— Ты хотел еще что-то сказать?

— Простите мою смелость, ваша светлость…

— Говори, — кивнул Эдуард. — Ты что-то все-таки заметил?

— Да, ваша светлость, — кивнул Томас. — И это странно…

— Кто? — с надеждой в голосе спросил герцог. — Готье? Кристина? Я? Может быть Луиза?

— Маленький Анри, — негромко произнес старый сержант.

— Мой кузен? — удивился герцог и быстро обернулся в сторону ворот, но, увы, кареты и всадников уже не было. Увы, но портрета бедняги Анри не было в портретной галерее.

— Да, — ответил старик. — Тот, которого в девять лет унес мор.

— Уверен? — герцог даже взял Голема за массивные плечи.

— Абсолютно, — кивнул старик. — Не как две капли воды, но сходство есть. Вы же знаете… Может быть, тело и подводит меня, но не память.

— Хорошо, — отпуская плечи старика, сказал Эдуард. — Можешь идти.

Тот лишь поклонился и поковылял в сторону конюшни.

Ветер подтолкнул запах скошенной травы. Где-то далеко, в глубине сада хрустнул гравий — патруль сменялся у калитки. Герцог стоял, пока тьма окончательно не накрыла сад. Потом повернулся и ушел в дом, чтобы начать писать письмо Луизе…

Королевский прием проходил пышно. Он был обставлен так, словно Карл уже одержал победу в войне. В какой именно? Да, собственно, не важно. Сейчас не важно.

Король Вестонии стремился показать всем своим подданым и союзникам, что нападение астландцев и аталийцев он расценивает так, будто бы это всего лишь мелкие набеги на границе его могущественного государства.

Но что самое любопытное и в то же самое время парадоксальное, народ, да и большинство дворян, велись на это шоу. А почему бы не повестись?

Вон сколько в столице вооруженных людей обретается уже который месяц. И их с каждым днем становится все больше и больше. Ну, так по крайней мере виделось простому обывателю, живущему в столице.

И винить его в невежестве — не правильно. Люди устали. Ведь там, где большое количество наемников, там всегда случаются пьяные потасовки и безобразия.

Да, основная часть союзных войск находилась за стенами Эрувиля, но увольнительных никто не отменял, как и выплаты жалований. Бойцам необходимо было периодически сбросить напряжение в городских тавернах и борделях, которые за последние месяцы буквально озолотились, и это даже притом, что некоторые из них периодически превращались в места погромов и боев. Однако уже к завтрашнему дню мастеровые спешно восстанавливали разрушения и места плотских утех ночью готовы были принять новых клиентов.

Но горожане, как и жители окрестных деревень, которым тоже доставалось от щедрот союзных армий, устали. И когда по столице пронеслась весть о нападении астландцев и аталийцев, люди облегченно выдохнули, как бы странно это ни прозвучало. Ведь это значило, что очень скоро вся эта масса вооруженных людей направится на войну.

А прием в королевском дворце был некой отправной точкой. Так, собственно, всегда здесь и происходило перед значимыми походами. Короли собирали всех дворян и устраивали показательные балы, стараясь поразить приглашенных своей пышностью, богатством и блеском.

Пыль в глаза? Для меня, переселенца из другого более развитого мира, несомненно. Тем более, что у меня уже имелись на руках некоторые примерные данные по численности армий противника. И эти данные, даже примерные, меня не радовали.

По сведениям, которыми меня снабжали мои первородные и истинные столичные информаторы, выходило, что Оттон Второй ведет на Вестонию примерно пять легионов, и это не считая дворянского ополчения. Золотой лев выступил с более скромными силами, но недалеко ушел от своего союзника. Четыре легиона плюс дворянская конница и ополчение. А ведь есть еще Ольгерд, король Кларона, и Астрид. Если с первым более или менее все понятно, то как себя поведут северяне пока сложно предположить.

