Прочистив горло, он начал читать, а я и все присутствующие обратились в слух:

— Сия руна — это знак Вултарна. Древнего полубога, прародителя всех лисов. Говорят, Вултарн был первым, кто осмелился перешагнуть грань между мирами. Он увидел, что по обе стороны этой грани живут те, кто боится друг друга, и решил использовать этот страх в своих интересах. С тех пор он странствует между мирами, меняя тела и имена. Никто не знает, каков его истинный облик, ведь он — мастер перевоплощений и обмана. Лишь иногда он приоткрывает свою истинную суть перед смертными, являясь в образе золотоволосого мужчины.

Старик прочистил пересохшее горло и продолжил:

— Его недолюбливают остальные боги. Потому что Вултарн — слишком независимый полубог. Но один из богов, Саэллор, бог перемен и беспокойства, время от времени призывает Вултарна. Не из дружбы, а из желания встряхнуть очередной усталый мир. Когда жизнь в одном из миров становится слишком предсказуемой, Саэллор шепчет имя Вултарна, и тот приходит из-за грани, чтобы повеселить своего старого приятеля. Там, где появляется прародитель всех лисов, рушится старый миропорядок, закручивается новый виток жизни, вспыхивают страсти, и мир снова начинает дышать. Предвестником прихода Вултарна в очередной мир обычно является рыжехвостая комета, что вспыхивает на короткий миг на небосклоне.

Все то время, пока жрец читал, я ощущал как по моему телу пробегают незримые волны холода. В том, что эта руна возникла абсолютно не случайно, да еще и настойчиво ударила меня током, я уже не сомневался.

Хм… Саэллор, значит… Очень любопытно. Решил таким образом мне представиться? С чего бы это? Хотя, о чем это я… Скука — вот главная причина. Тебе мало событий. Захотел поворошить прутиком в местном муравейнике. Шоу должно продолжаться.

Я заметил, как при упоминании кометы Карл вздрогнул, и на его лицо наползла тень. Они с Кико как-то странно переглянулись. Шут, кстати, был взволнован и мрачен не меньше короля.

— Довольно, — произнес Карл, и жрец перестал читать.

— Дедушка, но… — на лице Адель читался восторг вперемешку с разочарованием. Ей позволили на короткий миг заглянуть в приоткрытую потаенную дверь, но быстро захлопнули ее перед самым носом, не дав в полной мере насладиться зрелищем.

— Я сказал: довольно, — надавил голосом король, и принцессе пришлось отступиться. Видимо, она что-то распознала во взгляде Карла. — Помни о своей клятве.

Адель кивнула.

— А теперь иди к гостям, — уже теплее сказал Карл. — Наверняка они уже заждались тебя.

Принцесса подскочила к Карлу и чмокнула его в щеку. А я в очередной раз удивился, насколько иногда некоторые сведения не соответствуют действительности. Карл, судя по всему, прекрасно ладит с внучкой. Может быть, между ними и был ранее некий разлад, но сейчас я этого не замечаю.

Тем временем Адель вышла из зала в сопровождении своих телохранителей. Как только дверь за ней закрылась, король коротко кивнул и несколько теней начали помогать собираться жрецам.

Перед уходом стариков, нагруженных своими вещами, Карл напомнил им о молчании, и те, часто-часто кланяясь, уверили короля, что будут беречь эту тайну.

Когда они вышли, Карл устало взглянул на Марселя де Габена.

— Проследи, чтобы эти двое не проговорились. Сделайте все тихо и аккуратно. Их исчезновение не должны связать с сегодняшней игрой.

А затем повернулся к Кико:

— На тебе поиск новых хранителей. Как я и говорил, нужна свежая кровь.

Шут кивнул.

— И еще… — король обвел взглядом своих ближайших людей. — Усильте слежку за мальчишкой. Слишком много странностей вокруг него последнее время.

Карета мерно покачивалась в такт цокоту лошадиных копыт по влажной булыжной мостовой. Над набережной клубился утренний туман, густой, как пар над котлом; он прятал очертания домов, мостов и редких огней фонарей. В сером свете утра все казалось зыбким: и река, и улицы, и мои мысли.

