Однако полностью расслабляться тоже не стоит. Вызвал бойцов и жестами приказал соблюдать тишину. Также указал на палатку — держать её под прицелом. Никто не стал задавать глупых вопросов. У нас всё давно оговорено. Потом просто забрал в инвентарь грузовик, броневик, некоторые разбросанные вещи и только в последнюю очередь палатку.

Шутка, считай, удалась, можно уходить. Но я решил не останавливаться на достигнутом. Под прикрытием бойцов осторожно подходил к каждому немцу и аккуратными прикосновениями забирал в инвентарь всю одежду. Решил не быть совсем уж зверем и на каждом оставил только бельё.

Возникла идея добавить к получившейся композиции кого-нибудь из уже имеющихся у меня в инвентаре пленных немцев. Однако пришлось отказаться. Те, даже если брались в плен спящими, при переносе обязательно проснуться. Вдрызг пьяных, насколько я помню, там не было. Очень жаль, получилось бы ещё более забавная шутка. Но и так неплохо.

Представляю, как они проснутся и обнаружат отсутствие вообще всего: одежды, ранцев, палатки, техники. Следователи всё поймут без какой‑либо чертовщины: «Шнапс!» Однако даже они не смогут ответить на вопрос, куда всё это подевалось. Потерять что‑то одно — запросто. Но чтобы всё вместе — такое ни шнапсом, ни армейским бардаком не объяснить.

Потом уже на привале, рассказал бойцам, участвовавшим в последней операции, что мы вообще сделали и для чего. Анекдот про Холмса тоже рассказал. Эта выходка не только подняла боевой дух наших бойцов, но и должна показать немцам, что даже в тылу они не застрахованы от неожиданностей. Так-то к выстрелу из кустов, как от партизан, так и от мирных жителей, они более чем готовы. А попробуй подготовься к моему нездоровому юмору. Особенно понравилось Орловой. Записала всё в дневник боевых действий. Рапорт с указанием захваченного имущества тоже составила.

Я был прав: шутка при наличии аудитории гораздо интереснее и смешнее. Ну и, самое главное, выполнил данное себе обещание — это тоже немаловажно. Я вообще имею склонность выполнять все обещания — какими бы странными или даже абсурдными они ни были. Замечал этот свой недостаток ещё в прошлой жизни, то есть в двадцать первом веке. А сейчас эта склонность вообще гипертрофировалась и распространяется даже на реально абсурдные шутки. С другой стороны, не вижу в этом ничего плохого: везде и всегда надо оставаться собой.

Надо сказать, что над шуткой с украденной палаткой посмеялись все, но не все были с ней одинаково согласны. Поскольку никто моего командирского решения не оспаривал, то выслушать чужие мнения я был готов. Вот их и высказывали, о том что немцев нужно было просто уничтожить.

— А зачем? — спросил я.

— Как зачем?! — не понял боец, который больше всех переживал по этому поводу. — Они же враги! Фашисты! Их нужно убивать!

— Всё просто, — начал объяснять я. — Зачем уничтожать, если они теперь и так выйдут из строя? Мало того, лягут грузом на немецкую экономику. Без одежды, без техники, без документов — они временно небоеспособны. Пока их переоденут, пока выдадут новое снаряжение, пока разберутся, что произошло…

— Но они же всё равно вернутся в часть! — прервал меня боец.

— Вернутся, — согласился я. — Только представь, как они будут рассказывать своим комрадам о том, как их обокрали. Как они проснулись без одежды, без техники, без всего. Это будет ходить по их частям как байка, только вот в этой байке мы будем выглядеть не как обычные партизаны, а как нечистая сила, в которую поверить проще, чем в путешественника во времени.

Сам при этом покосился на Андрея Волкова, который считает меня шаманом. Тоже ведь аналог если не нечистой силы, то чего-то ей родственного. Не все со мной в конце концов согласились, но саму мысль поняли и приняли. Рассказывать свои предположения, про то, что этих теперь за потерю военной техники и пьянство обратно в строй не отправят, не стал. Их ведь как-то наказать надо. Даже если это будет ускоренный военно-полевой суд с расстрелом, то тоже какие-то ресурсы отнимет. А уж если в тюрьму посадят то вообще хорошо.

