— Колото-резаное ранение левой поясничной области (глубина 3–4 см, без проникновения в брюшную полость).

— Множественные переломы ребер III–VI справа.

— Правосторонний гемопневмоторакс.

— Левосторонний клапанный пневмоторакс.

— Кровопотеря ≈1800 мл (геморрагический шок II–III степени).

Прогноз без вмешательства: летальный исход (18 минут).

Ознакомившись с диагнозом Системы, я еле сдержал ругательство. «Починить» такого пациента в полевых условиях почти нереально. Две пули в грудь, нож в бок, переломанные ребра, кровопотеря под два литра. Классический «почти труп».

Но надо. Потому что, вполне возможно, если его не вытащу, то и сам отсюда не выйду. Эта мысль пришла откуда-то из подкорки, холодная и трезвая, но я загнал ее поглубже, потому что сейчас она только мешала. Да и в любом случае куда мне деваться, раз уже вписался?

— Ну, где ты там? — нетерпеливо крикнул изнутри Кисель.

Я вошел в длинный полутемный зал. Стояла густая липкая вонь от пота, грязных носков и крови. В нормальной операционной пахнет антисептиком и озоном от кварцевых ламп, там стерильность, тишина и ровный белый свет. А тут ангар с заплеванным бетонным полом, тусклые лампочки под потолком и два десятка мужиков, которые смотрели на меня так, словно я был их последней надеждой. Вот только надежда — штука хрупкая, а эти ребята явно не из тех, кто умеет проигрывать с достоинством.

Откуда они вообще взялись? Вроде давно не девяностые на дворе.

Мужики сбились в кучки, переминаясь с ноги на ногу. Кто-то нервно щелкал зажигалкой, не закуривая. Другой, со сломанными ушами, монотонно тер ладони, словно пытался согреться, хотя в ангаре было не так уж холодно. Молодой парень лет двадцати с бритым затылком не мог устоять на месте — он то делал шаг вперед, то отступал. А в углу, чуть в стороне от остальных, маячил тяжелый мужик с наколками-перстнями на пальцах и молча смотрел на меня. Почему-то именно его молчание давило сильнее, чем вся эта нервная суета вокруг.

На полу лежал мужчина, укрытый чьей-то курткой.

Рассмотреть его нормально я не мог — над ним на коленях рыдала девушка, закрывая весь обзор. Точнее, она выла на одной ноте: тоненько, безнадежно, — и от этого делалось особенно жутко.

— Зойка, отвали! — рыкнул на девушку кто-то из толпы. — Лепилу привели.

И по рядам людей прошелестело: «Лепила пришел, лепила».

Я подошел к лежащему человеку и опустился на колени. Он слабо дышал, на виске пульсировала жилка. Дышит. Уже хорошо.

— Нужен свет, — сказал я, поднимая веки мужчины и заглядывая в зрачки.

Посветил фонариком мобильника, и на свету зрачки чуть сузились — реакция нормальная, значит, мозг пока в порядке.

Торопливо сорвав с него куртку, я едва не охнул вслух. Грудь человека представляла собой месиво в буквальном смысле этого слова. Ребра справа явно переломаны, межреберные промежутки сглажены. Слева в районе шестого межреберья при каждом вдохе вырывались пузырьки воздуха с кровью. И все это кто-то додумался перетянуть куском марли так, что она пережимала грудную клетку, мешая и без того затрудненному дыханию.

Ножевое ранение в левом боку, ближе к пояснице. Края раны темные от запекшейся крови.

Я продолжил осмотр и понял главное: если его сейчас перенести, он умрет. Вместе с тем проводить даже минимальную операцию здесь невозможно. Полная антисанитария, никаких условий, даже нормального света нет. А человек уже потерял слишком много крови.

— Мне нужен стол, свет, кипяток, чистые бинты, спирт, скальпель… — начал перечислять я.

Какой-то мужик в углу зло фыркнул:

— А губозакатывательный аппарат тебе не нужен, лепила?

Я не сдержался:

— Мне что, зубами ему ребра вправлять? Если ты такой умный и можешь — вперед. Бери и делай!

— Рыба, завали хлебало! — рявкнул Чингиз, который как раз вошел и все прекрасно слышал.

Он посмотрел на лежащего мужчину, потом на меня.