Если брать за основу послание принцессы к Хельге, Астрид намерена выжидать, пока Оттон не завязнет в боях за Эрувиль. И уже потом, когда армия астландцев ослабнет, ударить вместе с легионом Клермона по Оттону. Это самый логичный вариант. Ведь Астрид нужно показать, что ее муж, принц Луи, прибыл, как спаситель Вестонии, а не как захватчик. Но и в схватку раньше времени не лезть, а только снять сливки.

Что же касается разношерстной армии Карла, то здесь все обстоит не самым лучшим образом, но и это понятно. Вестонское войско здорово потрепало в бергонской кампании. Оно, собственно, практически перестало существовать. Так что злость Карла на Клермона вполне объяснима и понятна.

Должен заметить, Карлу все-таки удалось сделать многое. В меру своих сил и возможностей, конечно. Очень помогло появление Верены. Если бы не это, в колоде Карла не было бы козырей.

Сейчас же, благодаря появлению сторонников неожиданно «воскресшей» дочери Конрада Пятого, а также действиям лорда Грея, на Туманных островах у Карла была армия. Сборная солянка из астландских мятежников, островитян-наемников и собранных с миру по сосенке дружин Вестонских дворян. Своей численностью это войско равнялось примерно четырем легионам, которые, скорее всего, отправятся прямиком навстречу армии Оттона. Осталось понять, кто именно встанет во главе этой армии.

Сам Карл? Вряд ли, король не оставит столицу без пригляда. Маршал фон Мансфельд? Астландская часть войска будет под ним — это несомненно, а вот островитяне и вестонцы ему подчиняться не будут. Кто же тогда? Время покажет.

А ведь остается еще армия Золотого льва, с которым придется разбираться уже новым хозяевам Бергонии — дворянам, которым Карл так активно раздавал там земли. Хотя все прекрасно понимают, что одному легиону, собранному графом де Ролленом и тамошнему хлипкому дворянскому ополчению, не устоять против аталийцев.

И тут уже в игру, якобы, должен вступить я. Карл и его советники понимают, что Золотой лев и молодой король Адриан мимо моей марки не пройдут. Им обоим нужен реванш. Причем такой, чтобы ни у кого не было сомнений в том, что в прошлый раз моя победа была всего лишь случайностью.

А еще они понимают, что я просто так сдаваться не намерен. В мою победу Карл вряд ли верит. Но вот во что он реально верит, так это в то, что мое сопротивление аталийским легионам подарит ему время. Мне известно, что Карл весь последний год вел переписку с Великой степью, прося великого хана отправить в Вестонию один из его туменов. Не знаю, что он обещал правителю степи за такую поддержку, но если дело выгорит, десять тысяч всадников способны кардинально повлиять на ход этой войны.

Только вот как бы этот ход не спровоцировал новые проблемы: степняки — ребята интересные. Сами себе на уме.

От мрачных мыслей меня отвлекли восторженные возгласы сестер Макса, которые ехали сейчас со мной в карете и о чем-то приглушенно переговаривались. Они то и дело поглядывали в окна, за которыми проплывали особняки Новой столицы, высившиеся вдоль главной дороги, ведущей в королевский дворец. Замечая прохожих, которые, завидя мою новую карету, тут же замирали и с открытым от удивления ртом провожали ее восхищенными взглядами, девушки хихикали и весело переговаривались.

И мне их изумление и восторг понятны. Я сам, когда впервые увидел этого монстра, не мог отвести восхищенного взгляда. Мои мастера, собравшие ее по чертежам Урсулы Хуг, видя мою реакцию, только довольно улыбались и понимающе переглядывались.

Врать не буду, в создании чертежа я тоже поучаствовал, особенно это касалось ходовой и салона кареты. Но одно дело видеть это все на бумаге и совсем другое — вживую.

Новая карета была массивнее и шире. А значит — тяжелее и устойчивей. Колеса, рессоры, стекла и другие важные детали были созданы Урсулой Хуг из теневых материалов. Причем все было настолько качественно сделано, что столичным мастерам из моего каретного цеха оставалась только сборка и подгонка.

Первые испытания прошли успешно. Тяжелая карета, запряженная сразу шестеркой мистралов, катилась по загородной дороге мягко и плавно.