Казалось бы, что тут можно не понять и сделать не так? Если честно, я немного опасался кривых буковок, учитывая походные условия, случайный кусок резины и такие же случайные инструменты. Буквы оказались на удивление ровными, почти идеальными. Сразу видно, что Фёдор Абрамыч действительно талантливый гравёр. Я бы так не смог, несмотря на двойку у меня в навыке. Учитывая то, что привык к более качественным инструментам.

Несмотря на то что буквы получились почти идеально ровными, они всё равно не соответствовали техзаданию. Прописными должны быть только буквы в начале слова, все остальные — маленькие. Но тут хотя бы можно понять мотивы гравёра: большую букву вырезать проще, чем маленькую.

Всё остальное, абсолютно всё, тоже не соответствовало техзаданию. Начнём с того, что молния была расположена не горизонтально, а вертикально, состояла не из одного, а из нескольких зигзагов, была не узкая, а максимально толстая, больше похожая на кривую бочку, чем на молнию. Такого можно было ожидать разве что от нейросети, которой запрещено изображать хоть что-то похожее на немецкую руну «S»(или саму букву стилизованную под руну, никогда этим вопросом не интересовался), а то вдруг какой-нибудь идиот именно её там и заподозрит. Но здесь и сейчас, да ещё и человеку, должно быть одинаково плевать как на руны, так и на идиотов. Но нет, оказалось, не наплевать. Изобразил всё не так, как просили.

Дальше — больше. Как нетрудно догадаться, надписи шли не вдоль молнии, а сверху и снизу полукругом. Ну и в довершение всего этого безобразия — рамка в виде овала. Вот зачем тут рамка, спрашивается? Не заказывал я никаких рамок!

А ведь надо было начать подозревать ещё тогда, когда мастер сразу взялся за работу, даже не предложив предварительного эскиза. Но я подумал, что такое техзадание в эскизах и не нуждается — ну проще же некуда. Да и в походных условиях потом точно повторить эскиз всё равно не получится. И вот результат.

— Я художник, я так вижу? — опять обратился я к гравёру.

Тот, естественно, опять ничего не понял. Пришлось объяснять на пальцах, даже не на пальцах — просто взял клочок бумаги и нарисовал то, что требовалось. И почему я сразу не догадался сделать именно так, а описывал словами? Наверное, потому, что простейшие техзадания в визуализации не нуждаются.

— Но так никто не делает, — просто ответил мастер.

— А мне плевать, кто и как делает, — ответил я. — Или когда тебе заказывают печать в конторе, ты тоже делаешь не так, как они хотят, а так, как нравится тебе?

Так-то я с самого начала был куда более вежлив, но теперь действительно разозлился. Вон, с баней тоже не раз косячили и переделывали, там воспринимал как рабочий момент, а тут не сдержался. Ну да, там баня, а тут библиотека — есть разница.

Фёдор Абрамыч не нашёл что ответить — контора дело серьёзное. Там всегда точно знают, что им нужно. А тут какой-то неопытный паренёк захотел себе экслибрис — вот он из добрых побуждений попытался сделать как лучше, а получилось как всегда.

— Ладно, дам тебе ещё один шанс. Но теперь без эскиза не обойдёшься. Потом я исправлю там всё, что ты сделаешь не так, а ты сделаешь не так — я теперь знаю. Потом второй раз исправим, за ним третий, а потом получишь техзадание в письменном виде, Любовь Орлова сделает. И только потом приступишь к работе. Понятно?

— Да, понятно, — ответил он.

— И это ещё не всё. Раз не желаешь делать нормально простые печати, дадим тебе сложную. В двух экземплярах: один — штамп нашей дивизии, второй — он же, но экслибрис.

Техзадание, несмотря на сложность самой работы, на этот раз тоже было предельно простым. Профиль Ивана Грозного (из фильма). Сразу под ним надпись «Ex Libris». Всё это обведено в круглую рамку. Снаружи по периметру рамки надпись: «Первая, Краснознамённая, Партизанская Дивизия Имени Товарища Грозного, Иван Васильича».

