Растерянности молодой леди Блэкторн хватило минут на десять. После она начала отчаянно торговаться за каждую монету, за каждый глоток свободы, но Сириус понимал прекрасно, что сейчас он закладывает свое будущее, и давил всеми доступными ему силами.

Месяц он посещает ее спальню просто для вида, чтобы убедиться, что леди не носит ребенка от другого. Потом визиты по его желанию, дабы зачать наследника. Никаких трав, защищающих от зачатия, никаких выходов из дома без супруга до рождения наследника и “запасного”. Иначе…

Сириус безжалостно обрисовал леди Фелиции схему усмирения непокорных жен в светском обществе. Ссылка в поместье, ликвидация содержания и полный контроль всего — от переписки до стирки белья.

В какой-то момент Фелиция сломалась — прекратила рыдать, ломать руки, давить на жалость и биться в истерике. Просто поняла, что на мужа это все не действует, и, вероятно, осознала, что жить им теперь вместе, да еще изображать счастливую семью.

— Я все поняла, — сказала она непривычно усталым, хрипловатым от слез голосом. — Вы правы, милорд, я задолжала вам наследника и запасного… А потом… попрошу предоставить мне определенную свободу.

— Не раньше рождения второго ребенка! — напомнил Сириус и протянул жене руку, чтобы скрепить договор.

Утром простыня свисала из окна, приглашенный доктор осматривал молодую жену, а Сириус пил кофе и отчаянно хотел покинуть дом, но… сидел и слушал, как лекарь читает наставления его жене о некотором периоде воздержания, заодно размышлял о том, что из ночного разговора Фелиция донесет до родителей. Теперь-то Сириус отлично понимал их странные взгляды!

Между тем жизнь не стояла на месте. Миновал медовый месяц, молодая леди Блэкторн доказала, что не беременна, и Сириус начал навещать ее по ночам.

Днем и вечером они вполне успешно разыгрывали счастливую пару, посещая светские мероприятия, так что никто ничего не заподозрил. Правда, лорда и леди Осборн в доме дочери почему-то не принимали, да и визиты в отчий дом молодые наносили неохотно.

Все светские кумушки признавали, что лорд Блэкторн и его новая избранница прекрасно дополняют друг друга. Он высокий, широкоплечий, всегда безупречно одет, подтянут и суров. Она нежна и воздушна. Миниатюрна, но фигуриста. И только ее ласковый щебет способен вызвать на сдержанном лице помощника лорда Ласлоу улыбку. Кто бы знал, что улыбка эта вещает не о счастье видеть любимую женщину, а лишь выдает довольство тем, что леди следует договору, и только.

Через три месяца после свадьбы леди Фелиция уведомила супруга, что понесла. Лорд пригласил доктора и отменил некоторые ограничения, однако в поместье жену не услал — желал сам наблюдать за течением беременности и родами.

Хрупкая блондинка носила дитя легко, но стала капризной и раздражительной, часто устраивала истерики и вообще с трудом выносила присутствие мужа. Поэтому Сириус уделял больше времени карьере, благодаря чему изрядно продвинулся среди прочих помощников лорда-представителя. Однажды лорд Ласлоу даже заметил, пожевав сухими губами:

— Кажется, этот брак сделал вас более ответственным, лорд Блэкторн. Удивлен.

Сириус молча поклонился.

Ему абсолютно точно не хотелось говорить о том, что он проводит столько времени в подготовке к очередному мероприятию, не желая возвращаться домой, к истеричной супруге, напряженным слугам и вечно холодному ужину. Впрочем, Сириус подозревал, что лорд Ласлоу это знал.

Иногда в приступе тоски по минувшему лорд Блэкторн приказывал кучеру проехать мимо особняка Белфастов. Любовался чистыми окнами, аккуратными дорожками сада, резным гербом над воротами. Иногда удавалось ухватить момент сборов в дорогу или, наоборот, возвращения хозяйки из путешествия. Веселая суета слуг при встрече или слегка печальная при расставании. Знакомая карета-“близнец”, сундуки и корзинки…

Люсинда не пропала из гостиных.

Она по-прежнему появлялась на одном-двух мероприятиях в месяц, в любое время была принята во дворце, но завела себе компаньонку для выходов, и, как подозревал Сириус, довольно молодая дама во вдовьем чепце идеально подходила для этой роли. Вероятно, миссис Уиткок любила читать, обладала идеальным почерком и умела молча сидеть в углу, когда ее хозяйка работала.

