Ещё я переоделся. Нет, немецкую форму даже примерять не стал — не поймут. Причём одинаково не поймут ни сами немцы, ни наши. Зато нижнее бельё точно будет не лишним. То, которое прямо на висящих в стазисе немцах, брать не стал — побрезговал. К счастью, среди их личных вещей имелись запасы и белья, и носков. Майка с трусами под моим брезентовым балахоном очень даже не лишние, да и самые обыкновенные носки к лаптям прекрасно подошли. Задумался над форменными штанами, как довольно нейтральной вещью, но решил повременить.

Пока рассматривал трофеи, не забывал следить за кашей. А как счёл её готовой и дал немного остыть, учёт имущества опять прекратил на неопределённое время.

Глава 12. Любовь Орлова

Первый голод утолил. Две трети котелка как не бывало. Дальше собирался есть не спеша, смакуя каждую ложку. И вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. От людей-то я хорошо спрятался, а о диких животных вообще ни разу не подумал. Но нет, человек (да и не полезли бы звери к костру).

Она стояла прямо посреди моей поляны, не скрываясь, и просто смотрела на меня. Вернее, на солдатский котелок у меня в руках. Очень голодными глазами. Как? Как она смогла так близко подойти, совершенно меня не потревожив? Да на эту поляну ни один следопыт бесшумно не пролезет, специально такую выбирал. Видимо, я сам был гораздо более голоден, чем предполагал, раз уж так отключился от действительности.

Глаза незнакомки были настолько красноречивы и голодны, что я не смог сопротивляться, просто протянул котелок и ложку. Она сделала ещё несколько шагов в мою сторону и взяла не говоря ни слова. После чего села возле соседнего дерева и начала есть. Абсолютно ничего не замечая рядом с собой. Наверное, точно так же, как это совсем недавно делал я сам.

Зато я мог рассмотреть незнакомку более внимательно. Девушка была одета в коротенькое светлое платьице. Для сорок первого года — коротенькое, покажись она в таком в наше время, так за старушечье приняли бы. Ну ладно, не за старушечье, но довольно скромное. Платьице носило на себе следы недавней потрёпанности и явно знало лучшие дни, да и чистым его не назвать при всём желании. На ногах — простые сандалии и когда-то белые носки. Растрёпанная, по нынешним меркам — короткая стрижка. Как и вся она, включая одежду и виднеющиеся на руках и ногах царапины, которые говорили о долгом блуждании по лесу. Сам я наверняка выгляжу не лучше. Или, скорее хуже, учитывая самодельный брезентовый балахон и шедевральные лапти из того же материала.

И, несмотря на всё выше перечисленное, очень красивая. Я её всё время мысленно называю девушкой, хотя по меркам середины двадцатого века — скорее уже женщина. Никогда не умел на глаз определять точный возраст людей, но никак не меньше двадцати, то есть заметно за двадцать. Точно старше меня теперешнего.

Повторюсь, очень красивая. Даже свежая, едва начавшаяся заживать рана на лице, его не сильно портила. Да что там, я эту красную полосу каким-то образом умудрился не сразу заметить.

Вообще шрамы на лице бывают двух типов: просто след от когда-то полученной раны и нечто уродующее до безобразия. У нас на лице очень много мимических мышц и нервов. И стоит что-то из них повредить, как выражение меняется очень сильно. Человеческий мозг в первую очередь обращает внимание на лицо и расшифровывает многое там по-своему. И любые нетипичные изменения ему кажутся крайне уродливыми. Нет, бывают и исключения. Например, Наталья Поклонская. Её знаменитое анимешное личико — не дар природы, а тоже результат травмы лица. Можно сказать, повезло, хотя выкиньте подальше такое везение.

В данном конкретном случае свежий шрам был просто отметиной. Шёл вертикально через лоб, задевал левую бровь и немножко касался ниже под глазом.

Незнакомка чем-то напоминала Любовь Орлову. Да, ту самую, которая теперешний секс-символ или эталон женской красоты, если выражаться по-русски. Только девушка была миниатюрнее, стройнее, с более острыми чертами лица. Светлые, слегка рыжеватые волосы — не то чтобы длинные, но и не короткие. Да, по меркам сороковых годов, пожалуй, не очень, но по стандартам моего времени — как раз красавица.

