Собеседник кивнул, соглашаясь с неожиданной для него концепцией, хотя явно сильно нехотя. Ну да, трудно не согласиться с прописными истинами, даже если очень не хочется.

— А дальше началась интервенция, которую многие путают с продолжением Гражданской войны. И многие недавние белые тут же добровольно вступили в ряды РККА. Те, которые были нормальными. Ну а остальные… Каждый из них сразу же выбрал кого-то из иностранных покровителей и дальше начал воевать не на своей, а на его стороне. Кто же они такие, если не власовцы? Ну ещё до кучи прибавим сюда казачество, которое во все времена легко переходило на сторону врага.

Тут он опять был вынужден согласиться, хотя опять сильно нехотя. Кроме казачества — их он явно не любил. Я заметил это ещё в прошлый раз, когда рассказывал о будущем и о казаках, обвешанных с ног до головы сувенирными медальками и значками.

— Поэтому, когда я говорил, что любой имеет право защищать свою Родину, невзирая ни на пол, ни на возраст, ни на социальное происхождение, я был не совсем точен. Во всяком случае, в мою дивизию приму не всех. С предателями мне точно не по пути. Да я скорее откровенного уголовника приму. Ведь уголовник может предать, а может до Берлина дойти, а какого-нибудь диссидента брать не надо — он не может не предать, потому что уже предал.

— Сами себя они предателями не считают, — возразил Савелий.

— Себя вообще никто предателем не считает, — согласился я. — Если человек предаёт своего работодателя, то он борется с нечестным барыгой, который ему недоплачивает, если предаёт свою страну, то он борется с тоталитарным режимом, если предаёт жену, тут даже не знаю с чем он борется, но всё равно с чем-то обязательно борется.

Зачем я так разоткровенничался? Этот разговор был необходим, чтобы позже не возникло никаких разногласий. Нет, они, конечно, возникнут и не раз, но хотя бы не по этому поводу.

Перед тем как покидать болота, Савелий попросил меня зайти ещё в одно место. Оказалось, я в своих подозрениях был абсолютно прав — у него имелся и отдельно свой схрон. Вот туда мы и пошли, чтобы забрать всё имущество: как его собственные ценности, оставленные на чёрный день, так и продукты, которые он тоже собирался внести в общий котёл отряда. Очень даже немалое количество этих весьма своевременных запасов. Дивизию прокормить не хватит, но наша дивизия, конечно, только на бумаге так называется.

Насчёт разногласий, которые непременно возникнут, я был прав. Поначалу Савелий Петрович отказывался носить форму командира Красной Армии. Типа у него своя собственная имеется. Не стал ему рассказывать, как он неприемлемо будет в ней выглядеть, просто для начала решил посмотреть.

Вопрос решился сам собой. Штабс-капитан прекрасно помнил себя в своей старой форме, даже, возможно, ностальгировал по ней, только немножко забыл, что с тех пор фигурой заметно изменился. Форма на него даже налезла, но смотрелось абсолютно нелепо. Поэтому мы сошлись на компромиссе: форма будет современная, а вот знаки различия и награды, если они есть, можно носить свои собственные.

Оказалось, что награды есть — среди них были Георгиевский крест 4-й степени, Орден Святого Владимира 4-й степени с мечами, Орден Святой Анны 4-й степени и медаль «За храбрость».

Если честно, из всех имевшихся наград самой непонятной и неприемлемой для меня была «Клюква», она же Орден Святой Анны четвёртой степени. Не как награда за храбрость, а как материальный объект. Какая-то висюлька на оружие — что это вообще такое? И даже не столько от этого, сколько от того, что выбивается способом ношения из всего остального.

В вопросе государственных наград я всегда был за унификацию, а не за разнообразие вплоть до абсурда. Примерно такое же моё отношение к ордену Красной Звезды. На все остальные ордена не похож и носится непонятно как. Особенно когда там рядом ромб о высшем образовании ну и «Ударник коммунистического труда». Значок, а не боевой орден.

