Тимур отрезает ломоть хлеба и заглатывает бутерброд в один момент.

— Я не наелся, — говорит он обиженно.

Я раздраженно вздыхаю.

— Опа! Я что-то вижу! — Тимур проходит по залу и заглядывает под елку. — Смотри! Тут корзинка с вкусностями!

— Это Арсению Ивановичу подарили, — говорю я. — Не трогай!

Но Тимур уже запустил руки в корзинку.

— Если бы он хотел, то забрал бы ее. Раз не забрал, значит, она ему не нужна. Ой, тут тоже колбаска! Сырокопченая, целый батон! Живем. Чего тут еще есть? О, мандаринки…

Я подхожу к окну и выглядываю.

— Там один остался, — радостно говорю я. — Остальные ушли!

Одинокий качок стоит, переминаясь с ноги на ногу, лицо недовольное. Понятное дело: вместо того, чтобы пить шампанское в теплой компании, он сейчас торчит один на холоде. Интересно, почему на него пал выбор? Так решил Валера, лидер их компашки? Или тянули спички и ему досталась короткая?

Парень, кстати, довольно хилый. Наверное, самый хилый из всей тусовки. У меня появляется безумная идея…

— И чего ты такое задумала? — Тимур отвлекается от корзинки и смотрит на меня.

— Он один, нас двое. Ни на что не намекаю, но… — Я поигрываю несуществующими бицепсами.

— Это тебе наша победа над Майей так в голову ударила? — Тимур скептически оглядывает меня с ног до головы.

— А что? — обижаюсь я.

— Ничего. Если хочешь отмечать Новый год в челюстно-лицевом отделении, то вперед!

— Я не буду отмечать Новый год в челюстно-лицевом, — ворчу я. — Я с тобой, а у тебя удача!

— Отлично! — с напускным восторгом говорит Тимур и приглашающим жестом указывает на входную дверь. — Всегда было интересно, где ее границы.

Я с сомнением кошусь на выход.

— И ты мне не поможешь?

— Я? Нет, спасибо! Я хочу встретить праздник в компании шампусика и икорки. — Тимур достает из корзинки бутылку шампанского и банку икры и с победной улыбкой трясет ими в воздухе, словно трофеями.

— Но меня семья ждет, — растерянно говорю я и смотрю на часы: уже почти одиннадцать! Домашние наверняка сели отмечать. — Там накрыт стол…

— А тут тебе чем не стол? У нас целая корзина! — возмущается Тимур.

— Но там холодец! — говорю я так, будто это главный аргумент.

— Холодец! — ржет Тимур. — Полукарова, ты просто комик.

Я снова выглядываю в окно.

— Он что, всю ночь там торчать будет? — тихо говорю я сама себе.

Тимур тем временем готовится к празднованию. Он двигает стол поближе к телевизору и елке, выкладывает на него угощения из корзинки.

— Ты чего делаешь? — хмурюсь я.

— Собираюсь провожать старый год, — спокойно отвечает он. — Чего такая кислая? Были другие планы на этот стол?

Последнее предложение Тимур произносит игривым тоном. Звучит двусмысленно, и я вспыхиваю.

— Я не хочу отмечать здесь, — упрямо повторяю я, как будто эти слова что-то решат.

Тимур игнорирует мое ворчание. Напевая Cheri, Cheri Lady, он достает откуда-то два бокала и ставит на стол.

— Хлеб кончился, икру придется есть ложкой, — говорит он.

В очередной раз выглянув в окно, я радостно кричу Тимуру:

— Ушел! Он ушел, путь свободен!

— Да? — спрашивает Тимур недоверчиво и подходит к окну, чтобы убедиться. — Хм… Лучше выждать немного.

Я сажусь за стол и барабаню по нему пальцами.

Тимур смотрит в экран телефона.

— Черт, такси не вызывается, — грустно говорит он. — А пешком я приду домой уже после всех салютов.

Мне нет до этого дела. Мне нет до этого никакого дела.

Эти слова я повторяю про себя как мантру.

— Ну все, выждала! — Я вскакиваю и тянусь к парке. В отличие от Тимура, такси мне не нужно: до дома идти пятнадцать минут.

— Ви-и-ик! — с мольбой стонет Тимур мне в спину. Я догадываюсь, что он скажет.

Мне нет до него дела. Мне нет до него дела… Это только его проблема.

— Ви-и-и-ка! Пожалуйста!

Я застегиваю парку и делаю вид, что не слышу его.

Тимур обходит меня и встает спереди, перекрывая мне путь к выходу.

Я все еще упрямо на него не смотрю.

