Я смотрел на неё молча, просто ждал, когда выпустит пар. Людишки так живут — накапливают эмоции внутри, потом выплёскивают наружу. Кричат, бьют кулаками в стены, плачут. И после этого чувствуют себя лучше.

Примитивно, но работает для них.

Василиса продолжала смотреть на меня, дышала тяжело, ждала ответа. Какого-то подтверждения, поддержки, понимания.

— И? — поднял бровь. — Как так получилось?

Мамонтова дёрнулась, развернулась от меня, прошла к окну. Дёрнула край ткани, посмотрела наружу. Молчала несколько секунд.

Борис затушил сигарету в пепельнице на столе.

— Я не знаю, — произнёс он наконец. — Аристократ в аномальщиках…

Пауза. Ещё затяжка новой сигареты — щелчок зажигалки, вспышка огня.

— Не думал, что увижу это на своём веку.

— Как они это сделали? — продолжил он. — Какие рычаги использовали? Кого подкупили? Император что, дал разрешение?

Василиса развернулась от окна. Лицо всё ещё красное, но злость начала спадать.

— Эта тварь, — начала она тише, — упомянула о моей семье. У него хватило наглости назвать меня старой, брошенной и ненужной.

Челюсть напряглась так, что я услышал скрежет зубов.

— Урод!

Снова начала ходить, но медленнее теперь.

— А ещё свой поганый рот про Олега открыл.

Имя брата произнесла тише, с болью.

— Что мой брат совершил ошибку, последовав за мной. Ненавижу! — выдохнула она. — Старая я… Да я ещё…

Смотрел на неё секунду. Людишки и их эмоции. Их слабости, их болевые точки. Василиса сильна магически, опытна в бою, умна тактически. Но одно слово про семью, про брата — и она разваливается.

— Заткнись! — оборвал её.

Мамонтова замерла, развернулась ко мне медленно — лицо удивлённое. Рот приоткрыт, глаза расширены.

— Мне плевать на твои бабские обиды.

Встала и замолчала. Открыла рот, хотела что-то сказать — возразить, огрызнуться, поставить на место. Но не смогла. Закрыла рот, сглотнула, продолжала стоять молча.

Расту? Определённо.

Вон, начинаю уже её дрессировать.

Борис смотрел на эту сцену спокойно, без реакции. Просто курил и ждал.

Змеев прошёлся, судя по всему, по всем. Нажал на все болевые точки каждого. Показал, что знает про семью Василисы, про её брата, про её прошлое. Показал, что знает слабости. И может использовать их.

Этого у него не отнять. Сопляк может быть и молод, но действует как опытный манипулятор.

— Что думаете? — повернулся к Матросову.

Он затушил окурок, посмотрел на меня, потом на Мамонтову.

— Пока смотрим, что Змеев будет делать, — ответил он наконец.

Голос спокойный, рассудительный. Вот человек, который умеет держать себя в руках.

— Но плясать под его дудку я не собираюсь.

Пауза.

— Во всяком случае, постараюсь.

Встал со стула, подошёл к окну.

— Видишь ли, Володя, — продолжил он, не отрываясь от окна, — мы теперь заперты тут.

Голос стал тише, серьёзнее.

— Стоит нам уйти из корпуса, и за нас тут же примутся военные. Громов не простит показаний. Он ждёт момента, когда мы окажемся вне защиты СКА. И тогда…

— Да, кстати, насчёт этого, — улыбнулся. — Я тут в форпосте был.

— Что? — Мамонтова уставилась на меня, глаза расширились.

— Главное не это, — продолжил, не обращая внимания на её реакцию. — На меня попытались надавить военные. Генерал Краснов очень хочет, чтобы мои показания и ваши исчезли.

Борис выдохнул резко. Сигарета выпала из пальцев, упала на пол. Он не поднял её, продолжал смотреть на меня. Василиса побледнела — кровь отхлынула от лица, красные пятна исчезли.

— Что ты ответил? — спросил Матросов.

— Ещё меня просили устранить вас, — добавил, криво усмехаясь.

— Понял, — кивнул Борис наконец.

Наклонился, поднял упавшую сигарету, затушил её об пол и выпрямился.

— Спасибо, что предупредил.

— Когда? — задал вопрос, ради которого я сюда приехал.

— Сегодня, — кашлянула Василиса.

Голос стал увереннее, живее. Дело всегда помогает людишкам — отвлекает от эмоций, даёт цель.

