— Иди, Лира, только тихо. И не забудь покормить Угрюма.

— Хорошо, мама, — девочка кивнула и, бросив на меня любопытный взгляд, выбежала из комнаты.

Повисла тишина.

— Элиас, — внезапно сказал Грэм. — Выйди на минуту. Нам с Морной нужно поговорить наедине.

Я кивнул, не задавая вопросов. Было очевидно, что у них есть какие-то личные дела, в которые меня посвящать не собирались. Выходя, я еще раз окинул взглядом комнату, запоминая детали. Эта женщина знала о мире гораздо больше, чем я мог предположить. И, судя по всему, у нее была своя история, своя боль.

Я вышел на крыльцо и прикрыл за собой дверь.

Угрюм всё еще лежал на своем месте, но теперь он не просто смотрел на меня — он следил. Его черные глаза с вертикальными зрачками не отрывались от меня, отслеживая каждое движение. Медленно, стараясь не делать резких движений, я отошел от двери и оперся спиной о стену дома. Угрюм проводил меня взглядом, но не встал и не зарычал.

Я выдохнул, расслабляясь. Всё в порядке и под контролем.

Внезапно я услышал быстрые шаги, и из-за угла дома выбежала девочка. Не та, что была в комнате — другая. Эта была чуть старше, лет семи-восьми, с длинными рыжими волосами, заплетенными в небрежную косу. На ней было простое грубое платье, испачканное землей.

Она остановилась передо мной, с любопытством разглядывая.

— Хочешь, кое-что покажу? — спросила она и выжидающе посмотрела.

— Ну давай. — пожал я плечами.

Вот почему Грэм сказал «дети» — у Морны был не один ребенок.

Мы шли на задний двор по узкой тропинке, справа и слева от нас была та самая хищная изгородь, которая, казалось, следила за каждым моим движением.

Первое, что я услышал — низкое, монотонное, убаюкивающее гудение. Знакомый звук, который невозможно спутать ни с чем другим. Пчёлы! У меня тоже они были — небольшая пасека в саду.

Задний двор дома Морны был превращен в самую настоящую пасеку. Ульи были сделаны из старых пней и полых стволов упавших деревьев. Над каждым из них гудели облака пчел, снующих между цветами, которыми была засажена вся свободная площадка.

— Смотри! — гордо воскликнула девочка.

Она протянула руку, и к ней сразу же слетелось несколько десятков пчел. Они кружились вокруг ее пальцев, садились на ладонь, взлетали и снова садились. А затем, по какому-то неуловимому сигналу, они начали летать вокруг нее по определенной траектории: сначала по кругу, потом восьмерками, а потом выстроились в ровную линию.

— Они меня слушаются! — улыбнулась девочка. — Я могу и больше, но мама говорит, что не надо отвлекать их от работы.

Девочка протянула руку, и несколько пчёл тут же сели на её ладонь. Она осторожно собрала пыльцу с их лапок и предложила её мне. — Хочешь попробовать? Это очень вкусно!

Я покачал головой.

Она пожала плечами и сама слизнула пыльцу с пальца.

— Зря. Может, мед хочешь? Я сейчас достану.

Я вежливо отказался, но это ее не остановило. Она кинулась к одному из ульев, пчелы перед ней послушно расступились, а девочка рассмеялась и подняла руки над головой. Пчёлы послушно поднялись вместе с ней, образуя спиральный узор в воздухе. Потом она опустила руки — и они опустились тоже, снова усаживаясь на её кожу. А потом она засунула руку в пень и…вытащила целый кусок сот. Мед стекал по ее руке, но пчелы не садились на него и не кусали ее. Никакой защитной одежды и дымаря ей просто не было нужно!

Ну… отказаться от меда я, честно говоря, не смог, и вместе с девочкой слопал его с огромным удовольствием. В этом мире из сладкого я еще ничего не пробовал.

Я отвел взгляд от девочки и заметил ещё одну фигуру: мальчик, примерно её возраста, который лежал на большом плоском камне у края поляны, обнимая его. Глаза его были закрыты, лицо расслаблено, а дыхание ровное. Он не спал — это было видно по лёгкому движению губ, словно он что-то шептал.

— А он что делает? — спросил я.