В качестве образца для профиля выдал свой набросок, который делал для других целей. А то знаю я этих художников — насочиняет такого Ивана Грозного, что никто не узнает. Настоящий — это тот, который из фильма «Иван Васильевич меняет профессию», все остальные — подделки.

На этот раз результат был идеален. И эскизы исправлять не пришлось, и оттиски полностью им соответствовали. Не исключено, что из-за того, что процессом руководила Любовь Орлова. Ведь печать предназначалась в первую очередь для неё. Моя секретарша была счастлива, получив в свои руки такой необходимый инструмент.

Глава 27. Пункт Сортировки Трофеев

Пункт сортировки трофейной военной техники стоял практически в чистом поле. Почему немцы его вздумали расположить именно так, я не знаю. Совсем недалеко виднелись городские постройки. И кто мешал поставить ближе, а ещё лучше — прямо на железнодорожной станции или хотя бы рядом с ней? Удобнее же, но нет, они решили сделать так.

Хотя, присмотревшись повнимательнее, обнаружил, что железнодорожная ветка сюда всё-таки подходит. Просто идёт мимо без всяких специальных приспособлений. И как они тут собираются грузить в вагоны то, что не получилось починить? А также как они сюда привозят битые танки, например? Как-то всё-таки привозят, раз тут их скопилось немало.

Посовещавшись со своим штабом, решил брать. Как обычно — ночью, и как обычно — всё, не оставляя даже ржавого болта. А пока просто ждал и наблюдал издалека. Очень быстро понял, что кроме немецких ремонтников там присутствуют и наши военнопленные. С одной стороны, специалисты мне совсем не помешают, с другой — а нужны ли те, кто работает на немцев? Тут возможны варианты. Нужно учитывать ещё и третью сторону — тех же грузчиков, которых никто не спрашивал. В общем, на месте разберёмся.

Сначала хотел действовать по той же схеме, по какой мы брали последние склады, те, на которых немцы вели разгрузочно-погрузочные работы. Только в качестве страховки поставить свой отряд быстрого реагирования. Но потом понял, что это не тот случай. Если я вооружу своих бойцов — даже не для того, чтобы они участвовали в бою, а просто чтобы были, — всегда есть риск, что кто-нибудь не выдержит и выстрелит. Где-то там, на лесных складах, не страшно. Но тут, когда виднеется окраина населённого пункта, лучше не рисковать. Обязательно кто-нибудь услышит, тревогу опять же поднимут. Или как минимум пришлют проверку. Оно нам надо?

Поэтому действовал сам. Это я уже умею. Оставил только снайпера в качестве наблюдателя. Его я проинструктировал особо — стрелять только в крайнем случае, когда другого выхода не останется. В нём почему-то не сомневаюсь. А если и выстрелит, то ситуация будет реально безвыходная, и шум всё равно поднимется.

Ну а дальше — по привычной схеме: сначала снять часовых (в инвентарь, разумеется), а затем просто идти и собирать всех без разбора. Оказалось намного проще, чем все предыдущие разы. Трудно снять часовых, если их просто нет. На самом деле ничего удивительного: военным объектом такие мастерские числятся чисто формально, по факту — именно мастерские и не более. Как уже сказал, ни часовых, ни охраны, вообще ничего.

Они даже своих подневольных работников не охраняли, просто запирали в чём‑то вроде вагончиков. Я мечтал о бытовке? Так вот они, готовые! Именно с этими вагончиками у меня и были самые большие проблемы. Забрать целиком во вне лимит? Так люди туда не уйдут, и я не знаю, как вообще это дело сработает. Забрать в основное пространство кармана? Тогда вагончик уже во вне лимит не засунешь — туда можно только один раз и только в первую очередь. А основное место у меня не резиновое.

С немцами, которые располагались в подобных же, только более комфортабельных вагончиках, было куда проще. Те не запирались! Заходи и бери кого хочешь голыми руками. Что я, собственно, и сделал. Понятно, если бы не мой инвентарь, то ничего бы не получилось — и шум бы неизбежно подняли. А так — быстро входил и отправлял лёгкими прикосновениями всех, кто был внутри, в пространственный карман. Кто‑то даже успевал проснуться, но это ему уже не помогало.