Если задуматься, она ведь тоже меня ни о чём не спрашивала. Очень много задавала вопросов о будущем, но вообще ничего — лично обо мне. Вот такое получилось молчаливое согласие.

Глава 15. Два отряда окруженцев

Почти сразу после того, как я отправился дальше, нашёл одну интересную вещь. Или две, если подходить чисто формально. Это было то, чего я давно ожидал увидеть — подбитые советские танки. Два КВ. Вернее, не подбитые, а полностью выгоревшие, один даже взорванный.

Сразу забрал оба в инвентарь, а также все железки, которые валялись вокруг — ничего не пропустил. Зачем? Сами по себе они мне, понятно, не нужны. И проверять, вдруг там что-нибудь завалялось внутри, даже не буду. После такого выгорания всё равно ничего там непригодно ни для чего, кроме металлолома. Потом я эти танки при случае сдам нашим — пусть идут на переплавку. Или не сдам, если случая не будет, — не так важно.

Главное, для чего они нужны — это прокачка размеров инвентаря. Как только я выну их из вне лимита, общее пространство увеличится на тот же объём, который они сейчас занимают. КВ — танк немаленький, объём сразу должен скачком увеличиться. Места пока хватает, но уже чувствую, что скоро понадобится значительное расширение. Если дойду до наших — сдам, пусть переплавляют. Не дойду — выброшу где-нибудь в укромном месте, чтобы немцы не нашли и не переплавили. С какой стороны ни посмотри, делаю не только полезное для себя, но и вообще доброе дело.

Понятно, что эти два КВ не сами по себе вдруг сгорели. А значит, был бой, который просто не мог не оставить следов. Осмотревшись, понял: действительно был, и немцам он не показался лёгкой прогулкой. Семнадцать! Семнадцать битых немецких танков. И не просто битых — развороченных порой до невозможности опознания, чем это было раньше.

Естественно, я собрал их тоже все, а также любое железо, какое там валялось вокруг. И, судя по всему, на самом деле у немцев это не единственные потери, а просто то, что они не успели вывезти из-за полной непригодности к дальнейшему использованию.

Кроме самих танков были ещё два попавших под раздачу грузовика и три бронетранспортёра. Этих разметало вообще на запчасти. Ага, а вот ещё какая-то пушка — от неё тоже мало что осталось.

И тут я замер, осознав масштаб произошедшего. Ещё раз осмотрел бывшее поле сражения. Перед глазами словно ожила картина боя: грохот снарядов, вспышки огня, отчаянная борьба за каждый метр земли. Сам, понятно, подобного опыта не имею, но военных фильмов видел немало, поэтому представить, как всё было, нетрудно. Эти обломки — не просто металл. Это застывшая история, свидетельство мужества и боли. Но для меня сейчас они — лишь ресурс. Холодный, практичный расчёт вытеснил мимолетные чувства.

Слышал, в начале войны то ли под Сувалками, то ли под Расейняй один вот такой русский танк два дня сражался с целой немецкой дивизией. Выходит, случай далеко не единичный и не уникальный — просто о других менее известно. И от этой мысли стало как-то не по себе. Сколько таких безымянных подвигов осталось в тени истории? Сколько героев ушли в небытие, не дождавшись ни наград, ни даже упоминания? Немцы-то такими своими «победами», которые больше похожи на разгромные поражения, редко хвастались. Я факт боя и его результаты в журнал боевых действий, конечно запишу, но имена героев мне неизвестны.

В моё время многие модели танчиков собирают. Может, и мне тоже начать? Правда, мои модельки будут в натуральную величину и с полным боекомплектом. Ну так это хорошо! Имею в виду не вот эти выгоревшие остовы, а нормальные танки в рабочем состоянии. Где же их ещё брать, если не здесь и не сейчас?

Ага, размечтался. И даже если у меня получится, у моделей в натуральную величину есть один серьёзный недостаток: где хранить? Их красиво на полочке не расставишь. Так у меня для этого пространственный карман имеется. Вот как только прокачаю основное пространство, чтобы туда сотня-другая танков помещалась, так сразу коллекционировать и начну. Ну или дальше буду мечтать, если не прокачаю.

