Наши сомнения развеял обер-камергер Марии Фёдоровны Штерн Василий Петрович. Он явился точно в срок, в девять утра, и вместе с ним прибыл ещё один молодой человек. Высокий, стройный, светловолосый и синеглазый. Мне неизвестный кого-то напоминал, но я не мог вспомнить кого.
— Никита Сергеевич, Юрий Викторович, — чинно поздоровался обер-камергер, — в ваших рядах произошла вынужденная замена. Дмитрий Сергеевич, к сожалению, вынужден был отправиться на лечение после досадного инцидента, произошедшего на балу в честь именин Его Императорского Высочества. И пока вместо него обязанности камер-юнкера будет выполнять Морозов Иван Петрович.
А ведь точно! Вот кого он мне напомнил, архимага Морозова, явно приходившегося Ивану Петровичу кем-то из старших родственников. Кроме всего прочего, я отметил заколку в виде снежинки на косе новенького, больше подходящую барышне. Бедняга. Семейные традиции не выбирают. Серьга у Каюмовых и то не так по-женски выглядела.
Оставалось надеяться, что характер у него лучше, чем у Солнцева.
— Прошу любить и жаловать, а ещё лучше — принять в свой круг и, в случае чего, подсказывать на первых порах.
Засим обер-камергер оставил нас наедине, и мы принялись знакомиться с новым собратом по несчастью… тьфу ты, вернее, коллегой по службе.
Пяти минут неспешного разговора хватило, чтобы понять, что Морозов — всё же весьма приятная замена Солнцеву: вполне образован, учтив, не лезет со своим мнением, выслушивает собеседника, может выступать с аргументами и контраргументами и, на первый взгляд, вполне способен к взаимодействию.
У Солнцевых же, видимо, граф решил заняться перевоспитанием отпрыска, чтобы тот не позорил его. Ибо весьма дорого обошлось неучтивое поведение сына графу.
Его Императорское Высочество появился спустя пять минут, поприветствовал нас и попросил проследовать за ним в кабинет. Там мы расселись за одним столом, и Андрей Алексеевич, чья аура нынче на удивление сияла уже гораздо ровнее, без рваных всполохов, имея равномерный алый окрас, обратился к нам:
— Итак, господа, мои именины мы пережили, можно сказать, с успехом. Никита Сергеевич, вам отдельная благодарность за вашу стрессоустойчивость и возможность заменить любого из ваших коллег по необходимости. Если бы не вы, в плане соблюдения церемониала всё прошло бы гораздо хуже. Вас, Юрий Викторович, сердечно благодарю за быструю реакцию, а также за оказание помощи в разрешении неожиданных ситуаций. В этом вопросе вы сработали превосходно. Ну а с вами, Иван Петрович, мы ещё познакомимся. На ближайшее время — думаю, месяца на три-четыре— это станет вашим местом службы. Надеюсь, что вы сможете сработаться, и я буду каждому из вас доверять всецело в равной степени.
Принц озвучил новый график службы, где сперва предполагалось работать в паре с Морозовым, чтобы его поднатаскать, а после выходить на службу раз в три дня.
— Дежурить будете посменно: сутки находиться при мне, двое суток заниматься своими делами. Все мы понимаем, что у вас также есть обязанности перед родом и кланами. Соответственно, служба мне, пусть и почетна, но всё же является обременительным занятием, а посему я постараюсь сделать так, чтобы у вас оставалось время на занятия своими делами. Кроме того, сразу должен признаться, что не всегда это будет удаваться, и потому иногда я буду выдёргивать вас внеурочно для помощи в тех или иных делах.
Мы кивали, вежливо слушая нашего покровителя, а после он кивнул Железину и сообщил, что сегодня тот получает выходной и на службу приглашаться будет завтра.
Морозова же для начала принц отправил ознакамливаться со всевозможными регламентами службы во дворце. У меня едва ли брови на макушку не сбежали, когда я услышал подобное. Оказывается, существовали какие-либо регламенты? А почему я их не читал?
Но стоило Морозову отправиться к обер-камергеру Её Императорского Величества для изучения данных регламентов, Андрей Алексеевич хмыкнул:
— Не смотри так на меня. Да, они существуют, но Морозов — протеже Штерна. Вот пусть юноша и работает по старинке, буква к букве. Ты мне нужен совсем не для того, чтобы наизусть рассказывать всевозможные протоколы и регламенты. Как оказалось, талант у тебя в несколько иной сфере.