Почему-то Сириусу казалось, что это действительно так.

Через положенное время леди Фелиция родила сына.

По уверениям докторов, роды прошли отлично. Младенец — красный, сморщенный, покрытый еще сероватой смазкой, лежал в кружевных пеленках и таращил на отца голубые глазки.

— Благодарю, миледи, — растроганно сказал Сириус, удивляясь совершенству крохотного человечка. Он бросил на жену благодарный взгляд, а в ответ получил только равнодушно-усталый.

Фелиция не любила этого ребенка. Она сразу отдала сына кормилице и не желала заботиться о нем. Ей достаточно было того, что нянька приносила малыша вечером, чтобы мать поцеловала его на ночь. Даже занятый на службе Сириус больше знал о младенце и старался проводить с ним хотя бы час в день.

Кстати, среди подарков, присланных в дом по случаю рождения сына, обнаружился пакет от леди Белфаст. Точнее, два пакета. Один для Фелиции — с прелестным веером из тонкого кружева на основе из перламутра и очаровательным кружевным шарфиком. Второй — для Сириуса.

Лорд Блэкторн удивился — мужчин, конечно, поздравляли, но подарки обычно дарили матери и малышу. Он, слегка волнуясь, срезал сургучные печати и вынул из упаковки серебряную погремушку с коралловыми “зубками” на цепочках, почти такую же, какая была у него в детстве, и книгу… “Этапы взросления и воспитания ребенка”.

Фелиция только хмыкнула и бормотнула что-то вроде “откуда бездетной знать, что стоит дарить молодому отцу”, но Сириус не обратил на это никакого внимания. Бывшая жена прислала ему самое необходимое в такой ситуации — информацию!

Пригубив чай, лорд погрузился в чтение и уже к вечеру чувствовал себя куда увереннее и спокойнее. Зайдя в детскую поворковать с малышом, серьезно уточнил у кормилицы, как кушал его сын. Проверил сухость пеленок и распорядился кормить няньку обильно, но без уксуса, перца и медовых сладостей. В общем, Сириус Блэкторн вошел в роль молодого отца, и ему это, пожалуй, нравилось.

Следующий год он строил карьеру, наблюдал за тем, как растет его сын, и… не заглядывал в спальню жены, давая ей время восстановиться.

Фелиция между тем выполняла все этапы жизни молодой матери. Проведя пару недель в постели, поднялась и, вернувшись к светской жизни, принялась активно восстанавливать былую тонкость талии. Танцы, длинные прогулки, поездки верхом в парке — все, чтобы вернуться к прежним нарядам. Еще больше внимания молодая леди Блэкторн уделяла своей красоте: кожа, волосы, ногти — все покрывалось масками, кремами, какими-то снадобьями. Сириус в эти дела не вмешивался, просто завел себе очередную певичку из варьете и продолжил службу у лорда Ласлоу.

Через полтора года, встретив мужа за завтраком, леди Блэкторн заявила, что готова ко второй беременности. Лорд чуть задержал ложечку над яйцом всмятку, окинул супругу взглядом и кивнул:

— В таком случае, миледи, ждите меня сегодня ночью, — сказал он.

Жена только вздернула подбородок и промолчала.

Над вторым ребенком стараться пришлось дольше.

С чем это было связано, Сириус не знал: может, с полным равнодушием к пленявшим его когда-то изгибам? Теперь он сам гасил последнюю свечу, убедившись, что с ним в постели лежит именно жена, а потом представлял на ее месте… кого угодно. Только почему-то этот “кто угодно” обязательно был темноволосым, худощавым и нежным.

Через полгода Фелиция с долей радости объявила о беременности, и Сириус перестал посещать ее спальню.

Эта беременность проходила сложнее. Леди мучилась от токсикоза, швырялась вещами в истериках и шипела на мужа ядовитой змеей, расписывая ему, как будет спать с другими мужчинами, едва вытолкнет это “исчадие ада” из своего тела. Сириус устало смотрел на ее некогда прекрасное лицо и думал — как он мог повестись на… это? На фарфоровую кожу, милую улыбку, трепетание ресниц? Почему не заметил гнили внутри прекрасной оболочки?