Сегодня выходит дебютная коллекция Зои Грей под названием «Славянская элегантность в сочетании с футуристическим шиком», и я чувствую себя словно в глубоком трансе. Я словно нахожусь на грани сна и реальности. Кажется, в любой момент кто-то может меня разбудить, и я снова окажусь в той тесной комнате с другими девочками. В любую секунду я могу проснуться и понять, что задремала, перебирая костюмы для девочек и мечтая об этом дне.

Я выбрала это название не случайно. «Славянский» — это способ поддержать девушек, которые пережили то же, что и я, и которые, как и я, нашли свою дорогу в жизни. А ещё потому, что ткани для коллекции были изготовлены вручную в Чехии группой вдов.

Улыбка не сходит с моего лица, когда я стою за сценой, рассматривая роскошно украшенное помещение в полумраке. Атмосфера здесь наэлектризована, наполнена волнением и предвкушением. Модели, дизайнеры и любители моды общаются друг с другом, создавая атмосферу гламура и изысканности.

Я решила, что сидячих мест не потребуется, потому что это не совсем подиум. Это изогнутая дорожка, которая заставляет модель проходить сквозь толпу зрителей в зале.

— Уже почти пора, — шепчет мне на ухо Алан, мой ассистент и костюмер, один из многих, кого нашёл для меня Этторе. У Алана необычный стиль: широкие красные брюки и рубашка, которая привлекает внимание. Его дымчатый макияж гармонично сочетается с дымчатостью волос.

— Да, — выдыхаю я, осматривая толпу зрителей в поисках Этторе. Он стоит рядом с кем-то в углу, подальше от объективов камер. Кажется, он использует этого человека как щит, чтобы не засветиться на фотографиях. Я никогда не видела никого, кто так ненавидел бы фотографии, как этот человек.

— Это происходит, — стучит каблуками Валери, одетая в простое чёрное платье с неоновым ожерельем.

Я шмыгаю носом, и моё сердце наполняется радостью до краёв. Я делаю глубокий нервный вдох и наблюдаю, как оркестр ждёт сигнала, чтобы модели начали выходить на подиум.

Валери ободряюще улыбается мне.

— Ты так усердно трудилась ради этого, Зои. Наслаждайся каждым моментом.

— Я бы не справилась без тебя. — Я беру её за руку и нежно целую тыльную сторону ладони. Даже спустя столько лет я всё ещё преклоняюсь перед ней.

— Тише, — шепчет она, уводя меня от входа к табурету, на котором мы можем удобно устроиться, наблюдая за происходящим из-за кулис.

Сердце замирает в груди, а пульс громко стучит в ушах, когда гаснет свет и звучит эклектичная музыка.

Первая модель выходит на подиум, демонстрируя первое творение из моей коллекции. Голографическое белое платье с разрезами, которое должно быть дерзким, но загадочно скрывает контуры тела.

Я затаила дыхание, ожидая реакции зрителей. Когда я вижу, как они поворачивают головы, и слышу тихие вздохи, наполняющие зал, моё сердце начинает биться быстрее, а слёзы текут, покалывая носовые пазухи.

— Да, — у меня перехватывает дыхание. — Да!

На сцену выходит следующая модель в переливающемся зелёном платье, напоминающем наряд рабыни из эпохи гладиаторов, но с аксессуарами, которые придают ей поистине королевский вид. Моё волнение усиливается, когда я вижу реакцию зрителей.

Я жила ради этого момента. Никогда больше не будет другого такого дебюта. Всё идеально, и это кульминация всей моей тяжёлой работы и мечтаний.

Я продолжаю наблюдать, как мои модели элегантно выходят одна за другой. Мои щёки болят от того, что я так много улыбаюсь, а глаза горят от слёз.

— Я сделала это, Вирджилио, — шепчу я. Ты не можешь быть здесь, чтобы увидеть это, но я сделала это ради тебя. Вот мой огненный знак, если ты жив. А если ты ушёл, то вот тебе моё прощание, мой друг.

На сцену выходит последняя модель, и приходит время их выхода гуськом. Я появляюсь на сцене и приветствую каждого своим вежливым поклоном. Я готовилась к этому моменту, и модели выходят одна за другой, грациозно двигаясь по изгибам, специально выделенным для них в зале.

