— Мило.

— Это слово странно звучит из твоих уст.

Он усмехается.

— Почему?

— Суровые мужчины, которые выглядят так, будто могут разорвать тебя пополам, обычно не произносят таких слов, как «мило»...

— Красивые девушки с розовыми волосами обычно не говорят о большом злодее, бойце ММА, который «разрывает их пополам». — Он хитро улыбается, с его губ слетает сексуальный подтекст.

— Боже мой, я не так это сказала. — Я чувствую, как горят мои щеки. — Я имела в виду, голыми руками.

— Просто замолчи, Пинки, ты и так уже по уши в дерьме.

О Боже милостивый.

— Ну и кто теперь говорит неуместную чушь, а? — Я хихикаю.

Он смеется, долго и громко. — Знаешь, Рэмси, я давно так не смеялся.

— Неважно. Ты всегда смеешься и улыбаешься.

Он качает головой.

— Это только когда я с тобой.

Я краснею.

— Серьезно, спроси любого, я обычно хмурюсь. Если так пойдет и дальше, это плохо скажется на моей репутации — люди начнут просить у меня фотографии и всякую хрень подписывать, если я не буду осторожен.

— Тебя никогда не просят? — Спрашиваю я, благодарная за небольшое изменение темы разговора. Я не совсем понимала, что сказать, когда он был таким милым.

Он пожимает плечами.

— Не-а, не многим хватает смелости… Я горжусь тем, что я неприступный.

Конечно, он может выглядеть крепким орешком, но я никогда не чувствовала к нему ничего, кроме радушия.

Я оглядываюсь и вижу, как молодой парень за соседним столиком поднимает телефон, чтобы сфотографировать Хадсона, изо всех сил стараясь не привлекать к себе внимания. Я уклоняюсь в сторону.

С меня хватит этого дерьма с моим отцом на всю жизнь.

В отличие от Хадсона, мой отец ценил свою открытость, и мое детство страдало из-за этого.

Нам приходилось останавливаться и разговаривать с каждым фанатом — с каждым бойцом. Мы отправлялись на семейные праздники, которые состояли из посещения местных спортивных залов и набора бойцов.

Хотя я согласна, что в том, как мой отец находил время для всех, есть что-то благородное, было бы здорово, если бы он хоть раз нашел время и для меня.

Джастину, очевидно, это нравилось — иметь такого отца, как у нас, было заветной мечтой для начинающего бойца.

— Ты не очень близок со своими родителями? — Спрашиваю я его.

Он качает головой. — Они не одобряют мой выбор профессии.

Я хватаюсь за грудь в притворном возмущении. — Какой матери не понравится видеть, как ее ребенка избивает до полусмерти другой мужчина?

Он усмехается. — Если я все делаю правильно, то я тот, кто наносит удар.

Он делает все правильно. Я в этом уверена.

— Я не ожидал, что они будут в первых рядах на каждом бою, но я думал, что они будут поддерживать меня, а не отрекаться от меня.

В его глазах боль, которую, готова поспорить, он редко показывает.

— Ты с ними вообще не разговариваешь?

— Моя мама присылает открытки на Рождество и на мой день рождения.

Я тянусь через стол и, недолго думая, беру его за руку.

— Это действительно дерьмово, чемпион.

Он пожимает плечами, переплетая свои пальцы с моими.

— Такова жизнь.

— А что насчет твоего брата? Вы часто с ним видитесь?

— Немного, — отвечает он, не отрывая взгляда от наших переплетенных рук. — Он мой бухгалтер. Я думаю, он стал немного более понимающим, поскольку видит баланс моего банковского счета — не то, чтобы я делал это ради денег.

— Готова поспорить, что деньги не помешают.

Он улыбается, поднимая голову, чтобы посмотреть на меня.

— Конечно, нет.

Официантка возвращается с нашими напитками, и я неохотно выдергиваю свою руку из его.

Она принимает наш заказ и снова исчезает.

— А как насчет тебя? Дружишь со своими стариками?

Я качаю головой, делая глоток своего шоколадно-молочного коктейля.

