Михаил, по указанию Леонардо, изготовил шаблоны, по которым без жалости отбраковывалось всё, что в них не укладывалось. Приданные им в помощь мастера роптали, особенно когда доля брака доходила до семидесяти процентов. Брак им не оплачивался, и они сильно потеряли в заработке. Тогда Леонардо придумал систему денежных вознаграждений и выплачивал её из своего кармана. А самое главное он посеял дух конкуренции между мастерами одного профиля, например кузнецами или столярами, точившими стволы для деревянных ракет. Соревнуясь между собой и получая скорее символические, нежели по-настоящему денежные награды, они снизили процент брака до приемлемых значений.
...и приделай к хвосту сосуда четыре пера из тонкого кованого железа, дабы воздух удерживал его на пути. ...для верного направления на цель, первоначальный путь огненной стреле должен задать прямой желоб или стержень, по коему оно скользит, пока не наберёт свою собственную скорость»
Главной причиной неудач самого Михаила было то, что он пытался сделать универсальную ракету. Леонардо пошёл другим путём. Отдельно тяжёлые – железные, мощные, несущие значительный заряд. Отдельно более лёгкие – деревянные. Отдельно короткие, для близкого боя и отдельно длинные – для дальнего поражения. Разные приспособления для перевозки лёгкой, одноразовой пусковой установки силами одного – двух пехотинцев и многоразовой, тяжёлой, которую можно установить на стену или даже на пародвижитель и запускать с него.
Отец Григорий часто приходил посмотреть на их пуски на полигоне и оставался крайне доволен.
Леонардо встречался с царём примерно по два – три часа в неделю и после каждой встречи выходил из царских покоев на подгибающихся ногах. Раз за разом царь Иоанн переворачивал мировоззрение молодого мастера открывая ему очередную тайну как устроена та или иная малая часть всего сущего. Казалось – столько знать не может ни один человек на свете. Но чем больше узнавал Леонардо, тем более понимал сколько вокруг ещё непознанного и неизвестного. Но русский царь раз за разом открывал ему всё новые и новые тайны. Ему и ещё нескольким приближённым удостоенным великой награды учиться лично у царя.
...и помести в головную часть не тяжёлое ядро, но сосуд с «греческим огнём», поражающий врага не ударом, а огнём и смрадом на площади
Закончив писать, Леонардо с гордостью оглядел свои зарисовки разных ракет и приспособлений для их пуска, сопровождаемые комментариями и сравнениями. Это была прекрасная работа. И, что важно, они с Михаилом выполнили её сами, если и руководствуясь подсказками царя Ивана, то лишь в самом начале и в виде общей идеи. Но все частности - бесспорно их собственная заслуга. Путь от умозрительной идеи до практического воплощения на уровне технологических карт, схем производства с подробными инструкциями для того, кто захочет развернуть производство огненных стрел с нуля - крайне долог. И они с гордостью прошли его до конца.
Нет, работы не остановились. Всегда есть куда двигаться дальше, это Леонардо понял твёрдо. Например, можно вместо сосуда греческого огня помещать в ударную часть отдельный заряд регулируя его так, чтобы он взрывался не от удара ракеты о землю, а ещё в воздухе, поражая врага мелким железным ломом словно слаженным залпом пехотного полка. Ещё можно и нужно экспериментировать с различными типами пороха, благо царские алхимики здесь же, в приказе дивных дел, готовы выдавать самые разные порохи, спирты и другие смеси способные пылать огнём создавая момент реактивного движения. Работы ещё непочатый край. Но этим займутся другие. Отец Григорий ясно дал понять, чтобы они готовились передать все наработки и взяться за новую задачу. Предвкушая какую ещё задачу им поручат, у Леонардо сладко ныло в груди словно у влюблённого юноши в преддверии скорой встречи с объектом его страстных воздыханий.
Мишка, напротив, не разделял его настроения, оставался хмур и ворчлив.
-Вот ещё, -в который раз за последние дни поднимал он одну и ту же тему. -Мы всё сделали и отдавай непонятно кому. Здрасьте, пожалуйте на всё готовенькое. Хорошо они придумали, по-другому не скажешь!