Моя модель, которая выступала в финале, подходит и становится рядом со мной, протягивая руку. Я с готовностью принимаю её, и мы делаем шаг вперёд, но тут начинается настоящий хаос…

По воздуху раздаётся оглушительный звук выстрелов, сопровождаемый криками и паникой.

Моё сердце сжимается, а мир начинает кружиться перед глазами, когда в зал врываются люди в масках с обнажённым оружием.

Начинается настоящий хаос. Люди прячутся, а Валери тянет меня за кулисы, направляясь в гримёрную.

— Что происходит? — Задыхаюсь я. Моё сердце тяжело бьётся в груди, затянутой в корсет, а желудок превращается в свинцовое море.

Я так и знала. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Жизнь не могла позволить мне насладиться этим моментом. Жизнь не могла позволить мне выиграть в этот единственный раз.

— Я не знаю, — Валери пытается сориентироваться в этом хаосе. Мы пробираемся через толпу кричащих и взлетающих людей. — Скорее! — Кричит она, таща меня по коридору, ведущему в гримёрную. — Иди туда, — она открывает дверь и собирается втолкнуть меня внутрь, когда перед ней возникает пистолет, направленный ей в лоб.

Лицо Валери становится бесстрастным, но я впервые замечаю, как она дрожит. Идеальная маска, которую она носит, чтобы скрыть свои эмоции, исчезает, и её глаза мгновенно наполняются слезами.

Теперь, я снова оказываюсь в той темной комнате, где на меня смотрят хищные глаза, а безжизненное тело моего отца находится в пределах досягаемости.

— Она пойдёт с нами, — растягивая слова, говорит мужчина в маске, направляя пистолет на меня и притягивая меня к себе. Ещё трое мужчин с оружием в руках окружают Валери, чтобы держать её под контролем. Я извиваюсь в его объятиях, чувствуя спиной ещё одну группу солдат.

— Отпусти её, — рявкает Валери дрожащим голосом.

Всё, что происходит вокруг меня, кажется внетелесным опытом.

— Оставайся на месте, или тебе будет больно, — произносит кто-то, взводя курок, и я кричу, но мой голос звучит лишь в моей голове, и, кажется, не выходит наружу.

Я пытаюсь сопротивляться, прежде чем он нажмёт на курок и убьёт её, как они убили моего отца, но мои кости слишком слабы, а ноги искалечены.

— Зои! — Этторе врывается в прихожую с двумя пистолетами в окровавленных руках, его лицо залито кровью. Он мгновенно открывает огонь, убивая двоих мужчин, которые приближаются к нему, словно ему безразлично, умрёт он или нет.

— Уведите её отсюда, — приказывает тот, кто направил пистолет на Валери, бросая меня одному из мужчин и прижимая Валери к себе в качестве прикрытия.

— Этторе! — Мои губы приоткрываются, и я снова кричу. Моё тело поднимается и сопротивляется, царапаясь, пока они тащат меня прочь, направляясь к запасному выходу.

Я в бешенстве бью его ногами и кулаками, пытаясь вырваться на свободу. Это последний раз, когда жизнь отнимает у меня что-то, а я не сопротивляюсь. Это последний раз, когда я позволяю кому-либо делать из меня жертву.

Мои слёзы обжигают щёки, а сердце замирает от боли. Я бью и пинаю всё, до чего могу дотянуться.

— Зои! — Этторе рычит, когда раздаются новые выстрелы, но его уже не видно.

Меня втаскивают через заднюю дверь в ожидающий фургон.

— Отвали от меня! — Кричу я, пиная одного из них в пах. Он стонет, корчась от боли.

Я бросаюсь за другим, но дверь фургона захлопывается перед моим носом, погружая меня в темноту. Фургон набирает скорость, и я ударяюсь головой о твёрдый металлический салон.

Пытаясь прийти в себя после удара, я чувствую, как чьи-то руки поднимают меня, связывают запястья и ступни, сгибая в позе эмбриона и прижимая колени к груди.

— Зачем вы это делаете? — Спрашиваю я, и мой голос звучит грубо и хрипло. Я с отчаянием вглядываюсь в темноту. — Почему я? Почему сейчас? Почему, почему, почему? — Повторяю я, и слёзы катятся по моим щекам.

Как я снова здесь оказалась? Это похоже на дежавю.

Именно в тот момент, когда я готова совершить прорыв в своей карьере, меня снова погружают во тьму забвения. Сколько времени это будет продолжаться? Ещё пятнадцать лет?