— Ну да, находить неприятности на задницу, — хмыкнул я.
— Если бы, друг мой, если бы… — криво улыбнулся принц. — Ты обнаруживаешь неприятности не только на своей заднице, но ещё и на моей. А после героически её спасаешь.
Вот здесь мы с принцем уже вдвоём не скрывали улыбок.
— Как ваше самочувствие? — позволил я себе непраздный интерес.
— Два дня просидел у себя в покоях, не высовываясь для того, чтобы выровнять собственный магический фон. И то мне ещё приходится ходить вот с такой вещицей.
И принц показал на старинный перстень с рубином, на вершине которого сиял гравировкой феникс.
— Эта вещица маскирует мою ауру для того, чтобы я не сиял, как солнышко.
В целом, артефакт справлялся с задачей, насколько я мог судить, но принцу я об этом не сказал. Зато он поделился со мной новостями иного толка:
— Пришёл ответ от индусов, нападение на меня в день моего совершеннолетия они назвали, цитирую: «частной инициативой» и не несут ответственности за перебравшего с горячительными напитками и увидевшего демонов раджу. Со своей стороны они передали наши претензии раджам Раджпутана предложили посредничество в решении разногласий, а ещё прислали артефакт в качестве извинений за «неудобства». Нормально? Покушение на наследника престола они назвали «неудобствами».
— Лихо, — отреагировал я. — Умеет кто-то перекладывать ответственность!
— Так у них многотысячелетний опыт, — пожал принц плечами. — Будем торговаться дальше. Кстати, когда матушка узнала, что ты не сдрейфил и единственный стоял между индусами и мною, то подписала бумаги о передаче тебе в собственность вулкана Алоид. Бумаги на владение заберёшь в канцелярии.
Я чуть было не выдал: «А на кой он мне?», но видимо, выражение лица у меня было столь изумлённое, что принц решил пояснить:
— Этот тот остров с антимагической аномалией. Ты же интересовался…
— Благодарю, — искренне обрадовался я подарку Андрея Алексеевича, который в суете не забыл мою просьбу. — Хоть буду знать, как называются сие прекрасное место.
— Остальные маги с тобой бы поспорили насчет прекрасности, — хмыкнул принц. — Особенно в контексте того, что тебе придётся обозначить там собственные полномочия и построить хотя бы что-то отдалённо напоминающее форт. А без магии придётся строить по старинке, завозя материалы морем, что само по себе недёшево, так ещё и строители должны быть неодарёнными, чтобы их не корёжило в аномалии.
— Справимся как-то, — не стал я углубляться в тему новых владений, тут же её сменив: — И чем тогда сегодня займёмся, Ваше Императорское Высочество?
— Изучением каталога невест, — ответил Андрей Алексеевич, — хочешь, и тебе заодно подберём?
Обозрев моё ошарашенное выражение лица, принц добавил: — Шучу, конечно, но ты подумай… Вся подноготная, как на ладони. Конфетку выберем, я ходатайствовать буду… Не откажут ведь!
— Ваше Императорское Высочество, они же все иностранки, и пиромантки, вероятнее всего, и метят на императорский трон подле вас… Я-то им на кой? Вот если бы мне такую же выборку по нашей империи сделали… Я бы не отказался посмотреть.
— Знаешь, Юрий Викторович, что меня в тебе исключительно подкупает? — покачал головой принц. — Твоя рациональность и практичность. Другой бы уже раньше меня листал картотеку и планировал выгодный союз, а ты в сторонку отошёл и о более приземлённых вещах думаешь.
— Ничего удивительного, Ваше Императорское Высочество. Я, знаете ли приверженец двух взаимоисключающих себя теорий обретения счастья, — решил я быть чуточку откровенным.
— Ну-ка, ну-ка! Каких? Вступления в брак по расчету и по любви?
— Не совсем. Я считаю, что жениться можно по соображениям обеих сторон, но с одним условием. Женщина должна вас уважать и по собственному желанию следовать за вами хоть куда, хоть на трон, хоть на эшафот. Её верность должна быть вам исключительна, как и ваша ей. И под верностью я имею в виду не постельные приключения, хотя и их тоже, а веру, непоколебимую веру друг в друга.