Так мечтая, сам не заметил, как вышел на людей. Мы смотрели друг на друга весьма удивлённо. Встреча оказалась неожиданной как для них, так и для меня. После успеха с постом фельджандармов я как-то расслабился. Вначале Любовь Орлова ко мне незаметно подошла. Но там ладно, я слишком увлёкся едой после больше чем недели голодания — простительно. Теперь вот отряд окруженцев: командир и ещё пять человек, хотя нет, семь. Они, по любому, удивились куда сильнее, чем я, учитывая мой прикид. Не каждый день встретишь паренька в самодельном брезентовом балахоне.

— Ты кто? — спросил у меня командир.

— Путешественник во времени, — честно ответил я.

— Эээ…

Да, очень информативно. Каким-то не начитанным оказался командир. Вот Любовь Орлова сразу про Герберта Уэллса вспомнила, даже меня за него приняла. Пришлось объяснять, а вернее, показывать. Когда у тебя в руках прямо из воздуха появляются разные предметы, не поверить трудно. Другой вопрос, что есть варианты на выбор: либо волшебник, либо путешественник во времени.

Ну и пулемёт — в любой дискуссии весьма весомый аргумент, игнорировать который крайне трудно. А именно с пулемёта я и начал. Нет, не для того чтобы угрожать, а просто привлечь внимание. Получилось. Ну а дальше можно было рассказать теорию путешествий во времени: мел, доска и опыт прошлого объяснения у меня уже были. Ну и про омоложение рассказать не забыл, чтобы пояснить несовпадение своего реального возраста и внешнего вида.

Заодно и познакомились. Валерий Сидоров, лейтенант, аж из Хабаровска. Последнее он особо подчеркнул, хотя я и не спрашивал.

— Скажи, а коммунизм там у вас в будущем построили? — спросил лейтенант.

Вообще вопрос ожидаемый, если бы не насмешка в голосе, которая говорила о том, что он мне всё ещё не верит. Я бы очень удивился, если бы так с ходу и до конца поверил. Даже после демонстрации чудес с помощью инвентаря.

— Не построили, — просто ответил я.

— Ну вот, а говорил, что из будущего.

— Что «ну вот», — передразнил его я. — Французы со своей революцией тоже не построили. Спартак во время своего восстания тем более. Вот и мы не построили. Зато социализм точно построили, тут можешь не сомневаться.

— Так значит, ты прибыл из будущего, чтобы нам помогать из классовой солидарности? — уже не с такой насмешкой спросил он.

— Нет, точно не из классовой, — возразил я.

— Это как?

Заметил, что с интересом слушают не только он, но и все его бойцы. Пожал плечами и стал рассказывать свою версию будущего социально-политического устройства мира:

— Социализм построили не только у нас, а вообще почти во всём мире. Что не мешает большинству стран и дальше грызться между собой: иногда воюют, иногда торгуют, иногда гадят по мелочам. Хотя последнее не иногда, а вообще на постоянной основе. То есть никто ни к кому никакой классовой солидарности не испытывает. Вот и я не буду.

Не стал объяснять, какой именно социализм там у нас построили, как это рассказал Любови Орловой. Не сомневаюсь, просто не поймёт. А если и поймёт, то воспримет в штыки. Так же не стал приводить в качестве примера нынешних союзников СССР, которые вроде как тоже воюют с Германией, что не мешало им на протяжении всей войны при любой возможности гадить по мелочам. Причём не только нам, но и друг другу. Просто закончил свою речь:

— Поэтому помогать я не отказываюсь, но вовсе не из классовой или социальной солидарности, а потому что это моя страна, и я в любом случае буду на её стороне. С кем бы и по какой причине она ни воевала. Любого думающего иначе о своей Родине не то что патриотом, но и человеком-то назвать нельзя.

Про какой бы политический строй в ней ни был, добавлять не стал. Все молчали, пытаясь переварить то, что я им сказал. А ведь это ещё очень смягчённая версия. Поэтому и не собираюсь большинству рассказывать абсолютно всю правду. Нет, так-то расскажу обязательно, но не на бытовом уровне. Вот если кто из руководства пожелает услышать, то услышит всё и ещё больше.