- Вы спасли нашего ребёнка. Это самое малое, чем мы можем вас отблагодарить. Не обижайте нас, пожалуйста. Жизнь детей, она ведь бесценна.

- Знаю, - говорит Михаил Иванович. - У меня самого взрослая дочь и уже маленькая внучка есть. Девочек надо беречь. Всяких козлов на свете хватает.

Мы вместе с Мариной летим в Мирный для дачи показаний и на опознание. ВСтреча с Серым выбивает её из колеи, но она быстро берёт себя в руки. Вскоре расследование заканчивается и дело передают в суд.

И во время всей этой круговерти – возвращении Марины, работа с психологом, расследование, адаптация дочери к новому месту жительства, небольшой ремонт в её комнате, – рожает Анжелика.

О том, что она поступила в больницу, мы узнаём от врача. Доктор, что её ведёт, звонит Егору и сообщает: Лику привезли на «скорой», у неё схватки.

Прямо с работы мы отправляемся в клинику. Егор нервничает, то и дело трогает рукой подбородок, перекатывает желваки, сжимает зубы.

Будущий дедушка пьёт один стакан кофе за другим. В конце концов, я покупаю ему бутылку воды и запрещаю подходить к автомату:

- Хочешь с сердечным приступом слечь, дорогой?

- Лер, почему так долго? Сколько нам ещё ждать? - сцеживает тревогу и раздражение.

Глажу его по плечу и уговариваю:

- Потерпи, милый. Первые роды могут длиться несколько часов, а то и суток. Уверена, скоро нас порадуют хорошими новостями.

- Мы уже пять часов сидим! - продолжает возмущаться Баринов. Людям, привыкшим всё держать под контролем, очень сложно выдерживать периоды неизвестности, когда от них ничего не зависит.

- Значит, твой внук – упрямец и не торопится с тобой увидеться. Вот родится, тогда и выскажешь ему свои претензии, что заставил деда слишком долго ждать.

За окном темнеет. На город опускается вечер. Людей в холле становится совсем мало, но мы продолжаем сидеть.

И тут замечаем, что по коридору к нам торопится доктор.

- Поздравляю, Егор Борисович, у вас прекрасный внук. Три восемьсот, пятьдесят четыре сантиметра. Богатырь!

Егор трясёт руку врача и часто моргает, пытаясь избавиться от нахлынувших чувств:

- Спасибо! Спасибо, доктор! А когда мы сможем его увидеть?

- Давайте завтра. Пока мама и малыш отдыхают, а вот завтра приходите, познакомитесь с малышом.

Волнение передаётся и мне. В машине начинаю суетиться:

- Егор, надо же детскую комнату подготовить. Купить всё для выписки маленького, если Лика не покупала.

- Завтра, Лер. Всё завтра. А сегодня прости меня, но деду надо снять стресс, позову Сосновского.

- Ну, надо так надо, но завтра ты должен быть как огручик!

На следующий день мы едем в «Детский мир», чтобы купить малышу всё самое необходимо.

Перед этим я звоню Лике. Она долго не берёт трубку, а потом отвечает с раздражением в голосе:

- Да! Чего вам?

- Анжелика, доброе утро. Мы сейчас с папой по магазинам, что тебе привезти? Наверное, памперсы нужны малышу, ещё что-то? - стою у стола с блокнотом и ручкой, чтобы записать.

- Ничего не надо. Я не собираюсь его забирать! - рявкает падчерица и скидывает звонок.

«Ничего себе! Что на неё опять нашло?..»

Иду в кабинет к мужу. Он сидит за столом и держится за голову. Вид такой, что краше в гроб кладут.

Но жалеть не собираюсь, сам виноват.

- Егор, ты с Анжеликой вчера или сегодня разговаривал по телефону? - осторожно спрашиваю, прощупывая почву. Не исключено, что они общались, просто супруг не хочет меня расстраивать.

- Нет, не звонил. Мы же сейчас к ней поедем? Надо заехать за букетом, - собирает себя по кусачкам пазла новоиспечённый дед и, кряхтя, поднимается с кресла.

Наблюдаю эту картину и ехидничаю:

- Ты таблетку от головной боли выпил? Как ты поедешь в таком состоянии? Зато вчера хорошо посидели, да?

- Язва ты, Лерочка. Грешно смеяться над убогим. Давай твою таблетку, кофе, а потом я в холодный душ. Сама-то как? - переводит Егор стрелки.