— Не оставляй меня, — шепчет он. Голос тихий и серьезный, в нем чувствуется… страх.

Я нахожу в себе сил взглянуть на Тимура. Его глаза как у бездомной собаки. Что с ним? Он сам на себя не похож. Настолько боится остаться один? Сердце сжимается. Я ничего не понимаю, но вдруг остро чувствую, что должна быть с ним.

Не отрывая взгляда, я достаю телефон и звоню маме. Говорю ей, что у меня не получается вызвать такси и что я останусь справлять Новый год с соседями: мама ведь считает, что я нахожусь в другом районе.

В глазах Тимура вспыхивает надежда. Когда я убираю телефон, он вскрикивает от радости, хватает меня, поднимает и кружит в воздухе.

— Поставь меня на место! — возмущенно верещу я.

— Спасибо! — Он целует меня в макушку. Я недовольно высвобождаюсь из его объятий, поправляю прическу.

— Ты просто псих, — ворчу я. — Понимаю, что это традиция: справлять Новый год с кем-то, но ведь нельзя бояться ее нарушить до такой степени! Или у тебя фобия одиночества? — усмехаюсь я.

Вообще-то, это шутка, но Тимур вдруг как-то поникает. Его глаза потухают, и он отворачивается от меня к столу — якобы вытащить что-то из корзинки.

Но я вижу: дело в другом. Он просто не хочет, чтобы я сейчас смотрела на него.

Пахнет мандаринкой.

— Как встретишь Новый год, так его и проведешь, — весело говорит Тимур, сует что-то в рот и поворачивается ко мне. Во рту у него долька, он улыбается мандариновой улыбкой. Я чувствую: Тимур просто прикрывается своим дурачеством, словно щитом. Он прожевывает фрукт и добавляет: — Просто не хочу весь год провести один за книгами! Это звучит так уныло и… пыльно!

Я обиженно надуваю губы.

— Обещаю, ты не пожалеешь, что осталась! — Тимур хватает три мандарина со стола. — Я буду тебя развлекать!

Он жонглирует тремя мандаринами, и все три падают и укатываются в разные стороны.

Я сажусь в кресло. Оно предательски скрипит.

— Давай без развлечений. Лучше просто посидим.

Тимур пожимает плечами. С интересом оценивает стол, открывает банку икры и хватается за ложку.

В животе урчит. Режу колбасу и съедаю несколько кусочков.

— Это самый странный Новый год в моей жизни, — ворчу я. — А все из-за тебя.

— Я вообще проживаю из-за тебя свою самую странную жизнь, — философски замечает он. — Но не жалуюсь!

Тимур передает мне икру. Смотрит, чего бы еще съесть, и берет банку маслин.

Отправив в рот маслинку, Тимур внимательно и с хитринкой меня разглядывает. Мне неприятно, меня словно оценивают.

— Чего? — бурчу я.

— Скажи, а я бы тебе понравился, если бы мы не были знакомы и ты бы встретила меня где-нибудь?

Я смотрю на Тимура с недоумением.

— Как может понравиться гад и подлец, мерзкий пикапер, раздающий в интернете дурацкие советы, оскорбляющие женщин?

— Спасибо за комплимент, — довольно усмехается он. — Значит, понравился бы!

Я вспыхиваю.

— Где в моих словах ты услышал ответ «да»?

— Я умею читать между строк, Полукарова! — Он расплывается в хитрой улыбке Чеширского Кота.

Я делаю каменное лицо и никак не комментирую его выпад.

— Ты вот меня бы не зацепила, — довольно вещает Тимур с набитым ртом. — Не мой типаж!

— Очень рада слышать, — сквозь зубы цежу я.

— По своей воле я бы даже не обратил на тебя внимания, — продолжает он. — Но!

Это «но» меня заинтересовывает. Я жду, когда Тимур что-нибудь добавит.

— Но? — переспрашиваю я.

Он важно поднимает палец вверх, показывая, чтобы я покорно ждала, когда Его Величество прожует, и не торопила.

Наконец Тимур продолжает:

— Но если бы мы с тобой не воевали, а, скажем, где-то случайно столкнулись и были вынуждены провести время вместе…

— Застряли бы в лифте? — хмыкаю я.

— Ага, типа того. Тогда да. Ты бы мне очень понравилась.

Тимур смотрит на меня серьезно.

— Стоило бы мне только нарушить свои принципы и получше узнать пацанессу, которая не подходит ни под один мой стандарт, и я бы влюбился, — тихо и проникновенно говорит он. — Да так, как никогда не влюблялся.