Я не думал, я резал. Когти вонзились в базальт — и камень завопил.

Пронзительный, нечеловеческий визг разорвал тишину, будто я резал живую плоть, а не камень. Базальт дёргался, как раненый зверь, из ран сочилась чёрная, вязкая слизь, но я не останавливался. Меньше минуты мне понадобилось, чтобы извести с десяток щупалец, сжимавших бабушку. Сложнее всего далось выдрать кляксу из её груди… она вросла намертво, не отпуская свою жертву. Тогда пришлось срезать её с верхним слоем кожи.

Я испытал странное облегчение, увидев пятно алой крови у бабушки на груди вместо чёрной маслянистой жижи.

— Держись, ба!

Я схватил её, резко дёрнул на себя, и её тело, наконец, оторвалось от камня. Она рухнула мне на руки, лёгкая, как перо, почти бездыханная, но живая. Влив ей в горло лекарскую алхимию, захваченную с собой, я принялся выдирать остальных. Пришлось исходить из теории, что открыть портал я смогу лишь раз, и то не уверен, сколько он продержится. Лучше бы успеть закинуть в больницу к Лемонсу и Эльзе как можно больше тел.

Я метнулся к следующему архимагу. Мои когти рвали базальт, как бумагу, камень визжал, корчился, но я не останавливался. Один. Два. Трое.

Мои глаза снова и снова возвращались к Эсрай. Отчего-то во мне крепла уверенность, что не могла она так просто умереть.

Вырезав из базальта десяток ещё подающих признаки жизни архимагов, я нагрузил их на своих иллюзорно-пустотных химер, почувствовав, что обе магии истратились безвозвратно, и не получали подпитки от пустоты, как в прошлый раз. Приходилось цедить последние капли силы из системы энергоканалов для удержания химер в овеществлённом состоянии, пока крылогривы вынесут раненых.

Ждать больше не было смысла. Интуиция била в набат, сообщая, что отведённое мне время не просто на исходе, а будто я уже давно живу в кредит.

Как когда-то открыл арку в комнату принцессы, так и сейчас я создавал простенькую каменную арку без изысков в воздухе перед собой. Пространство пошло рябью, словно круги по воде от брошенного в озеро камня.

Казалось, бездонный резерв пустотной магии, подпитываемый местным стихийным источником, опустошался с катастрофической скоростью.

Что за черт⁈

В груди заныло, а в глазах плясали белые пятна.

«Ну же, Войд! Выручай! Подпитайся от местного источника!»

Но ответом мне была тишина.

Арка ещё не успела полностью сформироваться, как химеры рванули в неё со своей драгоценной ношей, повинуясь моему приказу. Резерв не восполнялся. Взобравшись на последнего крылогрива, я отправился домой. Я почти успел пересечь границу портала, но в этот момент из моей груди вышел обсидиановый наконечник гарпуна. Меня сорвало с химеры, и одновременно с тем портал схлопнулся.

Из всех жертвенников, из всех алтарей, в меня выстрелили чёрные гарпуны — тонкие, как иглы, острые, как клыки голодного зверя. Они пронзили меня насквозь — грудь, живот, ноги — и боль ударила в мозг, как молот, сбивая с ног. Я рухнул на колени, чувствуя, как тёплая кровь хлынула изо рта.

Гарпуны дёрнулись — и потащили меня назад. Я ещё отбивался когтями, но новые и новые гарпуны с садистским удовольствием впивались меня, растягивая в воздухе, словно насекомое на паутине паука.

А за спиной раздался злорадный смех:

— Думал я не подготовлюсь к нашей второй встрече? И откуда ты только взялся, мелкий воришка, испортивший все мои планы… — голос пустотника прозвучал со всех сторон одновременно, обсидиановые щупальца задрожали, признавая хозяина. Его тенеподобная фигура медленно материализовалась передо мной, — … но в итоге ставший перегноем в почве возрастания моего величия?

Последние слова он произнёс с ледяной усмешкой, и я увидел, как его пустые глазницы — две бездонные дыры в маске из чёрного камня — вспыхнули иссиня-чёрным светом.

— Если ты про манию величия, то там и растить ничего не надо, бьёт через край, — огрызнулся я, проводя подспудно инвентаризацию собственных скудных сил и возможностей.

Он сделал шаг вперёд, и тень за его спиной ожила, превратившись в десятки тонких щупалец, которые извивались в воздухе, как разъярённые змеи.