Если меня вдруг чем-то подобным наградят, я либо не возьму, либо переделаю под себя. Вот закажу ювелиру стандартную рамку, ушко под неё припаяю и буду так носить. А для тех, кто посмеет возразить, у меня пулемёт в инвентаре есть. Тоже аргумент.

А теперь представьте командира Красной армии с погонами штабс-капитана, с петлицами старшего лейтенанта и с вышеперечисленными наградами. В моё время он бы почти нормально смотрелся, а сейчас наверняка абсолютно неприемлемо. Весь вопрос — для кого неприемлемо? Моя дивизия, я и решаю, как в ней правильно.

Единая форма одежды — да, а знаки различия уже не совсем. Пусть каждый носит свои, если они у него есть. Хотя можно придумать и дивизионные, для тех, у кого нет. Если вдруг стану раздавать разные звания, которых не существует сейчас, буду и знаки различия к ним придумывать.

К тому же это ещё один способ подчеркнуть, что мы не часть Красной Армии, а сами по себе. Те, кто согласится с нами вот такими красивыми сотрудничать, — добро пожаловать. А кто не согласится, не очень-то и хотелось. Ничего не имею против идейных, но у них есть один недостаток: очень часто они и сами не могут объяснить, за кого они больше — за страну или за идею.

Написал небольшой рассказ о первом контакте.

«Больше чем мы»

Аннотация:

Ещё один вариант первого контакта. Что будет, если к нам прилетят не завоеватели, а беженцы, у которых куча своих проблем и которым до землян вообще никакого дела нет?

Если вдруг кому интересно, то находится тут: https://author.today/work/522965

Глава 31. Украли палатку

На тот склад, на который я намеревался попасть, заглянув по пути на хутор, нам так зайти и не довелось. Савелий Петрович откуда-то точно знал, что там уже давно хозяйничают немцы. Вообще-то опыт ограбления и таких складов у меня уже был, но в данном случае оно того не стоило. Просто потому, что это были те склады, на которых хранились боеприпасы и прочее крупногабаритное оружие, которое в быту или в отряде не используешь и которому сложно найти применение в небольших операциях.

Конечно, лишить всего этого немцев тоже было бы весьма полезно, но и рисковать лишний раз не хотелось. А для прокачки кармана я и просто металлолома по пути насобираю. Что, кстати, регулярно и делаю — после первых найденных танков мне подобные попадались не то чтобы часто, но всё-таки бывало. Как и любая другая брошенная битая техника, мимо которой я точно не проходил. Просто брал в инвентарь и практически сразу забывал, так как ничем полезным не являлось. Немцы, конечно тоже битую технику собирают, но не всегда успевают. Такая достаётся мне.

Когда заходил к Савелию, у меня ведь была ещё одна цель, кроме как проведать старого знакомого. Продукты имеют свойство заканчиваться, а из трофеев, на данный момент добытых, как раз именно продуктов питания было меньше всего. Вот и возникла идея поторговать с другими хуторянами.

В данном случае даже спрашивать не пришлось — Савелий Петрович взял эту миссию на себя. Прекрасно знал всех своих соседей, кто чем живёт и кому что больше всего надо. Я сам в торговле вообще не участвовал — просто заранее вынимал из пространственного кармана в полуторку всё, что тот перечислял. Подъезжали, торговали, перекидывали один груз местным, другой — обратно в грузовик и уезжали. Немного отъехав в сторону, всё это перекидывалось уже в пространственный карман, то есть не приходилось демонстрировать ни его, ни рассказывать о путешественнике во времени. Так-то я давно привык и совсем не против, но на такие рассказы обычно слишком много времени тратится.

Тут была несколько иная проблема: торговые товары не засчитывались Системой ни как трофей, ни как мародёрка, ни как собственно произведённое, поэтому могли помещаться исключительно в основное пространство кармана. А там сейчас и так немалую часть занимало имущество семьи штабс-капитана и пожертвованные им продукты для общего котла дивизии.