Все видели, что произошло. Все знают, что у моего мужа молодая беременная любовница. Не хочу ни жалости, ни советов, ни поддержки…

В машине звоню Светлане. Познакомились мы ещё в институте, который она благополучно бросила и променяла на мечту о небе.

Окончила курсы стюардесс, с английским у неё со спецшколы было всё в порядке, и теперь летает по всему миру, наслаждаясь жизнью.

Я вроде и завидую с одной стороны, а с другой – понимаю: Светка заплатила отсутствием детей и семьи за эту возможность путешествовать и целовать розовые облака на закате и восходе.

На звонок подруга отвечает почти мгновенно:

- Привет! Только подумала о тебе! Лерка, я, кажется, выхожу замуж!

Мне и радостно за неё, и горько за себя. Моему-то замужеству пришёл конец…

- Поздравляю! А я развожусь… - сообщаю сквозь вырвавшиеся слёзы.

- Как разводишься?! - недоумевает Тарасова. - У тебя же дети?

- Да, дети, но это не остановило Столетова от измены. И он скоро снова станет отцом, его девушка беременна.

Говорю и представляю, как Светка ищет, куда бы присесть. Такие новости принимать стоя сложно, можно и в обморок от шока свалиться.

- А-хре-неть! - произносит по слогам подруга. И долго молчит, переваривая информацию.

- Ладно, Свет, не будем про меня. Лучше расскажи, кто жених. Он москвич?

Пытаюсь переключить разговор, потому что ковырять свою болячку нет ни сил, ни желания. Эта боль со мной надолго, и я стараюсь привыкнуть к ней, будто она была всегда…

Светка тихо и нехотя рассказывает. Ей кажется, что её счастливые новости сейчас неуместны:

- Нет, Лер, не москвич. Он итальянец, из Барселоны. Мы почти год изредка встречались, когда я туда летала, и переписывались. В общем, закрутилось, а вчера Лоренцо сделал мне предложение.

- Так ты в Барселоне?

- Да, в Барсе.

- А когда домой?

- Мы с Лоренцо прилетим через пару дней на Новый год. Покажу ему нарядную Москву во всей красе со снегом, ёлками и подсветкой, - делится радужными планами Тарасова. - Ты же приедешь ко мне на свадьбу в Италию?

- Конечно, - опрометчиво обещаю, уже зная, что вряд ли смогу позволить себе такой вояж. - Надеюсь, скоро увидимся!

- А то! Впереди девичник, выбор платья и пижамная вечеринка только для нас с тобой. Правда, мне нельзя алкоголь, но мы что-нибудь придумаем, - смеётся находчивая подруга.

Меня озаряет догадка:

- Так ты в положении? И когда ждать появления малыша?

- Через семь месяцев, если всё будет нормально.

- Свет, я за тебя очень рада. Надеюсь, Лоренцо станет хорошим мужем и отцом, - шепчу в трубку, вытирая солёные дорожки на щеках в очередной раз.

- Спасибо, Лер. А я за тебя не очень. Как ты вообще? Очень тяжело?

- Ничего, я справлюсь. Позвони, когда найдёшь время увидеться. Всё, лапуль, мне пора бежать!

Мы прощаемся, я обнимаю руль и укладываю тяжёлую голову на руки. Новая волна отчаяния вышвырнула меня в бушующее житейское море без спасательного круга.

Где тот берег, к которому я смогу прибиться? Островок, что даст мне передохнуть и набраться сил на борьбу с обстоятельствами?

Сможет ли кто-то принять меня на борт с детьми и дать пищу и кров на какое-то время?

Что ж, надо дождаться выплаты и понять, сколько времени я смогу протянуть без работы. Найти недорогую аренду квартиры или как-то избавиться от Столетова.

В общем, отставить панику и нытьё и начать действовать.

Плохо, если ролик видели дети, это их расстроит. А с другой стороны, откроется правда, и отец больше не сможет кормить их своими сказками...

Домой я приезжаю уже относительно спокойной. Чудом смогла взять себя в руки.

Заезжаю по дороге в магазин, покупаю продукты и ПП-тортик: душа просит чего-то сладкого, чтобы заесть горечь последних дней.

Переодеваюсь, грустно рассматривая осунувшееся лицо, отёчные веки, круги под глазами. Да уж, измена мужа жену не красит...