- Температуры нет, горло не болит, немного кашляю, но не критично. Посиди пару минут, сейчас всё принесу.

Иду за лекарством и думаю: сейчас его огорошить новостью или в машине сказать?

Нет, лучше вообще ничего говорить не буду. Сам всё услышит в палате. Его дочь, вмешиваться в их конфликты не стоит.

Вероятно, Лика с утра не с той ноги встала. Приедем, а она над птенчиком воркует, пяточки целует. Всё может быть…

Пока Егор приводит себя в норму, накидываю список покупок. Дети уже уехали в школу, Люся подходит ко мне и мнётся, не зная, как начать разговор.

- Люся, что? - смотрю на домработницу пристально. У неё на лице написано, что не знает, как задать вопрос.

- Валерия Андреевна, а что насчёт комнаты Анжелики? Она сюда из роддома вернётся или к себе поедет? В сарае есть старая кроватка, которая ещё от неё осталась. Я могу помыть и привести в порядок, если надо.

Люся краснеет и опускает глаза. Разделяю её противоречивые чувства. Сама не знаю, как себя вести. С одной стороны, рада, что у Егора родился внук. С другой ­– непонятно, как относиться. Это ведь сын моего бывшего мужа и любовницы.

Отравленная игла в сердце так и колет, пуская микропорции яда в мою кровь.

- Мы сейчас поедем к ней в больницу с Егором Борисовичем и всё узнаем. Если понадобится, новую кроватку купим и всё необходимое для маленького, - успокаиваю домработницу, хотя сама далека от дзена.

Через полчаса реанимированный муж, пахнущий гелем для душа и накачанный бодрящим кофеином, готов к поездке.

В «Детском мире» покупаем памперсы, пелёнки, пару шапочек, носочки и прочее. Список составляла, вспоминая свои роды. Удивилась, сколько всего нового появилось за пятнадцать лет.

Егор покупает нежный букет, оформленный в пастельных тонах. Нас без проблем пускают в отделение, выдав стандартный одноразовый набор одежды для посещения: накидки, бахилы, шапочки, маски.

Ещё на подходе к палате мы слышим плач малыша.

Моё сердце делает кувырок и умоляюще сжимается, просит успокоить малютку. Лика лежит на кровати, отвернувшись к стенке. В ушах вакуумные наушники, на телефоне включена музыка и довольно громко, судя по раздающейся мелодии.

В прозрачной люльке на колесах надрывается от крика ребёнок. Он уже красный, как варёный рак. Я на автомате прохожу к раковине, мою с мылом руки и тут же подхватываю малыша, прижимаю к груди. Он затихает и начинает инстинктивно искать сосок.

Егор ставит на пол пакеты, пристраивает на подоконник букет и трогает Лику за плечо:

- Эй, молодая мать, подъём! Ты что, не слышишь, как у тебя сын орёт?

Баринов зол. Я вижу, как ходят его желваки. Он старается держать на лице маску спокойствия, но она трещит по швам. Жилка на виске набухла и пульсирует на пределе.

Моё волнение тоже набирает обороты.

Анжелика вытаскивает наушники, разворачивается к нам, садится на кровати и с ненавистью смотрит в мои глаза:

- Это ребёнок вашего мужа, вот и забирайте его, мне такого геморроя не надо. Он всё время орёт, не даёт мне спать!

Ненависть так и плещется в её глазах. Как будто это я виновата, что она связалась с Вадимом и забеременела...

Я подхожу к Егору и осторожно трогаю его за рукав. Есть предчувствие, что он готов залепить пощёчину дорогой дочке.

Лика переводит взгляд на него и немного отшатывается назад. Ярость отца выходит из границ, и она чувствует эту угрозу.

- Быстро взяла ребёнка и накормила! - рычит Анжелике в лицо.

- Нет у меня молока, понятно? - фыркает упрямица. - Смесь и бутылочки на тумбочке, вода в чайнике. Разведите и накормите сами, а мне дайте хотя бы пару часов поспать, иначе я за себя не ручаюсь.

Баринов выпрямляется, сжимая кулаки. Жизнь в очередной раз загнала его в ловушку. К неразрешённому конфликту отца и дочери добавился маленький внук, и теперь придётся как-то выстраивать отношения с Ликой, чтобы малыш не остался сиротой.

- Покажи, как там надо готовить смесь, - почти нормальным тоном обращается к нерадивой мамаше.