Большую часть времени за рулем этой машины я чувствую себя ничтожеством, но она быстрая, и на нее уходит часть денег, которые я зарабатываю на своих боях. Я зарабатываю больше, чем могу потратить, не живя при этом как полный придурок, поэтому смехотворно дорогая машина показалась мне приемлемой покупкой.

— На кой черт она тебе нужна? — спрашивает он.

— Чувак. Остынь. Она мой долбаный физиотерапевт, помнишь? Я опаздываю на нашу встречу, так что мне нужно ей позвонить.

Он морщится.

— Извини, чувак, это, блядь из-за Расти — он все утро твердил мне о Рэмси, и я на взводе.

Я киваю и чувствую себя полным придурком. Это я проверяю границы дозволенного, а не Расти — ну, насколько мне известно, нет.

— Я присмотрю за ним.

Он хватает свой телефон и листает.

— Спасибо, братан. — Он называет ее номер, и я вбиваю цифры в свой список контактов.

— Мне нужно поторопиться, Джей, поговорим завтра.

— Передай от меня привет Рэм-Рэм, — кричит он, когда я захлопываю дверцу.

Я пытаюсь добежать до своей машины, но нога все еще ноет.

Ненавижу, когда меня травмируют. Обычно мое тело работает как хорошо смазанный механизм, и примерно через неделю после тяжелой борьбы я схожу с ума.

Я завожу двигатель, и он с урчанием оживает. Я выезжаю с парковки у спортзала и направляюсь вниз по улице к Рэмси, набирая номер на автомобильной системе Bluetooth.

Телефон звонит и звонит, и я уже собираюсь повесить трубку, когда ее хриплый голос отвечает:

— Алло?

Один только звук ее голоса связывает меня в узел.

— Привет? — повторяет она.

— Рэмси, привет, это Хадсон.

— О, привет, чемпион. — Я слышу улыбку в ее голосе.

Я не могу точно определить момент, когда она начала называть меня чемпионом, но мне это нравится.

— Я задержался в тренажерном зале, мне очень жаль, я все еще в десяти минутах от тебя… ты хочешь перебронировать меня?

— Не беспокойся, ты мой последний клиент на сегодня, так что не торопись.

— Ты слишком добра ко мне.

— Особые привилегии, помнишь? — Она слегка смеется.

— Скоро увидимся.

— Осторожнее за рулем, — отвечает она мягким голосом.

Я нажимаю на кнопку отбоя и пытаюсь унять бешено колотящееся сердце.

Просто в Рэмси Эштон есть что-то такое, что превращает меня в полную развалину.

Рэмси

Он морщится, когда спускает ноги с кровати.

Сегодня я затронула его больные места — я знаю, что он справится с этим, и ему нужно вернуться к тренировкам, так что чем скорее мы приведем его мышцы в рабочее состояние, тем лучше.

— Что ты собираешься делать сегодня вечером? — Спрашиваю я, пока он надевает рубашку.

Я научилась отводить взгляд, когда он это делает — так лучше для моего самообладания.

— Никаких грандиозных планов. Может, поиграю в видеоигры.

— Потрясающая ночка, — шучу я.

Он усмехается.

— А как же тогда ты? Какие у тебя большие, захватывающие планы?

— Покупка продуктов. — Я морщу нос и оборачиваюсь. К счастью, он уже полностью одет.

Его смех становится громче.

— И ты издеваешься надо мной?

Я приподнимаю плечо и ухмыляюсь.

— Я умираю с голоду, а в этом доме нет еды. Джулиет заядлая прожигательница жизни и ушла на ужин к своей маме.

Он замолкает на несколько секунд.

— Тогда пойдем со мной поужинаем.

Это не вопрос.

— Поужинаем? С тобой? — Я нервно покусываю нижнюю губу.

Я знаю, мы договорились быть друзьями, а друзья ходят куда-нибудь поужинать, но это очень похоже на свидание.

— Да, — говорит он, и его темные глаза прожигают мои.

Он не вдается в дальнейшие подробности. Он не заверяет меня, что это не свидание.… он просто смотрит и ждет, когда я скажу «да», потому что, думаю, мы оба уже знаем, что я соглашусь.