— Не совсем. Если ты не боец, то в глазах моего отца ты просто не существуешь. А если ты не существуешь в его глазах, то моя мать тоже тебя не видит.

Он хмурится.

— Это полный пиздец.

— Такова жизнь, — повторяю я его слова в ответ. — Не то, чтобы они были ужасны по отношению ко мне или что-то в этом роде. У меня было все, что мне было нужно. Они купили мне машину, когда мне исполнилось шестнадцать, они оплатили обучение в колледже… Не знаю, наверное, я просто упустила от них что-то настоящее.

— Я часто его вижу — твоего отца.

— Держу пари, он любит тебя, — говорю я, закатывая глаза.

Он подмигивает мне.

— Он так глубоко в моей заднице, что это почти смущает.

Из меня вырывается смех.

— Боже мой, я не могу поверить, что ты только что это сказал.

Он усмехается.

— Это правда. Он такой со всеми профессионалами, которые там тренируются.

— У него было разбито сердце, когда Джастин получил травму и больше не мог драться. Он планировал, что Джастин станет настоящим чемпионом. Может быть, он переживает через тебя, чтобы заполнить ту пустоту, которую оставили его разочаровавшие дети.

Улыбка сползает с его губ, и он сурово смотрит на меня.

— Ты никогда не смогла бы разочаровать меня, Рэмси, даже если бы попытался.

Нервный смешок срывается с моих губ, когда я пытаюсь отмахнуться от его замечания, но он не поддается.

— Ты умная, веселая и красивая. Не позволяй своему отцу, который ведет себя как мудак, заставить тебя поверить в обратное.

— Хорошо, — шепчу я.

Он поднимает брови, глядя на меня.

— Хорошо, — говорю я громче.

— Хорошо, — повторяет он.

Хадсон

— Моя сестра уже привела тебя в порядок или как? — Спрашивает Джастин, когда я захожу в спортзал.

— Почти как новенький. — Киваю я.

Честно говоря, я уже чувствую себя как новенький, но я могу держаться за эти травмы изо всех сил, а могу и не держаться, чтобы оправдать посещение ее дома каждые пару дней, как это было последние несколько недель.

Она назначает мне встречу в конце своего рабочего дня, и после этого мы проводим время вместе.

Иногда с нами бывает Джулиет, иногда Джастин тоже, но чаще всего мы остаемся одни, и это самое яркое событие моей недели.

В начале недели мы даже вместе сходили в тренажерный зал на тренировку, чтобы она могла проверить мою форму и сделать со мной несколько упражнений на растяжку.

Как только я пришел туда, я поняла, что совершил серьезную ошибку. Она занимается в самых крошечных шортах и укороченном топе. Все ее тело было прямо перед моими глазами, и я не мог отвести от него глаз. Особенно от ее чертовски сексуальной попки, которая слишком хорошо смотрелась в этих шортах.

— Ты готов вернуться к легкому спаррингу? — Спрашивает Джастин, и в его глазах светится возбуждение.

— Подожди еще несколько дней, пока Рэмси не даст мне добро.

— Она с тобой нянчится, — ворчит он. — На мой взгляд, ты выглядишь прекрасно.

— У нее есть ученая степень. — Я скрещиваю руки на груди и бросаю на него самодовольный взгляд.

Он бормочет что-то еще себе под нос.

— Значит, ты тренируешься с отягощениями, а то выглядишь слабым.

— Отвали, — огрызаюсь я. — Я все еще могу надрать тебе задницу, и ты это знаешь.

Он ухмыляется. — Тогда держи свои деньги при себе, большая шишка.

— Я не дурак, я знаю, когда меня травят, говнюк.

Он усмехается.

— Ты проводишь слишком много времени с Рэмси, ты начинаешь говорить как она.

Это вызывает у меня смех.

Джастин не в восторге от того, что мы с Рэмси проводим время вместе. Прошло около месяца с тех пор, как мы встретились, и, между нами, ничего не произошло — с той ночи у меня дома.

Я полагаю, он думает, что все в порядке.

Очевидно, в последнее время он не заглядывал в мои мысли. Я был бы мертв, если бы он это сделал.

Я страстно желаю ее.