— Заткнись, мальчишка! Мало украсть мои наработки… — его рука резко сжалась в кулак, и я почувствовал, как невидимые тиски сдавили мою грудь, — … нужно ещё иметь мозги и знания, чтобы ими воспользоваться.

— Я ничего не крал, твоя Пустота сама мне их отдала. Сказала: «Забирай, это трофеи!» — продолжал я топтаться по больным мозолям врагу.

Пустотник внезапно исчез и тут же материализовался в полуметре от меня, наклонившись так близко, что я почувствовал запах тлена от его дыхания.

— Ты лжёшь! Она не могла! Конечно же, она не могла! Это всё уловка! — он выдохнул с облегчением. — Что, думал, я не смогу переиграть пустотника на своём же поле? — его эфемерный коготь медленно рассёк мою щеку, собирая капли выступившей крови. — Нет… — он отведал моей крови и отступил на шаг, широко раскинув руки, и вокруг нас вспыхнули чёрные огни, выстраивая сложную геометрическую фигуру, — … пришлось, конечно, постараться.

Судя по привычке болтать во время ритуала, он либо насмотрелся третьесортных ужастиков, либо… Додумать мысль о том, что такое «ужастики» мне не дали, ведь тень пустотника на моих глазах раздвоилась, а затем расщепилась на десятки призрачных копий, которые начали медленно кружить вокруг нас в зловещем танце.

— Но ты знаешь… — мой враг поднял руку, и его клоны замерли, — … даже цена в двадцать два архимага никоим образом не является мизерной для того, чтобы уничтожить такую тварь, как ты.

— По-твоему, я должен быть польщён, что моя поимка стоила тебе жизни двадцати двух архимагов? — я выдохнул, чувствуя, как моя кровь капает на древний браслет. — Да я уникум!

Его пальцы сжались в резком жесте, и я почувствовал, как гарпуны внутри меня начали медленно поворачиваться, разрывая плоть.

— Нет! Нет! Нет! — вспылил этот маньяк пустотный. — Это я уникальный! — он провёл ладонью по своему лицу, и маска исчезла, обнажив… ничего. Только пустоту, которая пульсировала и переливалась, как чёрная дыра.

— Ещё какой! — хмыкнул я. — Урод ты эталонный! Даже старика-извращенца Кагэро потеснил на пьедестале.

— Заткнись! Кагэро был лишь наживкой для твоей бабки… Не больше! Он не чета мне! Как и ты! Я не терплю конкурентов.

Внезапно он резко дёрнул головой вперёд, и его «лицо» на мгновение исказилось в чудовищной гримасе, увеличившись втрое.

— И если уж наша Первостихия вдруг решила почтить ещё кого-то своим благословением… — его рука пронзила мою грудь, но не вызвала боли — только леденящее ощущение пустоты, — … так я докажу ей, что не стоит обращать свой взор на такого жалкого червя, как ты.

— Серьёзно? — я не удержался и заржал. Браслет горел, будто бы напитываясь моей кровью. Мне же оставалось только тянуть время и дождаться, какой из этого будет толк. — Тебя девушки все до одной бросали что ли, что ты такой помешанный на идее выслужиться? Или тебе тупо нечем? Прозрачненький ты мой.

— Заткнись! — его голос вдруг потерял все ноты психоза и стал абсолютно плоским, механическим. В тот же миг я ощутил, как гарпуны внутри меня начали вибрировать, готовясь к последнему, смертельному рывку.

Пустотник тем временем принялся подо мной расчерчивать непонятный конструкт, его пальцы оставляли после себя дымящиеся чёрные линии в воздухе, которые складывались в сложную трёхмерную структуру. Кажется, я видел нечто подобное в одной из табличек… Его движения были странно механическими, будто он сам не до конца понимал, что делает, но не мог остановиться. Иногда он замирал, его «лицо» искажалось в немой гримасе, и он начинал всё сначала, стирая предыдущие линии резким взмахом когтей.

Я заметил, как его левая рука иногда дёргалась непроизвольно, а из разреза на запястье сочилась не кровь, а что-то чёрное и вязкое, что испарялось, не долетая до земли. Он работал с лихорадочной скоростью, временами бормоча что-то себе под нос на языке, который звучал как горловые напевы шаманов в далёкой тундре.