Если честно, сам не знаю, с чего я решил, что незнакомка похожа именно на эту конкретную актрису. Фильмы с её участием смотрел слишком давно. Так-то более-менее помнил, о чём там, но если бы кто-то попросил опознать эту актрису случайно где-нибудь в подборке фотографий, не связанных с кино, не уверен, что получилось бы. Но всё-таки почему-то именно так я и подумал, бросив первый взгляд на девушку.

Быстро всё доев, она попыталась вылизать котелок. Ага, плоский солдатский. Понятно, что он для таких манипуляций не предназначен. Девушку это не смутило и не остановило. Как кошку, которая не может просунуть морду в банку со сметаной, но зато может лапу — вот туда её суёт, а потом вылизывает. Тут произошло примерно то же самое: сунула в котелок ладонь, после чего её облизала. Выходит, шкуру от сала она тоже съела.

С сожалением ещё раз осмотрела опустевшую посуду, будто бы там могло что-то остаться или появиться, и перевела взгляд на меня. Мы смотрели друг на друга, так до сих пор не произнеся ни слова. Первым нарушил молчание я:

— Тебе говорили, что ты похожа на Любовь Орлову?

Та сначала недовольно сморщилась, после чего всё-таки ответила:

— Даже слишком часто. И нет, я на неё совершенно не похожа!

— Конечно! — сразу же согласился я. — Ты намного красивее.

Незнакомка удивлённо подняла бровь, после чего невольно потянулась к шраму и удивилась ещё сильнее. Я же продолжил:

— Но всё-таки вижу отсутствие логики в твоих словах. Если слишком часто говорят, не может совсем не быть сходства. Зачем им тогда сравнивать?

— Потому что я и есть Любовь Орлова.

— Та самая? — удивился я, повторно разглядывая незнакомку. — Да нет, не может быть.

— Нет, не та самая, просто меня тоже так зовут: Любовь Орлова. И нет, мы не родственницы.

— И даже не однофамилицы, — пошутил я.

Девушка задумалась. Я решил, что она пытается осмыслить шутку из будущего, но ответ меня удивил:

— А ты знаешь, действительно даже не однофамилицы. Мы из других Орловых.

И с каким же вызовом было произнесено это «Мы». Девушка стояла с гордо поднятой головой и ждала моей реакции. Из дворян и явно гордится этим. Для СССР, особенно данного исторического периода, не совсем типичное поведение. Ну а мне как бы по фиг.

Что до реакции, она была положительной. Мне понравилась не только внешность, но и голос. Очень красивый — будет кому перепеть Высоцкого. Попаданец я или где? А значит, пятый пункт необходимо выполнять. Несмотря ни на что и вопреки всему. Не можешь сам по причине отсутствия музыкального слуха — найди того, у кого он есть.

О чём я ей сразу же и сказал. Нет, не о Высоцком, а о том, что у неё красивый голос. И тут же сделал предложение:

— Хочешь быть диктором центрального радио Первой Краснознамённой Партизанской Дивизии Имени Товарища Грозного, Иван Василича?

Вообще-то я уже не один раз успел подумать, как назову свою дивизию, если вдруг её стану собирать — если очень сильно вдруг. А так это была скорее разминка для ума. В наше время назвал бы: «Первая Краснознамённая Партизанская Дивизия Имени Товарища Сталина». Отчасти чтобы эпатировать публику, отчасти чтобы самым неадекватным по мозгам било. Но здесь такое не подойдёт. Вовсе не потому, что неправильно поймут: как раз название воспримут самым естественным образом. Как же ещё партизанскую дивизию назвать-то?

Вот я и выбирал из того, что будет и публику эпатировать, и воспримут не совсем уж в штыки. Как вам советская дивизия, названная в честь царя или императора? Но тут нужен такой царь, которого бы уважали. Не в честь Николашки же, в самом деле, называть. Царей у нас было много всяких и разных, но реальный выбор остаётся всё равно небольшим: Александр Невский, Дмитрий Донской, Иван Грозный, Пётр Первый, Екатерина, та которая Великая, ну и товарищ Сталин. На этом, собственно, и всё.