Но Леонардо не слушал. Перед глазами у него проплывали изящные обводы летающего корабля, видимого им накануне. Огромный воздушный шар, поднимающий скромную, на фоне его размеров, гондолу с установленным на ней слабосильным пародвижителем. Словно огромный, исполненный достоинства, белый кит он плыл над Москвой в пробном полёте. Может быть царь захочет, чтобы Леонардо переключился на работу с этим чудом? Было бы здоров. В любом случае, мастер оставался уверен, что новая задача будет столь же сложной, сколь и интересной. Другие в Приказ Дивных Дел просто не попадали.
Счастлив тот человек кто использует всего себя без остатка и прожив жизнь, придя к богу, сможет по праву сказать ему: -Я всё сделал как ты хотел. Весь твой дар, данный мне при рождении, использовал сполна. Ни кусочка, ни малую толику не потратил зря.
Леонардо был счастлив.
***
Зима, русская зима вступила в свои права. Красная кирпичная крепость Приказа Дивных Дел возвышалась на ледяной земле словно застывший посреди зимы всполох пламени. Дымили многочисленные трубы. Где-то что-то грохотало, но буднично и совсем не опасно.
Так как сам приказ построен в некотором отдалении от остальных зданий просто на всякий случай. Во избежание. Тремя лучами к нему подходили три расчищенных от снега дороги – из Кремля, из города и, отдельно, из кузнечной слободы. По дорогам ходили люди. Ездили лошади. Катались пародвижители.
В одном таком пародвижителе тащившем за собой укрытую от снежной пурги плотной ткань повозку ехал механик и ювелир. Он служил в Приказе Дивных Дел уже много лет и привычно остановился у входа, не выходя. Водитель открыл дверь и переговорил со святым братом, досматривающим всех желавших проехать внутрь крепости.
Святой брат лично знал механика. Бумаги у него тоже были в порядке. Ничего необычного. Всё, как всегда. И только что-то непонятное цепляло, требовало присмотреться повнимательнее.
-Егор Кузьмич, -предложил священник. -Ставь ты свой движитель на стоянку. Давай пройдём к нам в келью, чаю выпьем, горяченького, да с варением, да с пирогами. По такой погоде оно само то будет, немного согреться. Идём?
-Никак не могу, -отказался механик. -Поспешать мне требуется. Давай потом как-нибудь.
-Ты всё же выйди, -настаивал священник. -Тут дел на минутку. Подпишешь одну бумагу и даже движитель глушить не придётся.
-Если только действительно на минутку, -засомневался водитель. Вернее только сделал вид будто засомневался. Свободной рукой нащупав лежащий под шубой на соседнем сиденье огнебой с укороченным стволом он развернул его в сторону священника и выстрелил тому прямо в грудь.
Одновременно с тем, увидев нацеленный на него стол, святой брат, а равно служащий государева надзора наконец догадался что ему показалось неправильным и подозрительным в облике знакомого механика. Тот говорил, двигался, даже улыбался, но глаза у него всё это время оставались пустыми, словно у куклы.
-Басурмане! Тревога! -успел крикнуть охранник. Или ему только показалось что он успел. Близкий выстрел опалил лицо и разворотил грудину. А механик с пустыми глазами уже убрал разряженный огнебой и дав полный ход понёсся к ведущим во внутренний двор крепости воротам. Вообще-то они должны быть всё время закрыты и открываться только для пропуска очередных, тщательно проверенных, гостей. Но сегодня туда и обратно сновали так много лошадиных повозок и движетелей, что кто-то из государевых охранников пренебрёг своим долгом и оставил ворота открытыми.
Неторопливо набирая скорость движитель покатил к воротам. Опомнившиеся охранники попыталась перекрыть их, опустив решётку, но водитель с пустыми глазами выставил вперёд ковш, предназначенный для сбрасывания снега с дороги, и заклинил им решётку. Позади раздавались крики опомнившихся священников.