— Пока Змеев тут будет разгребаться, нужно действовать.

Подошла ближе, опёрлась о стол.

— С твоими сопляками связались. Рязанов готов и поговорит с Кротовым.

— Где? — уточнил.

— Седьмая аномалия, — ответил Борис. — Уровень угрозы низкий, гигантов немного. Один, максимум два — справимся.

План складывается. Они идут на вылазку сегодня ночью. Убивают гиганта, забирают ядро, я получаю свою долю.

— Володя? — Матросов подошёл ко мне.

Остановился близко, протянул руку. На ладони лежал кристалл связи — небольшой, размером с орех, слегка мутный, холодный на вид.

— На вот, — сказал он. — Чтобы мы могли в любое время…

Взял кристалл, сунул во внутренний карман.

— И вот ещё, — Борис полез в другой карман.

Достал какую-то монету.

— Это артефакт, что блокирует отслеживание метки аномальщиков, — пояснил он, протягивая монету.

Взял, покрутил в пальцах. Лёгкая, почти невесомая. Магия в ней другая — не стихийная, что-то хитрое, закрученное.

— Не уверен, что он справится с вашей меткой СКА, — продолжил Матросов, — но всё, что есть.

Кивнул, сунул в карман к кристаллу.

С этим действительно будет удобнее. Не нужно ездить сюда каждый раз, чтобы узнать новости.

— Как только закончите с охотой… — начал я.

— Свяжусь с тобой, — закончил Борис. — Поняли.

Посмотрел на часы на его руке. Стрелки показывали половину шестого вечера. Мне пора ехать обратно в СКА. Сегодня вечером предстоит важная встреча. Посланник от Чешуи, человек, который поможет мне разобраться с человеческой магией. У меня очень много вопросов, и главный — ядро… Почему я не могу его впитать? Что не так? Что изменилось?

Развернулся, пошёл к выходу. Василиса и Борис остались стоять. Если не считать Змеева, то в целом всё нормально — можно работать дальше.

Добрался до машины. Иванченко дремал за рулём, услышал шаги, встрепенулся.

— Возвращаемся, — бросил я, садясь на заднее сиденье.

— Понял, — промычал водитель.

Машина завелась и поехала. Откинулся на спинку. Достал рацию из кармана, что прихватил из своей комнаты. Покрутил. Стоит или нет? Обычно Чешуя в курсе всех дел. А плевать. Нашёл нужную частоту, нажал кнопку.

Зашипело.

— Слушаю! — ответил лейтенант раздражённо. — Большов, если это не вопрос жизни и смерти, то не мешай мне. Тут очень… полезно.

Значит, на форпосте. Разбирается с моим подарком.

— Вы в курсе, что в корпусе десять новый глава? — спросил.

— Да, должны были прислать кого-то, — ответил лейтенант равнодушно. — И по такому пустяку ты меня беспокоишь?

— Это родственничек Змеева. Лев Николаевич.

Тишина и шипение рации. Секунд пять.

— Ты уверен? — голос стал сухим, жёстким.

— Да.

— Понял. Конец связи.

Щелчок. Убрал рацию. Ничего себе… Поднял бровь. Чешуя чего-то не знал. Что-то новенькое. Закрыл глаза, попытался расслабиться, снова поглотить ядро.

Ничего.

Дорога заняла полтора часа. Стемнело окончательно, когда вернулись в СКА.

— Будут ли ещё какие-то приказы? — спросил Иванченко.

— Нет.

Вышел. Машина уехала.

Первым делом — в столовую. Желудок урчал громко, требовал топлива.

Зашёл, почти пусто. Повариха за раздачей — та же пожилая женщина.

Протянул талон.

— Две порции.

Она посмотрела на талон, потом на меня.

— Один талон — одна порция. Правила.

Попытался давить взглядом. Не сработало.

— Одна, — повторила она твёрдо.

Взял поднос с одной порцией, сел. Быстро смёл всё что было. Закончил за три минуты, оставил поднос, вышел.

Дальше — моя комната. Поднялся на этаж, дошёл до двери. Скинул куртку на стул, сел на кровать.

Попытка поспать пару часов провалилась. Привёл себя в порядок. Началось ожидание посланника от Чешуи.

Только сейчас понял, что не спросил точное время. Когда меня навестят? Вечером — это когда? Восемь? Девять? Полночь?