К приходу детей готовлю ужин. С занятий они возвращаются ближе к шести вечера после школы и кружков, репетиторов. Молюсь, чтобы Столетов сегодня задержался на работе подольше. Мне нужно поговорить со своими подростками.

Морально готовлюсь, что встречу непонимание, а может, и агрессию со стороны Марины. «Папина дочка» вряд ли переметнётся в мой лагерь, что бы не натворил её кумир.

У меня есть план на ближайшее время. А ещё альтернативный вариант, если всё пойдёт не по плану.

В общем, я подготовилась и создала внутри новую опору – на себя, природную способность к быстрой адаптации, профессиональные качества и авторитет перед детьми.

Они знают, что на меня можно положиться в трудный момент. А теперь мне понадобится их поддержка.

Максим приходит домой первым. Заглядывает на кухню и удивлённо округляет глаза:

- Мам, привет! А ты чего сегодня так рано? Что-то на работе случилось?

«Господи, спасибо тебе за этого ребёнка! Сын связан со мной незримыми нитями с самого рождения. Мы на расстоянии чувствуем друг друга. А если находимся рядом, то достаточно одного взгляда глаза в глаза, чтобы понять внутреннее состояние другого».

- Да, случилось. Давай подождём Марину, и я вам всё расскажу, - торможу сына с расспросами и невольно провоцирую его тревогу. У меня очень чувствительный, эмпатичный ребёнок. Его нежное, тонкое нутро прячется за маской трезвомыслящего, порой циничного подростка.

Я и сама не знаю, как справиться с напряжением. Готовлю как на роту солдат, чтобы занять руки и голову, переключить внимание с проблем на простые бытовые мелочи.

Салат, рулетики из куриной грудки с творогом, овощи на гриле, сырники с изюмом, компот из замороженных ягод и покупной торт. Наверняка сын и дочка подумают, что мне выплатили большую премию или повысили в должности. Увольнение, развод и переезд как-то не сочетаются с праздничным ужином…

Отбивая куриное филе, представляю голову Столетова. Вот бы поставить ему мозги на место! Но это, наверное, не в моей власти: нельзя поставить на место то, чего нет.

Есть один человек, который может повлиять на супруга и которого тот до недавнего времени побаивался. Звонок ему оставляю на крайний случай...

Марина возвращается из школы не в настроении. Я выхожу в прихожую, чтобы встретить и наблюдаю, как сапоги резко летят в угол, молния куртки трещит от рывков, шапка мстительно падает, не удержавшись на верхней полке шкафа. Дочка в бешенстве разбрасывает вещи.

- Маришик, что случилось? - спрашиваю спокойно, надеясь своим тоном уравновесить дочь.

Оказывается, её вывела из себя четвёрка за контрольную работу:

- Горгона ко мне придирается! Ненавижу её! У Сони такая же ошибка, но балл за это не снижен!

- Успокойся, детка, - подхожу к разбушевавшемуся подростку и ласково глажу по голове своего пыхтящего ёжика. - Помнишь, что сказал Конфуций: «Если ты ненавидишь, значит, тебя победили»? Не позволяй ненависти отравить свою жизнь. Галина Георгиевна знает, что ты способна на бОльшее, потому и требования к тебе выше, чем к Соне.

Марина смотрит на меня исподлобья, недовольно кусает губы:

- Не защищай её. Мы все должны быть равны перед учителем, а Горгона делит учеников на любимчиков и нелюбимых.

В душе я с Мариной согласна, но вслух пытаюсь отстоять авторитет учителя:

- Мариш, подойди к Галине Георгиевне после уроков, поговори с ней. Думаю, разговор по душам – лучшее лекарство от недопонимания.

И тут я получаю удар под дых. Оттуда, откуда не ожидаю.

Дочь иронично, с издёвкой произносит:

- Что-то тебе с папой эта тактика не очень помогла, как я вижу…

Она берёт сумку и уходит в комнату, а я стою, опустив руки.

Сердце больно ноет от брошенного в него камня. Обиды становится больше, и я уже не знаю, как не слиться в ноль и выдержать удары, следующие один за другим.

«Я же люблю дочь. За что она со мной так? Неужели я сделала что-то такое, что позволило моим близким наплевать на мои чувства и безнаказанно вытирать об меня ноги?»