Запах гниющей сырости от Леги, несмотря на закрытые окна, просачивался сквозь невидимые щели в обивке салона кареты. Где-то вдалеке каркнул ворон, перекликнувшись с сородичем на противоположном берегу.

Только сейчас я понял, насколько меня вымотала эта ночь. Не физически — морально.

Королевский прием закончился под утро. Я всего полчаса назад высадил герцогиню дю Белле с племянницами у главного входа ее дворца. Несмотря на насыщенную событиями ночь, девушки продолжали оживленно обсуждать все произошедшее. В основном, конечно, сестры Макса щебетали о молодых кавалерах, которых вокруг них вилось столько, что у каждой шла кругом голова. Под разговоры — кто и как стоял, что сказал, как взглянул, о чем шептал на ухо во время танца — мы и добрались до дворца герцогини.

Мы с тетушкой в разговор не вмешивались, просто, улыбаясь, наблюдали за счастливыми девушками, которые наслаждались плодами своего триумфа. Надин и Патрисия после жизни в доме у «любящего» дядюшки и его женушки поначалу держались зажато. Но постепенно внимание и блеск высшего общества разбили ту внутреннюю стену, которую они так долго возводили в последние годы.

Когда я вышел из кареты, чтобы проститься с женщинами уже официально моего рода, каждая из сестер обняла меня и поцеловала. Надин и Патрисия пообещали молиться о моей победе, а Валери, хищно улыбаясь, сказала, чтобы я оставил хотя бы немного врагов их столичным кавалерам: им тоже нужно прославиться на этой войне.

— Граф, — гордо подняв подбородок, обратилась ко мне герцогиня, когда девушки, весело щебеча, скрылись в дверях дворца. — Сегодня, благодаря вам, впервые за многие годы мне не стыдно произнести старый девиз рода Грамон. Смерть, но не бесчестье!

Глаза Жанны горели огнем торжества.

— Смерть, но не бесчестье! — произнес я в ответ.

Затем герцогиня протянула мне руку, и я почтительно поцеловал ее. Мгновение — и Жанна склонилась надо мной, по-матерински нежно коснувшись губами моего лба.

— Береги себя, мой мальчик, и вернись с победой, — прошептала она, проведя пальцами по моей щеке и подбородку.

— И вы берегите себя, тетушка, — ответил я. — И помните о том, что я говорил.

Жанна серьезно кивнула и, развернувшись, прошествовала ко входу в свой дворец. Я уважительно покачал головой. Действительно, Каменная леди. И не скажешь, что она больше суток не спала и провела их на ногах, при этом активно заключая союзы и ведя переговоры…

Теперь я ехал в карете один, позволяя голове проясниться. Дворец, сиявший тысячами свечей, гудевший сотнями голосов, пахнувший десятками ароматов, теперь казался далеким сном.

Но этот сон не отпускал.

Я поймал себя на том, что снова прокручиваю в памяти последние часы: разговоры и поступки, лица в зале, улыбки дам, недружелюбные и насмешливые взгляды мужчин.

А еще меня не отпускали мысли о руне, которую я «случайно» вытащил из барабана. Вернее, о том, зачем моему тайному покровителю понадобилось раскрыть свое инкогнито и частично поделиться информацией обо мне самом. В том, что это не случайность, я был уверен на все сто процентов. Надо будет поискать побольше сведений об этих персонажах.

Карета качнулась и пошла мягче, звонкий цокот копыт сменился гулким топотом — дорожное покрытие стало грунтовым. Мысленно я отметил, что проехал половину пути. Перед тем как вернуться в Лисью нору, меня ждет еще одна встреча.

Я со вздохом откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Перед внутренним взором снова возник королевский парк, где труппа Бризо давала свое представление.

Я сидел рядом с принцессой Адель. Она почти не шевелилась, лишь изредка поворачивала голову, бросая на меня внимательные, испытующие взгляды.

Ее глаза задерживались на моих волосах чуть дольше, чем следовало.

А я, делая вид, что не замечаю ее внимания к моей черной шевелюре, лишь мысленно посмеивался над девчонкой. Забавно. А ведь она действительно пыталась убедиться, нет ли в моих прядях того самого золотистого отблеска, о котором недавно прочитал в своей книге жрец.