Глава 32. Военная разведка

Эта группа не была похожа на все встреченные мной ранее. И тут даже дело не в другой форме, а в уверенности в себе. Не та наглость, с которой вели себя некоторые, даже бывшие пленные, считающие, что звания сами по себе дают им право командовать, а именно уверенность. Камуфляж может появиться у кого угодно, а вот взгляды, поведение и всё остальное говорили о том, что они тут не случайно. Возможно, армейская разведка или диверсанты. Опасный противник. И союзник не из лёгких. Стоит десять раз подумать, нужен ли такой вообще.

И нет, на этот раз к нам незаметно они не подошли. Теперь на таких привалах всегда где-то в стороне присутствовал Андрей Волков, и уж он-то лес чуял, как будто это даже не его вторая квартира, а… не представляю, как назвать. И неважно, что это обыкновенный лес средней полосы, а не его родная тайга. Всё равно чуял. И кто из нас после этого шаман? Располагался где-нибудь в сторонке, вроде бы сидит, ничего не делает, а потом раз — подходит ко мне и говорит, что недалеко люди идут в нашу сторону, причём не немцы, а наши. Ладно людей почуял или ещё как определил, это я ещё могу понять, но как их национальность узнал?

Их главный даже не представился, а уже начал командовать. Но опять же не нагло, как тот комиссар из военнопленных, а с полной уверенностью, что так и должно быть. Хотя и с наглостью тоже, но это была совсем другая наглость. Только в одном он не был уверен — к кому в первую очередь обращаться. Наша группа выглядит довольно разношёрстно, и опознать во мне командира крайне трудно. Подумаешь, в последнюю очередь.

Представляю, как наш лагерь смотрится со стороны. Наверняка кажется весьма и весьма странным. Не так должны выглядеть прорывающееся к своим окруженцы. Сбежавшие из плена и пытающиеся проделать то же самое — тем более не так. Дезертиры? Не знаю, таких пока не встречал, но тоже, по моему мнению, они будут выглядеть сильно иначе. А уж бандиты — тем более. Мы скорее похожи на какую-то непонятно как оказавшуюся в лесу артель.

Кто-то что-то строгает, кто-то что-то рубит, кто-то что-то из этих палок сразу пытается собирать. Какой-то паренёк крутится рядом с ними и пытается помогать (это я, если кто не понял). Чуть в стороне стоит неизвестно как протиснутая на эту поляну полуторка. Несколько человек заняты то ли ремонтом, то ли профилактикой. Двое бойцов готовят на больших котлах. Есть ещё несколько человек, занимающихся своими непонятными делами. А это я ещё нашу походную баню сегодня не вытаскивал.

В охранении стоит пара бойцов с винтовками, но они скорее для виду, чем по делу. Один боец, то ли чукча, то ли кто из северных народов, также при оружии, вроде как тоже охраняет, но он скорее медитирует, сидя с закрытыми глазами и прислонившись к дереву. С краю поляны в тенёчке стоит монументальный стол, которому место в серьёзном кабинете, тоже непонятно как и зачем притащенный на эту поляну. За ним девушка в форме командира Красной армии что-то пишет. Ну и кто из нас всех может быть главным?

Как нетрудно догадаться, в первую очередь на командира тянет именно Любовь Орлова в своей форме. Без знаков различия, но опознать-то нетрудно. Особенно кому-то из местных. Ну и её стол тоже аргумент.

Вот к ней данный персонаж и обратился со своими требованиями. Флаг ему, как говорится в таких случаях, в руки. Любовь Орлову и раньше подобным было не пронять, а сейчас тем более. Уже давно всё для себя решила, командира видит только во мне и право собой командовать оставляет только мне. Смотрела свысока надменным взглядом, как она это умеет. Хрупкая девушка, сидящая за столом, смотрит свысока на подошедшего к этому столу здорового мужика в камуфляже и нависающего над ней. Чем, похоже, сильно удивляла просителя. Не привык он к такому к себе отношению. А девушка именно привыкла любого подошедшего к её столу считать не иначе как просителем.