Грэм разжал хватку, а я видел, что от использования силы его черные прожилки будто надулись и запульсировали как живые. Похоже, чем сильнее он напрягается, тем сильнее яд проникает в тело.

Гарт, тем временем, вскочил и отбежал на безопасное расстояние. От прежней гордости и надменности не осталось и следа, это было лицо перепуганного мальчишки, который понял что его силы и не силы вовсе.

— Ты… ты пожалеешь… — прохрипел он.

А я просто поковылял к отброшенному в сторону Шлепе. Не знаю почему, но этот гусь буквально за день стал для меня важен. Может потому, что он сегодня стал мостиком к пониманию этого нового мира и первым существом, с которым я поладил?

— Как он? — бросил взгляд на Шлепу дед.

— Вроде цел. — удивленно ответил я.

Гусь, тем временем, как ни в чем не бывало вскочил и встряхнул перьями. Только сейчас я заметил, под перьями будто металлический подпушек.

Так гусь, оказывается, непростой!

— Повезло тебе, ублюдок, не дай бог хоть бы перышко упало с Шлепы. Сам бы тебе голову оторвал! А теперь вали, и чтоб больше я тебя у своего дома не видел! Понял⁈ — рявкнул дед вдогонку.

— Пока своего. — обернулся парень и, увидев напрягшегося Грэма, рванул как испуганный заяц.

Однако во взгляде Гарта я увидел, что обиду он не забыл и отомстить попытается при первой же возможности.

Секунд десять что я, что дед, молчали, а потом Грэм вздохнул и, встряхнув руками, двинулся к гусю. Он потрепал его по холке, проверил бока, убедился, что тот в порядке и подобрал корзину.

Только сейчас я заметил, что у него на поясе был другой топор, явно боевой, который он не пустил в ход против парнишки. Значит, никого он убивать не собирался, так… просто припугнуть.

Возможно и Гарт меня убивать тоже не собирался, вот только с такой силой «случайно» передавить легко — иначе бы сразу убил. Возможность он имел.

— А ты чего смотришь, — ощерился Грэм, — Не был бы таким слабым, дал бы отпор. И вообще, что он тут забыл? Не ты ли говорил, что со старым покончено? И что я вижу? Только я отлучился — ты снова за старое?

Я покачал головой.

— Ничего подобного. Я ему отказал вот он и решил, что может меня запугать.

— Ну-ну… — буркнул дед, топая за ограду, а рядом с ним ковылял гусь, — Отказал? Откуда смелости набрался? Раньше ты только за ним и таскался.

— Это в прошлом. — ответил я.

— Поглядим, в прошлом или нет.

Я вздохнул.

— А куда ты ходил? — спросил я его.

— За едой и кое-какими растениями на продажу, — ответил он.

И я увидел, что корзинок было две: одна с дичью, которую он, похоже, подбил в лесу и вторая с растениями. С растениями он оставил за дверью, а с дичью — внутри.

После Грэм вышел наружу, скинул кожаные сапоги и выдохнул с удовольствием. Потом сполоснул руки и лицо в корыте с водой.

Странно было думать о нем как о старике, учитывая, что я такой же старик, просто… в молодом теле.

— Дед, — окликнул я его, — До того, как я отключился, я слышал как приходил Тран за долгом.

— Было такое. — буркнул старик и продолжил вымываться.

— А как ты… кхм… мы будем отдавать этот долг?

— «Мы»? — хмыкнул дед, выглянув из-за двери — Мы? Это ты-то щенок будешь отдавать долги? Ты умеешь их только делать. Даже звучит смешно.

— Я серьезно.

— Если серьезно, то вон в корзинке часть долга. Только не трогай! — предупредительно крикнул Грэм.

Пока дед смывал с себя грязь водой, я смотрел на его тело: крепкое и мощное, покрытое старыми шрамами и черными разводами болезни. И этот взгляд ему не понравился.

— Что смотришь? — бросил он.

— Хочу понять, насколько всё плохо, — честно ответил я.

Грэм застыл, а потом выдохнул:

— Два-три месяца, если всё будет двигаться такими же темпами. Если буду перенапрягаться и использовать живу, то еще быстрее. Можно сказать спасибо одному молодому идиоту за всё это. — в его глазах мелькнула досада и злость, но он сдержался.

