— Поэтому она живет тут, в лесу? Потому что не контролирует себя? — продолжал я спрашивать.

— Она живет в лесу потому, что родители вышвырнули ее в лес, когда ее тело начало меняться. — отрезал Грэм, — И к людям она уже никогда не вернется. В ней большая обида на них. Она все детство выживала в Зеленом Море. И я говорю не про Кромку.

Я тут же представил себе маленькую, заплаканную девочку, которую выбросили просто потому, что ее тело начало покрываться шерстью.

— Но у нее только руки… — начал было я.

— Элиас, у нее шерсть не только на руках, — ответил Грэм, — А по всему телу. Это сейчас она себя контролирует. А раньше…раньше в состоянии ярости она бы без раздумий убила бы человека.

Я застыл.

— А дети? — спросил я. — Это её дети?

— Нет конечно. — хмыкнул Грэм. — Она просто им помогает — все трое сироты из деревни гнилодарцев. С гнилодарцами Морна поддерживает постоянную связь. Она…помогает детям, как может. Не только этим троим.

— Деревня гнилодарцев? — переспросил я, — Я о ней почти не слышал. Ничего конкретного.

Память Элиаса подсказывала, что где-то вдали от поселка есть такое место, но туда лучше не ходить.

— А куда ты думал уходят с такими Дарами? Им тоже нужно где-то жить. Они стекаются в эту деревню со всех ближайших городов и поселков.

— Ты говоришь, что эти дети из деревни гнилодарцев, но я не вижу ничего плохого в их Дарах! Вот та девочка с пчёлами в чем ее опасность? Опасность в том, что она разводит пчелы? А мальчишка? Ну слушает он камень, так и что такого? Конечно он отличается от остальных, но я просто не вижу какой от него может быть вред.

— Управляет она не только пчелами, — ответил Грэм, — просто она сильно любит мед, вот и увлеклась разведением пчел. А мальчик… Элиас, он может слушать камни целый день и не обращать внимания на то, что происходит вокруг. Он не ест, не пьет в этом время, просто слушает и отвечает камню. Его ничего нельзя заставить делать, потому что его разум где-то там, понимаешь?

Я кивнул. С точки зрения Грэма выглядело все иначе, но всё равно…я считал такие Дары полезны. Они ничем не хуже Даров травника или стихийной направленности — просто другая сторона Дара, не более. Я это видел именно так, и глупость не использовать их.

Но я тут же напомнил себе, что несмотря на дары, на живу, на Древа Живы и всё остальное, — эти люди вокруг жили по сути в средневековом укладе, и с таким же мышлением. Поэтому если что-то не вписывалось в их картину мира или просто не нравилось — они признавали это…злом. Так удобнее и проще всего. Небось, если начинался условный «мор» скота, то тут же находили виноватого гнилодарца и…выгоняли прочь из деревни.

— И ты забыл главное: — продолжил Грэму, — Никто и никогда не примет обратно тех детей, которые родились в деревне гнилодарцев, даже если у них нет дара. А те, которых взяла к себе Морна — им считай очень повезло. В деревне у них жизнь не сладкая, поверь. Большинство из них, те что с даром погибает еще в детстве.

— Почему?

— Им тяжело жить без поддерживающих зелий и отваров, у них слабые тела, в отличии от большинства других Одаренных. Я не знаю с чем-то это связано, и не спрашивай. А тот самый восстанавливающий отвар, который ты научился варить, самое примитивное и рабочее средство поддерживать их жизнь.

Тут меня вдруг осенило.

— Значит, рецепт отвара тебе рассказала когда-то Морна и просила варить для нее отвары?

— Именно, — вздохнул Грэм, — Она не может использовать живу напрямую, как я, а значит качество отваров резко падает. Правда, мои отвары тоже не лучшего качества. Но помогали. Ты уже варишь лучше меня, и видимо это только начало. Сначала я не верил, что у тебя выйдет, непростое это дело, но ты доказал, что можешь. И если бы мы отнесли отвары кому-то другому в поселке, у них возникли бы вопросы, в отличии от Морны — она не задает лишних вопросов.