— Серега, подсоби, а? Братана надо вытащить. Мы в долгу не останемся. Зуб даю.

— Нужно оборудование, — ответил я. — Хотя бы минимальное.

— Где мы его надыбаем? — опять полез с наездами Рыба.

— На войне одним ножом оперировали и ниче! — зло сказал тяжелый мужик с наколками-перстнями на пальцах. — Че ты кочевряжишься, как целка? Чини, епта!

— Ну иди повоюй без оружия, умник! — огрызнулся я. — Если его жизнь вам так важна, нужно было в больничку везти, а не терять время тут!

— В натуре, Серый, — примиряющие заговорил Чина. — Ну нельзя ему в больничку, вообще не вариант! Братан, подумай, где твое оборудование можно взять?

— Да хоть скорую угоните! — окончательно вышел из себя я. — Иначе ничего не сделаю! Пристрелить проще, чтобы не мучался.

— Стол найдем, — скороговоркой начал перечислять Чингиз и кивнул двум мужикам.

Те мгновенно выскочили, и я был уверен, что стол у меня будет уже через минуту.

— Кипяток, желательно много, нужно вскипятить в чистой посуде, лучше в ведрах, — продолжил я. — Спирт еще нужен.

— Водяра канает? — спросил кто-то из толпы.

— Если ничего нет, то водка лучше, чем ничего. Но можно же отправить человека в аптеку. Мне еще нужны обезболивающие препараты. Дайте листок и ручку, я напишу, что именно. А еще инструменты…

— Стоп! — перебил меня Чингиз. — Ты говорил, что в машине скорой помощи это все есть?

— В собранной должно быть.

— Быстро! — рыкнул он на кого-то.

У меня отвалилась челюсть. Они что, реально собрались машину скорой помощи угонять?

Пока все готовилось, я кивнул в сторону толпы:

— Мне нужен кто-то, кто может ассистировать.

Мельком взглянул на девушку. Она аж заходилась в рыданиях, уткнувшись лицом в ладони.

— И уведите девочку отсюда. Мешает больному.

Какой-то мужик подхватился и вывел слабо сопротивляющуюся девчонку за дверь.

Принесли стол и установили посередине. Я проверил, чтобы он не качался и был устойчив. Сойдет.

Ко мне подошел невзрачный мужик примерно лет тридцати с совершенно незапоминающейся внешностью.

— Я могу подсобить, — проговорил он. — Не врач, но когда-то учился в техникуме на зоотехника. Короче, пулю выковырять могу и палец замотать тоже.

Я поморщился. Но выбирать не приходилось.

— Как звать?

— Леха.

— Леха, значит так. Делаешь только то, что говорю. Ничего лишнего. Понял?

Он кивнул, и во взгляде его я увидел что-то похожее на облегчение — видимо, боялся, что придется брать на себя больше ответственности.

— Пусть все посторонние покинут помещение! — велел я напоследок.

Мужики вышли, кроме троих. Тот, с наколками, остался стоять в углу, и я решил не спорить: что-то подсказывало, что с ним лучше не связываться.

Следующие минут двадцать превратились в лихорадочное ожидание. Я проверял пульс пациента каждые пару минут, следил за дыханием, мысленно прокручивал последовательность действий.

Система выдала новый прогноз:

Текущее состояние: критическое. АД 60/35.

Вероятность остановки сердца в ближайшие 10 минут: 48%.

Рекомендация: немедленное дренирование плевральной полости.

Спасибо, Система. Сам знаю.

Пока ждали, мы с Лехой помыли и продезинфицировали руки спиртом.

Наконец снаружи послышался шум мотора.

Когда мне притащили все по списку, включая содержимое угнанной скорой, я хотел было приступать, но сначала ткнул пальцем в Чингиза:

— Машину верните. Быстро. Выгрузили барахло — и пусть гонят обратно, бросят, где взяли. Кто-то сейчас умирает, пока скорая здесь стоит.

Чингиз кивнул и махнул кому-то из своих. Надеюсь, послушают. А если нет — я хотя бы попытался.

Сейчас приоритетом были дыхание и давление, ни о какой «операции» речи пока не шло — сначала требовалось выиграть время.

Первым делом срезал остатки одежды и оценил масштаб катастрофы при нормальном свете. Лампу-переноску притащили откуда-то из подсобки, и теперь я наконец видел, с чем имею дело.