Я наблюдаю за тем, как он смотрит на меня, и моя решимость слабеет с каждой секундой.

— Итак... куда ты меня ведешь?

***

— Ты ведь любишь суши, верно?

— Есть люди, которые не любят суши?

Он ухмыляется.

— В мире есть больные люди, Пинки, я не знаю, что тебе сказать.

Широкая, искренняя улыбка расплывается на моем лице. Мне слишком нравится проводить время с этим человеком.

Я уже чувствую, что это закончится разбитым сердцем, по крайней мере, для меня.

— Это лучшие суши в городе.

Мне следовало бы это знать. В конце концов, это мой родной город, но, поскольку я не проводила здесь много времени последние несколько лет, сейчас здесь все по-другому, чем было, когда я уезжала.

Здесь так много изменилось.

Строительство спортзала для единоборств мирового класса — одна из главных заслуг моего отца.

Когда я училась в старшей школе, здесь никогда не было столько сексуальных драчунов. Если бы они были, я бы, наверное, вляпалась в кучу неприятностей.

Он придерживает для меня стеклянную дверь и указывает в направлении свободной кабинки в дальнем конце зала.

На нас оборачиваются, когда мы проходим мимо, но Хадсон, кажется, этого не замечает. Никто к нам не подходит. На самом деле, никто даже не достает телефон, чтобы сфотографировать.

Либо новизна жизни в одном городе со спортсменом-суперзвездой уже прошла — в чем я сомневаюсь из-за количества перешептываний, — либо Хадсон действительно пугает людей.

Думаю, его не зря называют «Хоррор»

Он садится в одном конце кабинки, а я — в другом, так что мы сидим прямо напротив друг друга.

Его лицо быстро зажило — синяк под глазом превратился в едва заметный желтый синяк, а на челюсти осталось совсем немного фиолетового.

Он протягивает мне меню.

— Ты никогда здесь не была?

— Нет.

— Как долго тебя не было?

— Достаточно долго, чтобы парни из ММА захватили власть в городе, — отвечаю я с ухмылкой.

Он усмехается.

— Да, извини за это.

Я пожимаю плечами.

— Эй, по крайней мере, это должно быть полезно для бизнеса. Мне нужно привести в порядок кучу побитых тел. И это не твоя вина, а моего отца.

Он ухмыляется и заглядывает в меню.

— Как долго ты здесь живешь? — Спрашиваю я, не обращая ни малейшего внимания на то, что собираюсь есть.

Я все еще умираю с голоду, но мне так же хочется узнать о нем, как и поесть.

— Уже около четырех, может быть, четырех с половиной лет. Я познакомился с Джастином, когда пробыл здесь около полугода, и с тех пор мы близкие друзья.

— Откуда твоя семья?

Он откладывает меню и изучает меня.

— Это захолустный городок примерно в трех часах езды отсюда. Они все еще живут там — мои мама, папа и брат. Мы не очень близки.

— Это отстой.

Может, я и не очень близка со своими родителями, но, по крайней мере, у меня есть брат.

Он пожимает плечами.

— Что есть, то есть. На моей стороне много людей.

Я улыбаюсь.

— Я на твоей стороне, по крайней мере, гипотетически.

Он широко улыбается, демонстрируя свои идеально ровные белые зубы. — Ты не хочешь снова торчать на краю клетки?

Я содрогаюсь.

— Я пас. Почему они вообще называют это «клеткой»? Ты звучишь как животное.

— Тебе стоит открыть глаза, когда я буду драться в следующий раз, Пинки… Я и есть животное.

Дрожь пробегает по моей коже, оставляя за собой мурашки.

Он действительно страшный парень.

Затем появляется официантка, чтобы принять наш заказ на напитки, и когда она уходит, мрачный блеск в его глазах рассеивается.

— Ты ходила здесь в школу?

Я киваю.

— После окончания средней школы я уехала изучать физиотерапию.

— Так вот откуда ты знаешь Джулиет?

— Да, мы дружим с тех пор, как мне исполнилось восемь. Она училась на ветеринарную медсестру в другом колледже, но на втором курсе перевелась, чтобы быть поближе ко мне, в мой первый год — она на год старше меня.