Я задумался. Вот и сошлись два кусочка пазла, зачем такому охотнику как Грэм было заниматься варкой на самом деле. Скорее всего это было благодарностью за собственное спасение. Кроме того, не удивлюсь если для этой знахарки он до поры до времени покупал зелья у местных алхимиков. Пока не наделал долгов сам. Но, видимо, раз дети живы, она нашла другой способ поддерживать их жизнь. Все-таки, у нее было что предложить алхимикам и травникам. Но похоже лишний начинающий травник вроде меня ей не помешает. Мало ли…

Грэм остановился и посмотрел на меня:

— Не суди по всем гнилодарцам, увидев этих трех детишек. Дыма без огня не бывает. Гнилодарцы не безобидны, они отличаются от обычных Одаренных: некоторые управляют падалью, крысами, болезнетворными червями, а некоторые… так и вовсе умеют управлять гнилью в теле человека. Другие могут говорить с мёртвыми животными. А есть и такие, чей Дар… — Он поморщился. — Лучше тебе о них не знать. Поверь, тому, что их изгоняли есть причины. Это не добрые люди, и они не сидят и не разводят пасеку как эта девочка. Многие занимаются мерзкими делами.

Я прищурился. «Мерзкие дела»…«причины»…Но никакой конкретики я пока не услышал. У меня, правда, будет время составить мнение о них и обо всем этом самому. Пока же я просто зафиксировал и запомнил слова Грэма, а уже проверять их на соответствие реальности буду после. Старик и так был терпимее других жителей поселка, может потому что взаимодействовал как с Морной, так и, похоже, имел дело с гнилодарцами, а вот остальные скорее всего намного более консервативны в своих взглядах на мир.

Кроме того, очевидно — если бы они (гнилодарцы) были по-настоящему такими плохими, их бы просто-напросто уничтожили и всё, дело с концом. А их, похоже, надзор и ищейки не трогали. Возможно, название «гнилые Дары» — это просто старая традиция. Ведь когда тебе из поколения в поколение с самого детства говорят, что вот этот Дар хороший, а этот — отвратительный и мерзкий, то в условиях отсутствия информации будешь верить тому, что тебе говорят. И к реальной «гнилости» Дара это уже не имеет отношения. Из интересного, я услышал о том, что у них почему-то слабые тела, в детстве. Я сразу предположил, что их дар более, тяжелый, для организма, а потому им и нужны отвары и зелья в детстве. И раз деревня существует, во взрослом возрасте в подобных поддерживающих отварах они не нуждаются. Однако местные могли это объяснять чем-то другим. Как раз таки ущербностью дара.

Грэм также упоминал «треснувший» Дар и мысль тут же вернулась к Валериану. Мальчишка ведь превратился в дерево, а тело Морны подверглось частичной трансформации. Что если духовный корень может треснуть не только при пробуждении, а и потом, по каким-то другим причинам? Был ведь он у Валериана целым, было время, когда он был обычным Одаренным мальчишкой, который просто ускорял рост растений и оставался человеком? Возможно после каких-то манипуляций с Даром тот треснул от перенапряжения и мальчишка после этого потерял контроль?

Узнать сложно. Грэм не знает всей правды, я — тем более. Но ощущение, что это не вся правда не покидало меня. Хорошо, допустим, эти случаи с Симбионтами, о которых рассказал Грэм, случились у Зеленого Моря. Но ведь если увезти такого одаренного подальше от Зеленого Моря — это сильно ограничит его способности и снизит риск потерять контроль. Ни за что не поверю, что гильдии алхимиков не хотели бы использовать Симбионтов для выращивания ценных растений. Это же огромная возможность для обогащения! Зачем убивать того, кто может выращивать редкие растения, ускорять их рост, улучшать их свойства? Зачем уничтожать ценный ресурс, если его можно… контролировать! Не держали ли они где-то, в своих поместьях или подземельях, «прирученных» Симбионтов? Слабых, сломленных, неспособных к сопротивлению, но всё ещё полезных?

Меня передёрнуло от этой мысли.

И наоборот: неподконтрольный Симбионт, если начнет выращивать кучу ценных растений просто обвалит цены. Он опасен уже просто своими возможностями. А там, где замешаны большие деньги — правды нет.

Я снова посмотрел на Грэма, на его сгорбленную спину, на чёрные прожилки, поднимающиеся к подбородку. Он знал многое, но не всё. Его картина мира была неполной: фрагменты, собранные за долгую жизнь охотника, но не складывающиеся в целое. Зато моя пополнилась сегодня еще двумя кусочками. Я увидел,,гнилые дары,, в действии, как и треснувший дар.