Я вздохнул. Пожалуй, сетованиями на поступки парня ничего не исправить — что сделано, то сделано. Нужно думать как изменить всё дальше. Того парня больше нет, есть только я в молодом теле и всё.

— Я виноват, но попытаюсь сделать всё, чтобы избавить тебя от этой дряни. — указал я на черные прожилки.

— Пустые слова, — фыркнул Грэм, вытерся чистой тряпкой и вернулся в дом.

Пока дед ходил туда-сюда из дома наружу и обратно, я пошел в небольшую пристройку и начал рассматривать инструменты для сада. Их было немного и большинство в откровенно плохом состоянии. Тем не менее, небольшую тяпку я нашел.

За мной неотвязно следовал Шлепа. Следил.

— Спасибо, пернатый, — кинул я ему, — Что кинулся защищать. Это, конечно, не помогло, но всё же…

Хотел погладить, но он не дался.

Вдруг Шлепа заметив, что дед исчез внутри дома, поковылял к корзине с растениями.

— А ну стой, говнюк, куда клюв суешь? — рявкнул изнутри дед, — Не для тебя эта роза цвела!

Гусь застыл, а потом бочком пошел в сторону, делая вид, что его заинтересовало какое-то другое растение.

Я же подошел к корыту с водой и еще раз взглянул на себя. Чужое отражение, чужое лицо, к которому нужно привыкнуть. На шее вспухал след от удушения Гартом. Я потрогал — уже ноет. Что ж, неприятно, но пройдет.

Еще пара мгновений — и всё могло закончиться не так радужно, если бы не дед.

— Дед, — сказал я Грэму, который вновь вышел наружу уже в чистой одежде, — Спасибо что… спас. В очередной раз.

Старик походил походил по саду, скривился и вернулся в дом, оставив меня наедине со своими мыслями.

Мыслями вернулся к схватке четко понимал, что как у меня не было шансов против Гарта, так и у него не было шансов против даже больного и старого, но Охотника. Потому что обычный человек имеет очень мало шансов против развитого одаренного, ведь тело одаренного меняет жива. Именно она делает его сильнее, крепче и быстрее. Вдобавок потом те, кто имеют возможность специальными тренировками и эликсирами еще и усиливают этот эффект, достигая границ возможностей человеческого тела, а затем прорывают эту грань и усиливаются. Чем-то мне это напоминало фармакологию из родного мира, которую спортсмены или культуристы использовали для улучшения результатов или развития собственного тела. По обрывкам воспоминания Элиаса я уже знал — тут всё было намного серьезнее. И это только то, что касалось тела, а еще были уникальные Дары, вроде приручителя, травника, целителя и прочих. Это совершенно другие возможности, даже если Дар «мирный».

И система предлагала начать накопление живы для начала пробуждения Дара.

Но разве сейчас я не накапливаю живу?

Я прислушался к своим вдохам и выдохам и вдруг понял, что не накапливаю. Я дышу ею и что-то, конечно, мой организм впитывает, как полезные вещества из еды, но сама жива…она как бы не задерживается в моем организме.

Любопытно. Значит, пока я не нажму «Да», накопление живы не начнется?

Я задал этот вопрос системе, но ответа не получил.

Ладно, это вроде как очевидно. Но почему нельзя было автоматически начать накопление? Значит, не всё так просто. Наверняка есть определенные условия, как с Анализом.

— Элиас, сюда! — позвал Грэм из дома.

Я вошел в дом и наткнулся на пристальный взгляд старика прикованный к моей шее.

— Подойди, посмотрю.

Грэм сидел за небольшим столиком в прихожей, где обычно и месил всякие травы в двух ступках, которые, похоже, уже навечно пропитались запахом трав.

— На, намажь, поможет, — протянул он мне «мазь» — небольшую плошку с зеленоватой субстанцией.

Я принюхался: запах был терпкий, почти колючий.

Осторожными движениями я начал втирать эту «субстанцию» в место где меня держа. «Мазью» это язык назвать не поворачивался. Похоже, просто перетертые до кашеобразной субстанции травы, которые Грэм сделал сам. Так почему-то интуиция подсказывала.

Жгло от «мази» так сильно, что слезы непроизвольно выступили на глазах.

— Да, — ухмыльнулся Грэм, — Чутка щиплет.