увезёте?

-Так можно не одну, а целый караван! И ни дров, ни угля им не нужно – они сами питаются!

Леонардо попробовал возразить: -Вы не понимаете: скорость, мощь… Куда вы там со своими лошадями.

-Вот-вот, все куда-то бегут, спешат. Из Москвы в Тверь. Из Твери в Москву. Как будто на месте им не сидится.

-Но вы же куда-то и зачем-то едите, -вмешалась в разговор Марья.

Господин посмотрел на неё так, словно увидел перед собой говорящую лошадь, но всё же ответил: -Я – другое дело. У меня важные дела.

-Так и у других тоже.

-Какие там дела. Девиц своих катаете…

-Я бы попросил вас! – заметил Леонардо.

Тот набрал было воздуха чтобы сказать всё, что он думает о таких вот, охамевших холопах взявших моду ездить в дилижансах вместе с приличными людьми, но наткнулся взглядом на плашку приказа дивных дел, выглянувшую из-под расстёгнутого зипуна, и как-то сразу сдулся. Пожевав губами, недовольный господин достал газету и сделал вид будто снова читает. На следующей остановке пересел от них подальше, а через одну и вовсе вышел.

Леонардо накрыл ладонь Марьи своей и когда она подняла глаза одними губами прошептал ей: -Не расстраивайся.

-Думаешь я буду кому-то нужна в Москве? -шёпотом спросила девушка.

-Мне очень нужна, - признался мастер.

Марья замялась. Её щёчки покраснели, но в глазах по-прежнему таилась тревога. Она вся была словно хорошенькая лесная птица, приманенная из леса куском хлеба и занесённая в комнату, где ей всё был ново и тревожно.

-Знаю, -вздохнул Леонардо. -Тебе этого мало. Ты как сжатая пружина – мощный заряд кинетической энергии если не реализовать который, то ты зачахнешь.

-Митрополит Филипп говорил, что в каждом из нас искра и большой грех эту искру тушить или не позволять ей разгораться в пламя если у той хватает на это сил, -призналась девушка. -Но твоё сравнение с пружиной мне понравилось больше.

Помолчав, она вернулась к наболевшей теме: -Что, если меня не возьмут в московский медицинский?

-Если тебя не возьмут, то даже не знаю кто им сгодится, -постарался успокоить мастер.

-Какой-нибудь боярский сын, -предложила Марья. -Заморский доктор. Мужчина.

-Поверь «заморскому мастеру»: ты уже сейчас знаешь и умеешь гораздо больше, чем любой иностранный учёный, -сказал Леонардо. До приезда в русское царство я не знал половины, что там, четверти от того, что знаю сейчас. И я понимаю: это лишь самые начала. Царь Иван – словно солнце. Бесплатный свет для всех. Ты получишь свою порцию тепла и света даже если не хочешь или просто стоишь рядом.

-Тебя это не пугает? -спросила Марья.

Леонардо не понял: -Что именно?

-То, как быстро и неотвратимо всё меняется. Вчера ещё княжество – сегодня царство. Пародвижители сменяют лошадей. Железные дороги кладут поверх обычных. Из хлебной плесени делается лекарство. Крестьянских детей учат читать. А девушка едет поступать в главный медицинский.

-И поступит, -заверил Леонардо. -Обязательно поступит, вот увидишь!

Карл Восьмой – сын Людовика Одиннадцатого, получившего прозвище «всемирный паук» за свою любовь к интригам и успешное объединение французских земель.

В реальной истории Карл Восьмой правил с 1483-го по 1498-ой и известен, главным образом тем, что начал итальянские войны вторгшись в Италию в 1494-ом. Итальянские войны это целый период длившийся добрых полвека во время которых трясло и лихорадило всю Европу).