Девочка проследила за моим взглядом и махнула рукой:

— А, это Талик. Он слышит камни. Может так целый день лежать. Бесполезный вообще. Толку никакого.

— Слышит… камни? — уточнил я.

— Да. говорит, что камни рассказывают ему истории о том, что было здесь раньше.

Я впервые видел да и слышал о такой способности — Дар, связанный с неживой природой. Интересно, как это работает? Может ли он общаться только с камнями или с другими минералами тоже? Я точно знаю, что в поселке были так называемые «рудознатцы» — эти Одаренные могли находить нужные металлы, но тут ведь явно что-то другое, отличающееся от их прикладного Дара.

— Элиас! — донёсся голос Грэма из дома.

— Нам пора! — сказал я девочке. — Спасибо, что показала. И спасибо за мед — очень вкусный.

Она широко улыбнулась, ничего и не ответила, и побежала рядом со мной обратно к входу.

Грэм уже стоял у дверей, опираясь на свою палку. Морна стояла у дома.

— Ну что ж, — сказала она, подойдя ко мне, — можете идти.

Она наклонилась ко мне и принюхалась, как животное, изучающее новый запах.

— Интересно, — пробормотала она.

Лира выбежала из дома и подошла ко мне. Она что-то зажимала в кулачке.

— Вот, — сказала она застенчиво, и разжала ладонь.

На её руке сидело небольшое существо, похожее на помесь жука и клопа. Размером оно было с монету, тёмно-зелёного цвета, и с длинными усиками.

— Это мой разведчик, — объяснила девочка. — Он проследит, чтобы с вами ничего не случилось по дороге.

Существо перелетело с её руки на моё плечо и уселось там, словно это было самое естественное место в мире.

— Спасибо, — сказал я, не зная, что ещё можно сказать.

Морна смотрела на эту сцену с одобрением.

— Лира проводит вас до границы своей территории, — сказала она. — После этого вы будете в безопасности.

Мы попрощались и двинулись в обратный путь. Грэм шёл медленно, но увереннее, чем утром. Возможно, настойка Морны действительно помогла.

Какое-то время мы шли молча. Клоп на моём плече изредка шевелил усиками, но не причинял никакого беспокойства. Я даже начал привыкать к его присутствию. Надеюсь, через него девочка не может «слышать». Слишком много вопросов, которые возникли у меня в голове и на которые мне нужно было знать ответ.

— Дед, что с ней случилось? Почему она выглядит… так?

— Как «так»? — уточнил он, хотя прекрасно понимал, о чём я.

— Шерсть на руках, когти, желтые глаза с вертикальными зрачками, клыки… — перечислил я. — Она явно не обычная Одаренная. С ней что-то не так.

— Это треснувший Дар, — сказал Грэм, — Расколовшийся при пробуждении. Такое тоже случается. Редко, но случается.

Я начал искать в памяти Элиаса что-то связанное с этим, но не нашел ничего. Странно. Он не слышал ничего о расколовшихся дарах. Может действительно такое случается редко?

— Когда Дар пробуждается, — начал объяснять Грэм, замедляя шаг, — в теле человека формируется духовный корень — это «сосуд» для живы. И у всех Одарённых он разный по размеру и силе, но всегда цельный. Вот только иногда что-то идёт не так: духовный корень трескается ещё в момент формирования, а потом и вовсе разрушается. Он не способен удерживать живу как нужно. — Грэм сплюнул в сторону. — Морна — приручитель. Вот только её способности работают не так, как должны. Они… исказились. Вместо того чтобы просто приручать животных, она сама начала… меняться, становиться похожей на них.

Я нахмурился.

— Но если судить по тому, как ее слушаются падальщики — ее Дар работает.

— Очень слабо, тут скорее подчинение ей как вожаку стаи, чем настоящий контроль приручителя.

Я задумался. Дар, который меняет тело? Кажется, то же самое Грэм говорил о симбионтах? Только не понял этого.

— Большинство «треснутых» сходит с ума. Не все справляются — с разрушенным корнем Дар очень сложно контролировать.

Я вспомнил борозды внутри дома и подумал, что с контролем у неё точно не всё в порядке.

— Значит, у нее весь Дар ушел в тело?

— Не знаю как это происходит, — честно ответил Грэм, — Меня этот вопрос и не интересовал никогда. Но что-то вроде того.